Крейг поднялся на колени, и пулемет на скале мгновенно перевел огонь на него. Поток пуль осыпал его кусками твердой высушенной солнцем глины, выбитыми из плаца, и он вынужден был прижаться к земле.

Рядом с подбитой «тойотой» лежали раненые и ошеломленные партизаны. Одному из них придавило ноги кузовом, и он визжал, как попавший в проволочную петлю кролик.

– Вперед, – закричал Крейг на синдебеле. – Бегите к стене, все к стене!

Он вскочил на ноги и побежал. Побеленная стена была чуть справа от них, в ярдах семидесяти. К ней и побежал Крейг и еще несколько услышавших его команду партизан.

Пулемет снова начал охоту на него, пули засвистели совсем рядом. Крейг зашатался, как пьяный, но побежал дальше. Бежавший перед ним партизан вдруг упал – ему отстрелило обе ноги. Когда Крейг пробегал мимо, раненый партизан бросил ему свой автомат.

– Держи, Куфела. Я – покойник.

Крейг схватил автомат и побежал дальше.

– Ты – мужчина! – крикнул он поверженному партизану. Товарищ Бдительный уже добежал до стены, и пулеметчик на скале сосредоточил огонь на Крейге.

Крейг прыгнул к стене ногами вперед, как бейсболист на финише. Он подкатился к стене и замер там, с трудом переводя дыхание. Только товарищу Бдительному и еще двоим партизанам удалось добежать до стены, остальные либо были убиты рядом с грузовиком, либо лежали на плацу.

– Мы должны заставить замолчать этот пулемет.

Товарищ Бдительный криво усмехнулся.

– Вперед, Куфела, мы понаблюдаем за тобой с огромным интересом.

Еще одна граната из РПГ взорвалась у стены, оглушив их и осыпав белой пылью.

Крейг перекатился на бок и проверил автомат. Полный рожок патронов. Товарищ Бдительный передал ему из рюкзака еще один рожок. Кроме того, у Крейга был «ТТ» за поясом джинсов, а к нагрудным карманам были пристегнуты две гранаты.

Он на мгновение выглянул из-за стены, и мгновенно кирпичную стену рядом с его головой потряс град пуль. Он откатился назад. До подножия скалы оставалось сто ярдов, но это могли быть и сто миль. Они были совершенно беспомощны под огнем пулеметчика, который занимал главенствующее положение над всем лагерем. Любого, кто решил бы даже пошевелиться, мгновенно сразила бы очередь из пулемета или выстрел из гранатомета.

Крейг с тревогой поискал взглядом второй грузовик, но водитель, вероятно, разумно спрятал его за одной из построек, как только услышал первый выстрел из гранатомета. Других партизан тоже не было видно – все лежали в укрытиях, впрочем, они и так понесли слишком большие потери.

– Это не может закончиться так бездарно. – Крейг был вне себя от беспомощности. – Мы должны захватить этот пулемет!

Пулемет на скале, лишившись целей, замолчал, а потом Крейг услышал пение. Сначала всего несколько голосов, но песню подхватывали другие, и она становилась все громче и громче.

Буквально через мгновение эту старинную боевую песню пели уже сотни голосов:

А потом он увидел, как из бараков показалась разноликая армия обнаженных фигур. Некоторые едва передвигали ноги от истощения, другие были более сильными и вооружились камнями, кирпичами и вырванными из земли столбами. Очень немногие подобрали оружие убитых охранников, но все пели, бросая вызов засевшему на скале с пулеметом врагу.

– О Господи, – прошептал Крейг. – Сейчас начнется бойня.

В первой шеренге шел высокий изможденный человек с автоматом, напоминающий карикатуру на смерть, вокруг которого сплотились его изможденные товарищи по несчастью. Крейг не мог не узнать Тунгату Зебива.

– Сэм, поворачивай назад! – закричал он, называя старого друга привычным именем, но Тунгата упрямо шел вперед, а лежавший рядом с Крейгом товарищ Бдительный спокойно сказал:

– Они вызовут огонь на себя. Это наш последний шанс.

– Да, будь готов.

Товарищ Бдительный был прав. Смерть заключенных не должна быть напрасной. И тут загрохотал пулемет.

– Подожди! – Крейг схватил товарища Бдительного за руку. – Скоро он будет менять ленту.

Он ждал, пока закончится первая лента в пулемете, беспомощно наблюдая, как пули косят едва не обретших свободу заключенных.

Поток трассирующих пуль смывал их как из шланга. Первая шеренга пала, павших товарищей сменили другие заключенные, а Тунгата ушел далеко вперед, стреляя на бегу. Казалось, пули не брали его, только окутывали клубами пыли. Пулемет вдруг замолчал.

– Патроны кончились! – закричал Крейг. – Вперед.

Они бросились вперед как спринтеры с колодок, и Крейгу показалось, что до подножия так же далеко, как до края земли.

Еще одна ракета просвистела над их головами. Крейг машинально пригнулся, но ракета была выпущена слишком высоко, явно в панике. Пролетев над плацем, она попала в серебристый бак с топливом. Пламя взметнулось на двести футов, и Крейг ощутил кожей горячее дыхание взрыва.

Он отставал от товарища Бдительного и других партизан – протез замедлял его бег, и считал на бегу. Хорошему пулеметчику нужно было не больше десяти секунд на то, чтобы перезарядить пулемет. Прошло уже семь секунд с того момента, когда они покинули спасительную стену… восемь, девять, десять! Сейчас раздастся очередь! А до скалы оставалось еще двадцать шагов.

Товарищи Бдительный подбежал к мешкам с песком и легко перепрыгнул через них.

Крейг вдруг почувствовал сильнейший удар по ноге и в следующее мгновение оказался на земле. Рядом с ним втыкались в землю пули. Потом пулеметчик, очевидно, решил, что убил его, и навел пулемет на наступавшую стену заключенных.

Крейг побежал вперед так же быстро, как раньше, и только через несколько секунд понял, что пуля попала в протез. Он едва не расхохотался от нелепости произошедшего.

«Больше одного раза не получится», – подумал он и незаметно для себя подбежал к подножию скалы. Он подпрыгнул, схватился рукой за верхний край стены укрепления, подтянулся и перекатился через мешки с песком. Он упал на узкую площадку, на которой никого не было.

«Передатчик, – сказал он себе, – нужно захватить передатчик». Он спрыгнул в окоп и побежал к форту. Он услышал шум драки впереди, сдавленный крик, а потом увидел, как товарищ Бдительный выпрямляется над телом десантника из Третьей бригады с гранатометом в руках.

– Ликвидируй пулемет, – приказал ему Крейг. – Я займусь передатчиком.

Крейг побежал дальше по проходу между мешками с песком, мимо блиндажа, в котором ночевал во время первого своего посещения лагеря.

«Первый поворот налево», – напомнил он себе, рывком отдернул штору из мешковины и сразу же услышал отчаянные крики радиста.

Крейг пробежал по узкому коридору и замер в проеме.

«Слишком поздно», – подумал он в отчаянии. Радист в майке и трусах склонился над передатчиком. Он прижимал микрофон к губам обеими руками, кричал сигнал тревоги на английском, и Крейг услышал, как из динамиков раздался спокойный громкий голос:

– Сообщение принято, – по-английски сказал радист в штабе Третьей бригады в Хараре. – Держитесь! Подкрепление будет направлено немедленно.

Крейг выпустил в передатчик длинную очередь из автомата, превратив его в кучу блестящих обломков и перепутанных проводов. Безоружный радист выронил микрофон и прижался спиной к мешкам с песком, глядя на Крейга выпученными глазами и бормоча что-то несвязное. Крейг направил на него автомат, но не мог заставить себя выстрелить.

Очередь раздалась за спиной Крейга, испугав его на мгновение. Радиста отбросило пулями к стене, и он сполз на пол бесформенной кучей.

– Ты всегда был слишком добрым, Пуфо, – раздался низкий голос за его спиной, и Крейг обернулся и увидел изможденного высокого мужчину, с темными, горящими как у ястреба глазами.