И всё же она нервничала, поднимаясь в студию. Но не из-за того, что боялась возобновления странной дискуссии, и не из-за желания Рашкина уничтожить некоторые из ее полотен; Иззи пугали припадки его бешеной ярости. С того ужасного дня в декабре прошлого года Рашкин держал слово и больше ни разу не пытался ее ударить, но и сама Иззи старалась ему не противоречить, зная, что тем самым может спровоцировать новое нападение.

В этот понедельник, когда она вновь пришла в студию, Рашкин снова сдержал свое слово. Он больше не возвращался к опасной теме. Несколько недель подряд он говорил исключительно о живописи; все остальные разговоры возникали только благодаря самой Иззи. Так что она даже стала забывать о мнении Рашкина по поводу появления Джона.

Но именно Джон напомнил ей об этом.

– Сделай мне одолжение, Изабель, – попросил он, когда Иззи пыталась решить, где хранить полотно с его портретом. – Выбери для него надежное место.

До сих пор картина находилась в ее спальне, но комната была настолько маленькой и заполненной вещами, что Иззи постоянно боялась случайно повредить полотно, уронив что-нибудь на картину или задев ее ногой в темноте по дороге в ванную. Для маленькой комнаты картина была слишком большой, кроме того, Иззи казалось странным держать у себя в спальне портрет своего приятеля.

– Что ты имеешь в виду? – спросила его Иззи. – Я полагала, что ты не придал значения рассказам Рашкина.

Джон криво улыбнулся в ответ.

– Мне нравится эта картина, – пояснил он. – А в осторожности ведь нет ничего плохого, не так ли?

Вот и всё, что он сказал по этому поводу. А когда Иззи попыталась его разговорить, он просто сменил тему. Джон очень хорошо умел это делать. Всегда, когда их беседы касались нежелательных для него тем, он так искусно уводил их в сторону, что Иззи только дома, в постели, а иногда и на следующий день за мольбертом вспоминала, что не получила прямого ответа на свой вопрос.

Джону нравилось поддерживать некую таинственность во всём, что касалось его лично, и ей оставалось только смириться с его странностями. Она узнала, что Джон живет у своей тетки, которая «не очень-то доверяет белым девушкам»; что он перебивается случайными заработками; что у него почти никогда нет аппетита; что он постоянно стремится узнать что-то новое и никогда не скучает, а потому Иззи тоже не приходилось скучать в его компании; что у Джона имеется неиссякаемый запас историй о своих соплеменниках и о нем самом, но в этих рассказах он никогда не касался своей юности, когда, по его словам, ему пришлось несладко.

И еще он оказался лучшим из всех любовников Иззи. Конечно, у нее был не слишком большой опыт по этой части, всего трое мужчин до встречи с Джоном, но все три ее предыдущих романа были неудачными. По каким-то непонятным причинам, когда дело касалось любовных отношений, Иззи сталкивалась с равнодушными или откровенно грубыми парнями. Джон же обращался с ней как с величайшей драгоценностью.

У Иззи сложилось впечатление, что в критических ситуациях Джон мог быть очень вспыльчивым, но эта черта его характера никогда не проявлялась в ее присутствии. Она видела его злым, но злость всегда была направлена на кого-то другого, и никогда на нее.

В их отношениях имелся один недостаток: они почти никогда не встречались с ее друзьями. Каким-то образом получалось, что Джон постоянно избегал посещения многолюдных вечеринок. Он предпочитал приглашать ее в тихие заведения или просто появлялся, когда Иззи была одна – возвращалась из студии или университета, – и тогда они вдвоем совершали прогулки по городу. Такое поведение казалось совершенно ненамеренным, но после трех недель их знакомства друзья Иззи стали считать Джона таинственной личностью. Все ее попытки поговорить с ним об этом заканчивались одинаково: он переводил разговор на другую тему, а поскольку знакомые Иззи не беспокоились на этот счет, она сама тоже не придавала значения такому положению вещей. Многие ее друзья проявляли интерес к Джону, но никто из них не огорчался по поводу его отсутствия на общих встречах.

Кэти очень обрадовалась появлению Джона в жизни своей соседки. Последние два с половиной года неудачи Иззи в личной жизни заставляли ее беспокоиться.

– Вот видишь, – говорила она, познакомившись с Джоном, – вокруг тебя не только одни негодяи!

– Но я до сих пор почти ничего о нем не знаю.

– Достаточно знать то, что он хороший человек, – ответила Кэти, полностью изменив свою точку зрения после встречи с индейцем. – Это видно по его глазам. Этот парень просто очарован тобой, та belle Иззи, а почему бы и нет?

– Не начинай всё сначала, – смущенно запротестовала Иззи.

Ей не нравилось, когда Кэти принималась перечислять все ее достоинства.

– Нет, – сказала Кэти. – Это ты не начинай. Позволь вашим отношениям развиваться так, как они развиваются, и не старайся предугадать, к чему это приведет.

В последнее время Кэти стала намного серьезнее относиться к своей писательской деятельности. Она проводила много времени в библиотеке и всегда предупреждала подругу, во сколько именно вернется. Иззи считала, что Кэти не слишком нужны такие напряженные занятия в читальном зале, а писать она вполне могла бы и дома, но это давало им с Джоном шанс побыть наедине, поскольку другой возможности у них не было.

– А куда делось полотно? – спросил Джон как-то вечером, заходя в ее комнату.

– Оно будет выставлено в галерее, – ответила Иззи. – А до тех пор Джилли позволила оставить его в своей студии.

Предложение Альбины сделать персональную выставку в «Зеленом человечке» одновременно удивило, смутило и обрадовало Иззи. Событие было запланировано на январь, и Иззи решила, что центром показа станет картина «Сильный духом».

– Ты собираешься его продать?

– Нет, – покачала головой Иззи. – По словам Рашкина, полезно выставить среди прочих работ пару полотен с пометкой «Не для продажи» – это привлечет покупателей к остальным картинам. Кроме того, я считаю этот портрет своей лучшей работой.

– Если бы ты продала его, я бы почувствовал, что ты продала частицу меня самого, – признался Джон.

Иззи поняла, что это означает. Несмотря на то что картина была написана до их знакомства, она думала о портрете как о первой встрече с любимым человеком.

– Я никогда не смогу его продать, – заверила она Джона.

Из «Ньюфорд сан», четверг, 28 ноября, 1974 г.

ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ОЧЕВИДЦЕВ Полиция объявила розыск убийц троих студентов университета Батлера, жестоко избитых до смерти вчера ночью.

По данным полиции, Роберт Мандел, 19 лет, Джон Коллинз, 19 лет, и Дарси Макклинток, 20 лет, погибли в результате нападения, произошедшего в Нижнем Кроуси около половины двенадцатого ночи.

Тела троих студентов были обнаружены констеблем Крейгом Чавецем около часа ночи в припаркованной на территории Кроуси машине, зарегистрированной на имя Макклинтока.

Рядом с телами находилась записка, в которой сообщалось об их виновности в грубом нападении и изнасиловании студентки университета, совершенном в прошлом месяце.

Представитель департамента полиции, сержант Говард Бензис, обратился к возможным очевидцам с просьбой предоставить имеющиеся сведения.

– Мы не можем сказать, сколько было нападавших, – заявил Бензис и уточнил, что следствием пока не установлено, происходила ли драка внутри машины или снаружи.

Полиция воздерживается от подтверждения виновности погибших в нападении, совершенном в прошлом месяце.

При осмотре полицейскими места преступления орудие убийства обнаружено не было.

Все, кто располагает информацией по данному делу, могут обратиться по телефону 263-11-12.

Мария Хилл

Читайте в этом номере:

«Друзья оплакивают погибших» на с. 5

«Всплеск преступности в студенческом городке» на с. 5

Редакционная статья на с. 10

В первый момент Иззи могла только молча смотреть на заголовок в газете, переданной ей Кэти. Затем она начала читать статью, оставив кофе и завтрак, до тех пор, пока не дочитала до конца материал на первой странице, а потом и все остальные заметки вплоть до редакционной статьи.