Усевшись под окном, Виктор извлек сложенный лист бумаги с планом этажа. Подсвечивая себе миниатюрным фонариком, располагавшимся на брелоке с ключами, он убедился, что архивы находятся прямо за его спиной, только в подвальном этаже. Пробраться туда можно было через две служебные лестницы, размещенные в разных крылах здания. Ни парадная лестница, ни оба лифта Виктору не подходили.

Спрятав фонарик и план, Виктор не торопясь, чтобы не скрипело железо, забрался по раме наверх. Здесь находилось широкое окно, заканчивавшее коридор второго этажа, но Виктор дотянулся до соседнего, узкого. С третьей попытки ему удалось открыть щеколду швейцарским перочинным ножом. Толкнув раму, детектив залез внутрь.

Судя по сильному запаху химикатов, он оказался в туалете, совсем недавно санитарно обработанном для будущего дня. Виктор осмотрел с помощью фонарика пустое пространство, между ровными рядами закрытых кабинок и двух зеркал, развешенных напротив. Отлично.

Закрыв окно, Виктор уселся прямо на пол, придвинувшись к горячей батарее и положив рюкзак рядом. И принялся ждать.

По стеклу барабанили редкие капли дождя. Сквозь него было видно, что оконные проемы больницы оставляют отсветы на дороге, захватывая часть стены с забором. Одно пятно исчезло, за ним другое. Отсветы пропадали по мере того, как в больнице пустели комнаты. Виктор посмотрел на стрелки часов, слабо светившиеся в темноте. Рабочий день клиники давно закончился, а стационара для больных здесь уже полгода как нет. Неудивительно, учитывая, что по документам она уже месяца два не существует ввиду просрочки аккредитации. Что, в свою очередь, объясняет и отсутствие Петра Сергеевича на рабочем месте. С другой стороны, можно быть уверенным, что начальник не поднимет вой по поводу странного милиционера, интересующегося архивами, и не догадается усилить охрану своих кладовок. Все, что могло представлять юридическую ценность, наверняка давно было вывезено или стерто. Виктору же требовалась информация совсем другого рода.

Адрес Алены Сольской. Сведения, не представляющие особого интереса для разваливающейся частной клиники. Разумеется, администрация не станет уничтожать старые дела своих пациентов, если намерена найти способ продолжить функционировать.

Виктор выждал еще час – для верности. Из этого часа в последние сорок минут он не услышал ни звука.

Разувшись, Виктор сунул обувь в пластиковый мешок и спрятал в рюкзак. Сам переобулся в бесшумные чистые кеды. Плащ он тоже снял, оставшись в спортивных штанах и обтягивающем свитере. Натянув шапочку с прорезями для глаз и надев тонкие перчатки, Виктор надавил на ручку двери.

Оказавшись в коридоре, детектив вслушался усерднее. Если в здании и был сторож, то ночных обходов он явно не совершал. Виктор дошел до западного крыла, стараясь не ступать по ковровой дорожке, украшавшей холл. Спустившись по лестнице, он снова сверился с планом. Все было правильно.

Внизу стоял запах старой пыли. Видимо, сюда уборщица добиралась только по большим праздникам. Виктор запомнил число шагов, сделанных им наверху, и повторил аналогичный путь в восточном направлении, оказавшись в центре.

Архивы ждали его по левую руку. Виктор толкнул дверь – она не открывалась.

Детектив долго не раздумывал. Идти искать ключ у него не было ни времени, ни желания. Сунув руку под свитер, Виктор снял с разгрузочного пояса барсетку с инструментами. Здесь же у него находился набор отмычек. Сунув фонарик в зубы, детектив принялся за работу.

Он почти вспотел, когда закончил. Несложный с виду замок тем не менее отнял у него почти десять минут. Если бы Виктору было все равно, обнаружится ли проникновение или нет, он бы попросту взломал замок и дело с концом. Однако он не хотел по возможности оставлять даже царапин на замке.

Оказавшись наконец в архивах, Виктор достал другой фонарь, налобный, и нацепил на голову. Судя по унылой атмосфере, это действительно была кладовка, которую расширили, объединив с соседней комнатой, в которой отсутствовала даже штукатурка. У Виктора не хватило бы фантазии обозвать это место «архивами», хотя именно так и было написано на плане здания.

Со всех сторон его окружили шкафы, в некоторых не хватало створок. Посередине стоял широкий стол с клетчатой скатертью, на которой виднелись застарелые разводы. Виктор начал по очереди все осматривать. К счастью, архивы разбивались на секции, упорядоченные по категориям. Виктор быстро нашел старые записи пациентов. Здесь не было сортировки по алфавиту, только по годам. Так что пришлось просматривать все.

Когда перед глазами детектива возникла перевязанная картонная папка с нужной фамилией, у него даже дух перехватило. Развязав веревочку, Виктор углубился в чтение медицинских заметок.

Ничего нового из них он для себя не извлек, разве что стало понятно, что Алена серьезно страдала от болезни практически всю свою сознательную жизнь. Не было ни фотографий, ни адресов, ни номеров телефонов для обратной связи. Виктор даже зубами заскрипел от досады. Все усилия пропадали.

Но одна из строк все же привлекла его внимание.

– Отчет психолога, – пробормотал детектив. – Секция двадцать восемь. Дата…

Обернувшись, Виктор увидел широкий шкаф с разломанными петлями. Вернув бумаги Сольской на место, он отпер шкаф и уставился на висящую униформу уборщика. Отодвинув ее, Виктор обнаружил ведро, швабру, покрытый паутиной огнетушитель и картонную коробку с плотным рядом видеокассет.

Поставив ящик на стол, Виктор принялся рыться в нем. Видимо, сам же психолог кассетами и заведовал – они были бережно упакованы и подписаны. На одной из них красовалась надпись: «А. Сольская, 1999–2005».

Виктор сунул кассету в рюкзак и спрятал ящик на место. Только сейчас его охватило чувство глубокого стыда за то, что он делает. Ему было плевать на больницу, на Клиента, на то, как на том свете будут расценены его действия, если только загробная жизнь существует. Но перед неизвестной ему больной девушкой он чувствовал себя крайне неуютно.

В любом случае видеомагнитофона в кладовке не оказалось, так что кассету нужно было брать с собой. Хоть какое-то утешение для совести.

Оказавшись дома, Виктор заперся на оба замка и на цепочку. Сейчас эти чрезмерные усилия по обеспечению своей безопасности уже не казались ему забавными. Переодевшись, Виктор рухнул в кресло и налил себе коньяка. Хоть не забыл купить себе выпить до похода в больницу. Уже хорошо.

Как только по жилам разлилось приятное тепло, детектив принес с балкона свой старый видеомагнитофон, подключил к телевизору и вставил кассету.

Перемотка на начало.

Первые секунды не было видно ничего, кроме черноты. Затем на экране показалась просторная, светлая комната. Судя по количеству игрушек на полу, она предназначалась для детских игр. Сами дети отсутствовали, если не считать девочки примерно шести лет, которая что-то рисовала в альбоме.

– Как тебя зовут? – спросил приятный женский голос.

– Алена, – ответила девочка, не поворачиваясь.

– Что ты делаешь, Алена?

– Рисую.

– Можно посмотреть?

Девочка тут же пододвинула альбом, почесывая фломастером голову. Камера взяла крупным планом рисунок – стройный ряд деревьев. Виктор придвинулся поближе.

– Что это? – спросил голос.

– Мой вид из окна.

– Ты видишь деревья из окна?

– Да.

– О, какие высокие деревья!

– Они не высокие! – девочка впервые засмеялась. – Это трубы высокие, а деревья нет.

– А где тут трубы?

Девочка быстро дорисовала фломастером две трубы.

– Мы когда на речке гуляем, видим их, – сообщила Алена. – Они дымят, и ничего не видно.

Виктор напряг память. Две трубы такой рядом с рекой? Нет, вряд ли Днепр…

– Далеко до речки?

– Нет, только дорожку перейти, и сразу рельсы.

Алена дорисовала еще одну трубу, третью. Фломастер взмыл почти до самой верхушки альбома.

– А это что? – поинтересовалась психолог.