— Они прошивают швы нитью из золота? Так?

— О чем ты говоришь? — он поднял голубое платье, поворачивая его так и этак. — Черт, нет, это с открытой спиной. Вероятно, в этом будет видно верхнюю часть попы, — оно присоединилось к красному платью на полу. Мои руки чесались, чтобы спасти их, сложить их аккуратно. Но Дэвид просто разорвал следующую упаковку. — Что ты сказала?

— Я говорила о цене этого топа.

— Черт, нет. Мы не будем говорить о цене этой майки, потому что мы не говорим о деньгах. Это спорный вопрос для тебя, и я не собираюсь это обсуждать, — джинсовая микро-мини-юбка была следующей. — О чем, черт возьми, думала Марта, заказывая тебе такие вещи?

— Ну, честно говоря, это обычное дело, что на тебе висят девушки, одетые в бикини. Для сравнения, платье с открытой спиной еще вполне приличное.

— Ты другая. Ты мой друг, так?

— Да, — я не совсем поверила звуку своего голоса.

Его лоб брезгливо поморщился.

— Черт побери. Посмотри на длину этого. Я даже не могу сказать, должно ли это быть юбкой или гребаным поясом.

Смех вырвался из меня, и он послал мне страдальческий взгляд, большие голубые щенячьи глаза были чрезвычайно печальными и недовольными. Очевидно, я ранила его сердце.

— Извини, — сказала я. — Но ты говоришь, как мой папа.

Он затолкал микро-мини-юбку обратно в пакет. Она, хотя бы, не оказалась на полу.

— Да? Мне следует познакомиться с твоим отцом. Думаю, мы хорошо поладим.

— Ты хочешь познакомиться с моим папой?

— Зависит от того, будет ли он при виде меня стрелять?

— Нет, — наверное, нет.

Он просто кинул на меня пытливый взгляд и зарылся в следующей коробке.

— Так-то лучше. Вот.

Затем передал мне пару сдержанных футболок, черную и голубую.

— Не думала, что ты будешь выбирать для меня одежду монашки, друг, — сказала я, ошеломленная его поведением. — Отчасти, это лицемерно.

— Это не одежда монашки. Просто она прикрывает самое основное. Я прошу слишком много? — следующий, наполненный до отказа, пакет был передан мне целиком.

— Вот.

— Ты признаешь, что, тем не менее, это немного лицемерно?

— Ничего не признаю. Адриан научил меня этому давным-давно. Загляни в пакет.

Я так и сделала, а он расхохотался, очевидно, у меня было смешное выражение лица.

— Что это? — спросила я, ощущая, что мои глаза открываются от удивления все шире. Это, вероятно, были бы трусики «танга», если бы производители добавили к ним чуть больше ткани.

— Я одеваю тебя, как монашку.

— «Ла Перла», — прочитала я на этикетке, затем перевернула ее, чтобы посмотреть цену.

— Дерьмо. Не смотри на цену, пожалуйста, Эв, — Дэвид прыгнул на меня, а я отклонилась назад, пытаясь разобрать цифры на безумно качающейся этикетке, которая по размеру была больше, чем клочок кружева. Его большая рука сомкнулась над моей, захватывая трусики. — Не надо. Ради всего святого.

Мой затылок ударился о край ступеньки, и я поморщилась от боли, мои глаза наполнились слезами.

— Ой.

— Ты в порядке? — его тело растянулось над моим. Рукой он бережно потер мой затылок.

— Хм, да, — запах его мыла и шампуня был чистым блаженством. Господи, помоги мне. Но там было что-то еще. Его парфюм. Он не был тяжелым. Просто легкий аромат специй. Было в нем что-то очень знакомое.

Этикетка висела перед моим лицом, при этом незамедлительно приведя меня в смятение.

— Триста долларов?

— Это того стоит.

— Святое дерьмо. Нет, не стоит.

Он повесил трусики на кончик пальца с сумасшедшей, наглой улыбкой на лице.

— Поверь мне. За такое я бы заплатил в десять раз больше. Без вопросов.

— Дэвид, я могла бы купить точно такую же вещь менее чем за десятую часть этой цены в нормальном магазине. Это неразумно.

— Нет, не смогла бы, — он перенес свой вес на локоть, опираясь на ступеньку рядом с моей головой, и начал читать этикетку. — Видишь, это тончайшее кружево сделано вручную местными мастерами в небольшом регионе северной Италии, который славится такой искусной работой.

— Да, полагаю, не смогла бы.

Он издал преисполненный самодовольства мурлыкающий звук и посмотрел на меня нежным, затуманенным взглядом. Затем его улыбка поблекла. Он отстранился и скомкал трусики в руке.

— Забей.

— Подожди, — мои пальцы обвились вокруг его бицепсов, удерживая его на месте.

— Что такое? — спросил он, его голос натянутый.

— Просто дай мне... — я подняла лицо к его шее. Там аромат был сильнее. Вдохнула его глубже, позволяя себе насладиться его запахом. Я закрыла глаза и вспомнила.

— Эвелин? — мышцы на его руках дернулись и напряглись. — Я не уверен, что это хорошая идея.

— Мы плыли на гондоле в «Венецианце» ¹¹. Ты сказал, что не умеешь плавать, и что я должна спасти тебя, если мы перевернемся.

Его кадык дернулся.

— Да.

— Ты меня напугал.

— Я знаю. Ты повисла на мне так крепко, что я едва мог дышать.

Я отстранилась, чтобы видеть его лицо.

— Почему ты думаешь, мы так оставались в ней так долго? — спросил он. — Ты практически сидела у меня на коленях.

— Ты умеешь плавать?

Он негромко рассмеялся:

— Конечно, я умею плавать. Не думаю, что там было так уж глубоко.

— Так это все было уловкой. Ты хитрец, Дэвид Феррис.

— И ты забавная, Эвелин Томас, — его лицо расслабилось, глаза снова смягчились. — Ты что-то вспоминаешь.

— Да.

— Это замечательно. Еще что-нибудь?

Я печально улыбнулась:

— Нет, извини.

Разочарованный он отвернулся, думаю, он старался этого не показывать.

— Дэвид?

— Мм?

Я наклонилась, чтобы прижаться губами к его губам, желая поцеловать его, нуждаясь в этом. Он снова отпрянул. Мои надежды скрылись из виду.

— Извини. Мне жаль.

— Эв, что ты делаешь?

— Целую тебя?

Он ничего не ответил. Он отвернулся, сжав челюсть.

— Ты имеешь право целовать меня, обнимать меня и покупать мне безумно дорогое белье, а я не могу тебя поцеловать? — Мои руки соскользнули вниз к его, и он удержал их. По крайней мере, он не отталкивает меня совсем.

— Почему ты хочешь поцеловать меня? — спросил он суровым голосом.

Мгновенье я изучала наши переплетенные пальцы, приводя мысли в порядок.

— Дэвид, может быть, я так и не вспомню все о той ночи в Лас-Вегасе. Но я подумала, что мы, возможно, смогли бы создать какие-то новые воспоминания об этих выходных. Что-то, что мы оба могли бы разделить.

— Только эти выходные?

Мое сердце подскочило к горлу.

— Нет. Я не знаю. Просто... такое ощущение, что там между нами было что-то большее.

— Больше чем друзья? — он смотрел на меня глазами полными решимости.

— Да, ты мне нравишься. Ты добрый и милый, и красивый, и с тобой легко общаться. Когда мы не спорим о Вегасе. Такое чувство, как будто...

— Что?

— Как будто этот уик-энд второй шанс. Не хочу позволить этому ускользнуть. Думаю, я сожалела бы об этом долгое время.

Он кивнул и поднял голову:

— Так что, это твой план? Просто поцеловать меня, и посмотреть что произойдет?

— Мой план?

— Я знаю о тебе и твоих планах. Ты мне все рассказала о том, насколько ты дотошная.

— Я тебе это рассказала? — я была идиоткой.

— Да. Ты сделала это. Главным образом ты рассказала мне о большом плане, — он окинул меня сверху вниз напряженным взглядом. — Ты знаешь... закончить колледж, затем провести три-пять лет в среднего уровня фирме адаптируясь, прежде чем перейти в ряды какой-нибудь более престижной, и к тридцати пяти начать свой собственный небольшой консалтинговый бизнес. Затем, возможно, придет время для отношений и тех раздражающих неуместных детей.

Внезапно мое горло стало пустыней.

— Я была по-настоящему болтливой в ту ночь.

— Мм. Но вот что было интересно так это то, что ты не говорила о плане, как о чем-то хорошем. Ты говорила о нем, словно это клетка, а ты громко стучишь по решетке.