– Светило мирового искусства, ты тут? – В зал заглянула Брижит и осеклась, увидев, что кузина говорит с Тьери. – О, прошу прощения, я не хотела помешать! Но галерея закрывается, и Юбер вежливо ожидает, когда мы покинем это гостеприимное место.

– Да, конечно. – Констанс смущенно улыбнулась собеседнику и развела руками: мол, ничего нельзя поделать, вечер был великолепен, но настало время расходиться.

– Могу ли я увидеть вас еще раз? – вместо прощальных слов поинтересовался Тьери. – Скажем, завтра в семь вечера на перекрестке улицы Дантона и бульвара Сен-Жермен? Там недавно открылся очень симпатичный и уютный ресторанчик…

– Не знаю, получится ли у меня… – начала Констанс.

– Я буду вас ждать. – Он не дослушал возражений, снова вежливо прикоснулся губами к ее руке и вышел из зала, напоследок пожелав Брижит доброй ночи.

Обе кузины смотрели ему вслед, пока он не прошествовал через несколько залов и не скрылся из виду.

– За десять лет он ничуть не изменился, ты не находишь? – встряхнулась Бри. – Во всяком случае, такие ультимативные встречи он назначал и раньше. И вот что забавно: женщины просто не в силах отказать ему…

Она пришла, хоть и опоздала. Констанс долго уговаривала себя не поддаваться во второй раз обаянию Тьери, но ее тянуло к нему, словно магнитом. Весь день ее разрывали противоречия. Сначала ей было обидно, что он не узнал ее, не вспомнил. Потом она вознамерилась все же прийти на встречу и признаться, что когда-то была счастлива рядом с ним, но теперь он не интересует ее ни в малейшей степени. Через полчаса Конни решила не идти на свидание – в конце концов, она не сказала «да», а он не имел права диктовать ей свои условия. Но ближе к назначенному часу она поняла, что Брижит совершенно права: женщины никогда не отказывают Тьери д'Ортуа…

Он ждал ее с огромным букетом бордовых роз. Не прошло и получаса с начала их свидания, как Констанс подумала: он и в самом деле ничуть не изменился. Его ухаживания были столь же стремительны, хотя и ненавязчивы. Чуть ли не каждое его движение напоминало ей о том вечере, который завершился в его постели. Однако теперь она смотрела на ситуацию несколько отстраненно. Нет, Тьери по-прежнему волновал ее, и Констанс готова была на многое, чтобы завоевать его любовь. Но очевидно, что женщины для него – лишь объект охоты и соблазнения. Пока Конни не принадлежит ему полностью, она волнует его. А потом ее ждет та же участь, что и десять лет назад, – разочарование и слезы. Но во второй раз она не позволит так обойтись с собой.

Они посидели в дивном небольшом ресторанчике, потом он повел ее на прогулку по набережным, и Констанс от души наслаждалась теплым вечером. Как только она приняла решение, ей вдруг стало удивительно легко. Она не будет продолжать отношения с Тьери – нет, ей хватило урока, преподанного восемнадцатилетней девочке. Теперь Конни старше и мудрее. Ей не нужны отношения без перспективы, а очередная встреча с ним – это всего лишь часть необходимой «прививки», после которой она навсегда отправит его в далекое прошлое и начнет новую жизнь.

– Кажется, вы решили надеть другую маску, Констанс, – произнес он, когда они проходили по набережной Монтебелло.

– Почему вы так считаете? – удивилась она.

– Сначала вы немного опасались меня, а теперь вдруг сделались открыты и веселы. Не думаю, что я внезапно стал достойным доверия в ваших глазах. Это просто другая форма защиты, не так ли?

Конни пожала плечами и бросила на него кокетливый взгляд.

– Почему вас так пугают маски, Тьери? – вместо ответа поинтересовалась она. – Ведь вы актер, причем очень неплохой, и должны были за много лет к ним привыкнуть.

– Я стараюсь примерять маски только на сцене, – совершенно серьезно пояснил он. – В жизни же я такой, какой есть. А почему вы считаете меня неплохим актером?

– Видела вас на сцене, причем неоднократно, – призналась Констанс. – С детства обожаю театр, в котором вы играете. Пожалуй, я слукавила – вы не просто неплохой актер, вы великолепный лицедей!

– Почему-то это не кажется мне комплиментом! – засмеялся Тьери. – Но я польщен тем, что вам нравится наш скромный театр. Он ведь рассчитан фактически на весьма узкий круг публики.

– Видимо, я тоже вхожу в этот узкий круг. – Конни опять пожала плечами. – Но мне с трудом верится в то, что человек, столь блистательно выступающий на сцене, может не играть никаких ролей в жизни.

– Ну почему же никаких? – Тьери задумчиво облокотился о парапет набережной. – Я часто играю успешного актера или, например, героя-любовника. Но никогда не забываю о том, что это жизнь, а с ней играть небезопасно. Ведь сценарий неизвестен, реплики не отрепетированы, да и на сцене ты оказываешься порой в самый неподходящий момент…

Они разговаривали, перескакивая с темы на тему, и Констанс чувствовала, что уже почти не играет. Его присутствие по-прежнему волновало ее и не давало полностью расслабиться, но теперь она знала, что делать. Он дал понять, что заинтересован в ее расположении, и Конни собиралась воспользоваться этим своим преимуществом по полной программе. Она чувствовала себя выпускницей, гуляющей со старшим мальчиком, – юной, но отнюдь не наивной, хорошо представляющей, куда может завести эта прогулка, и в то же время ощущающей в себе достаточно смелости и силы, чтобы в случае необходимости охладить пыл кавалера. И Констанс была уверена, что он не посмеет настаивать на своих притязаниях – слишком уж хорошо воспитан для этого.

Тьери мягко подталкивал ее к удобным для себя решениям, но это даже слегка забавляло Конни. Он завел разговор о детских привычках, от них они перешли к воспоминаниям о печеных каштанах, а напоследок он похвастался, что умеет готовить их по особому рецепту, передаваемому в семействе д'Ортуа из поколения в поколение. Через некоторое время Тьери отыскал на набережной какого-то старичка, торговавшего каштанами, купил несколько кульков и посулил Конни сказочно вкусное блюдо. Она постаралась максимально глупо похлопать ресницами, якобы не понимая, к чему он клонит. Ведь готовить он собирался на собственной кухне, а значит, рассчитывал, что художница сегодня зайдет к нему в гости.