Его жизнь слилась воедино с жизнью простого рабочего не на словах, а на деле. Завод — это его дом, и он о нем, знает буквально все. Всю номенклатуру держит у себя в памяти, и обмануть его не удавалось никому. Рабочих знает по имени, а ветеранов по отчеству. Такие единения и слияние со своим делом и людьми помогали достижению цели.

Женщины-матери были уверены в том, что появившийся у них ребенок будет обязательно иметь место в ясельках, детском садике, а молодежь найдет крышу над головой в общежитии семейного типа и будет иметь перспективу получения полноценной квартиры. Более чем за десятилетие на глазах у изумленных горожан вырос целый жилой массив выстроенных руками различных цехов завода, практически город в городе, своя империя.

Глядя на него, всегда изумляешься человеческим возможностям научиться быстрочтению для того, чтобы быть в курсе всех новинок литературы, искусства. Застать врасплох его было невозможно, более того им не только технически прочитывался текст нового нашумевшего произведения, но и давалась объективная оценка. Поражает он тонким знанием истории России, особенно периода Петра первого. У этого громадного по своим размерам человека с грубоватыми манерами общения обострено чувство милосердия, переживания чужой беды и отеческая забота о нуждающемся во внимании. Медики больницы — близкие ему люди это усвоили хорошо.

Решать такие грандиозные задачи было невозможно в отрыве от жизни общества и общественных депутатских обязанностей, которые он выполнял всегда свято.

Россия — особая страна, здесь всегда было тяжело тем, кто ее любил и жил для нее, им-то и всегда доставалось, не минул и мой друг этой участи, с муками приходилось ему создавать и утверждать новое, проталкивать идеи, неоднократно становясь на грань непонятного, осуждаемого, осмеянного. Все же желаемого достигал, и радость побед, а их у него было много, не была праздничной, скорее будничной в кругу друзей и семьи, которые хорошо понимали, как много сил, физических и душевных, было им затрачено на борьбу со скверной, с малоподвижной системой, а он органически должен был в нее входить и при этом делать нужное, доброе, необходимое народу дело, поэтому радость всегда перемежалась с грустью.

Он, на мой взгляд, относится к тем титанам России, которые рождаются в ее недрах, несут ее славный человеколюбивый код и тяжкий крест труженика во имя народа и страны. Он относится к плеяде людей, родившихся в период страшных репрессий, когда страна буквально заливалась кровью во имя светлого будущего. Рос и взрослел во время второй мировой войны, в голод и холод, без отца, погибшего на фронте. Мужал в период восстановления народного хозяйства, пройдя путь от летчика, слесаря, рядового инженера до генерального директора, дерзнул быть человеком, который в период застоя заглянул в будущее идеей создания нового завода и принципиально новой машины, при этом не остановив производства ни на один час.

Что это — опыт, богатая практика, глубокие знания предмета или талант ученого? В этом конкретном случае, по-видимому, все вместе взятое… Сюда же следует добавить качества дипломата и политического деятеля.

Будучи зам. министра, без отрыва от производства, практически курируя куст комбайностроения в нашей стране, он называл себя «окопным зам. министра», а не парадным, и это, как ничто, подчеркивало его жизненные установки, верность производству.

Ретроспективно он, сведущий, неординарный человек, безусловно, входил в диссонанс с людьми такого ранга в тоталитарном обществе, и это ему не прощалось. Чем выше поднимался он по иерархической лестнице, тем меньше спал и больше работал. Признание заслуг перед народом приходило к нему с потерей здоровья и личной жизни. Впрочем, другой жизни и судьбы он себе не представлял, да и судьба ему не уготовила.

Народ хорошо усвоил истину, что и как следует делать, а что переступать нельзя. Люди всегда тянулись сердцем к чистоте, правде, стремились уйти подальше от лжи, лицемерия и слов, расходящихся с делом. Создавали себе кумиров среди бардов, поэтов, просто смелых людей, высмеивающих экономику, которая должна быть экономна.

По мере того, как дряхлеющий лидер, невнятно чавкая, благодарил за очередную звезду Героя или же орден «Победы» в окружении таких же, как и он, обезумевших маразматиков, жителей нашего города все больше притягивала мудрость, устоявшаяся веками, — религия.

Все чаще в печати и телевидении официальные власти убеждали людей в том, что народ и партия едины и что мы верной дорогой идем к победе коммунистического общества.

А люди, разуверившись в словах, начертанных на транспарантах, шли украдкой в храм, приобретали Библию, изучали Ветхий и Новый завет.

И все же для большей части их этот кладезь мудрости и плод многовековых раздумий был в запрете официальными органами власти. По городу поползли слухи, что разоблачен высокопоставленный мошенник, который официально был поставлен органами наблюдать за деятельностью церкви, однако втихомолку выколачивал с работников культа деньги.

Вскоре Ростовскую епархию возглавил крупный служитель православия Владыка Владимир, о благочестии и образованности которого в народе пошла добрая молва. Постепенно в городе незримо что-то изменилось — у людей появился духовный отец — защита, нравственная сила, уверенность, что не ускользнуло от пристального внимания соответствующих органов. Встреча с необычной, овеянной легендами личностью у меня произошла в один из замечательных осенних вечеров.

Накануне ее нас всех волновал вопрос, характеризующий психологию людей нашего поколения: как обратиться к человеку, наделенному таким необычным для нашего воспитания саном, — митрополит Ростовский и Новочеркасский — по имени отчеству или же, как это положено сану — Владыка. Само это слово не произносилось прежде нами и произносить его в этом случае следовало с верой в душе и сердце. Одна только эта деталь отбрасывала нас в разряд неграмотных, не ведающих духовности наших предков. Ожидание встречи было волнительным и томительным, пока не наступила долгожданная минута. На пороге квартиры появился крепкого сложения, выше среднего роста человек в цивильной одежде, с открытым лицом, обрамленным седеющей, аккуратно подстриженной бородой, улыбающийся неповторимой доброжелательной улыбкой, с умными, внимательными, добрыми, притягивающими к себе глазами. Поразило первое рукопожатие, с которым в тебя вошло добро и понимание волнения твоей души. Голос его звучал неповторимой тембровой окраской, глубоко проникая в сознание и разрушая все мысленно созданные тобой же преграды.

Уже первая реплика в отношении библиотеки, в целом отдельных изданий и нашумевших произведений, превратившихся в бестселлеры, стала постепенно разрушать в нашем сознании представление о том, что мы имеем встречу не только со священнослужителем такого крупного ранга, а с человеком, для которого все человеческое не чуждо, более того, он, оказывается, живет повседневной жизнью и мыслями простых людей.

Сопровождал его в этой встрече отец Виктор, молодой, красивый, высокообразованный человек, как впоследствии выяснилось, с глубокими познаниями в философии. Внешне создавалось впечатление, что мы общаемся с академиком и его молодым учеником-профессором.

Вскоре изумлены были и тем, что Владыка хорошо знал песенное творчество В. Высоцкого, тонко используя некоторые его мысли в светской беседе. Вечер пролетел быстро, а после расставания каждому показалось, что он стал чище и изменился как-то изнутри. Изумило нас и то, что за время первой и последующих встреч им и его спутниками не было произнесено ни единого слова о религии, церкви и нравственности.

Последующие довольно-таки редкие встречи приносили массу ярких впечатлений и встреч с людьми нам известными, высоконравственными, богопочитаемыми, человеколюбивыми, из мира, в нашем сознании обруганного и высмеянного.

Все ярче и понятнее становился не только образ жизни, но и тот титанический ежедневный труд, который Владыка вкладывал в свое дело, решая, казалось бы, неразрешаемые проблемы, особенно для того периода дел епархии в целом.