Автомобиль остановился возле длинного двухэтажного здания. По всей видимости, раньше здесь располагались кабинеты руководства и конторских служащих.
Схватив девушку за локоть, Костя потащил ее внутрь.
– Это ведь ты убил всех тех девушек? Теперь настала моя очередь?
Лисовский не ответил.
Комната, куда он ее привел, оказалась обжитой и, на удивление, чистой. Массивный длинный стол, вокруг которого расставлены офисные стулья, шкаф, забитый книгами по экономике и менеджменту. Большие окна, закрытые белыми жалюзи, у противоположной стены – кожаный диван, а по его бокам – глубокие кресла. Швырнув Лилю на диван, похититель уселся рядом. Его холодные глаза впились в девушку, как две булавки в куклу вуду. Лиля поежилась, хотя совсем не замерзла.
Лисовский молчал.
– Зачем ты все это затеял? – не выдержала она. – Я понимаю: жажда мести и все такое, но зачем устранять потомков? Ведь виноваты не они, а родители?
Взгляд Кости скользил по ней назойливой букашкой. Он словно впитывал ее образ, чтобы запомнить навсегда. И Лиле стало страшно. Она храбрилась, веря в скорое спасение, но не забывала и о единственном козыре – амулете «последней надежды».
– Что ты будешь делать дальше? Я здесь, но меня уже ищут. И скоро найдут.
Костя хищно улыбнулся. На миг девушке показалось, что изуродованное лицо мужчины поплыло, будто окутанное туманом, и сквозь него проглянула жуткая морда низшего демона – красные глаза, костяные наросты на скулах и пасть с острыми зубами.
Лиля вздрогнула и отвела взгляд. Нет! Это всего лишь ее фантазия, она не обладает истинным зрением.
– Это хорошо, что тебя найдут: я жду гостей. Для них у меня приготовлен сюрприз. Хочешь посмотреть? Нет? А зря. – Костя разочарованно вздохнул. И вдруг резко переместился, нависнув над съежившейся пленницей. – Я так долго ждал этого момента, что больше не могу терпеть…
Чужое рваное дыхание шевелило волосы у ее щеки. Холодные губы коснулись виска. Лиля обреченно зажмурилась:
– Пожалуйста, не надо.
В ответ услышала хриплый издевательский хохот. Он собирается ее изнасиловать – подобное ей не пережить. Рука Кости скользила по ее шее, плечам – и девушка мысленно проговаривала кодовую фразу, последнее слово которой безболезненно остановит ее сердце.
И вдруг он перестал ее трогать. Лиля распахнула глаза и увидела испепеляющую ненависть. Жесткие пальцы обхватили ее горло, и темнота вытеснила свет.
– Ты определись, чего хочешь больше, – донеслось со стороны входа, – поиметь ее или задушить. Все вместе – не комильфо.
Костя отпустил Лилю и, недовольно глядя на худощавого вампира в сером костюме, рявкнул:
– Что надо?! Я просил меня не беспокоить!
– Я просто мимо проходил. Все, ухожу. – Иниго Веласкес успокаивающе поднял руку. – Продолжайте, больше вам никто не помешает.
Прижав ладонь к покрасневшей шее, журналистка забилась в уголок дивана и с ужасом следила за Лисовским. Друг детства глубоко дышал, успокаиваясь.
– Не могу! – рыкнул он и ударил кулаком по спинке дивана. – Почему я не могу тебя убить?!
Едва не задушенная, девушка так не считала: если б не Веласкес (кстати, а что он тут делает?), Лисовский свернул бы ей шею.
– Может, потому, что я не виновата перед тобой, – прохрипела она.
Костя хмыкнул:
– Да ну? Из всех убитых мною детишек колдунов ты, единственная, виновата так же сильно, как и те, кто проводил казнь и ритуал запечатывания Силы. – Лиля молчала, и Лисовский продолжил: – Ты спрашивала, почему я направил удар на детей экзекуторов? Видя, как переживает за тебя Полина, понял: чтобы получить истинное удовлетворение, недостаточно просто убить палачей моей семьи. Нужно заставить их мучиться, пытая и убивая тех, кого они любят.
Костя поднялся с дивана и начал расстегивать рубашку. Девушка напряженно следила за ним и, когда мужчина сбросил одежду, переменилась в лице. Он не дал ей отвернуться, заставив рассматривать тело, покрытое бело-розовыми шрамами.
– Это все ты, твоя работа… – Он крепко держал ее за руку и водил по следам ожогов. – Ты бросила меня умирать. Я оставался в сознании и чувствовал, как огонь пожирает мою плоть, запах горелого мяса преследует меня до сих пор. Ты хладнокровно ушла, хотя я был такой же жертвой, как и ты. Ты, мой единственный друг, ушла, бросив меня в аду.
Ощущая под пальцами рубцы, Лиля, надрывно плача, пыталась оправдаться:
– Я думала, ты мертв! Я бы никогда не оставила тебя сгореть заживо!
Костя оттолкнул ее и поднял рубашку.
– Лицемерка… ты даже ставила мне свечи за упокой, хотя я остался жив.
– Я не знала!
– Мне пришлось ждать долго. И я, и демон во мне были слишком слабы, чтобы пойти против Полины. Но полгода назад я познакомился с вампиром, помешанным на экспериментах. Мы заключили договор: я помогаю ему в опытах, он мне – в мести. Было забавно приманивать для него бойцовских собак и молодых оборотней.
Лиля широко распахнула заплаканные глаза. Костя помимо запечатанной Силы колдуна обладал даром общения с животными, на котором ритуал не сказался. Неужели…
– Ты – волчий пастырь! Противиться твоему зову не могут ни собаки, ни волки.
– А из-за единения с демоном и некоторые оборотни, – добавил Костя.
– Но зачем все эти убийства?
– Веласкес – гений. Он сумел соединить преданность собак с силой оборотней и неистовством демонов. Да-да, демонов, ты не ослышалась, любовь моя. Мы приоткрыли для низших маленькую дверцу. – Лисовский на пальцах показал, насколько она мала. – За возможность вырваться из своего мира они готовы служить тому, кто призвал их.
Лиля нервно сглотнула:
– Ты сумасшедший, контролировать низших невозможно.
– Но ведь мне это удалось!
– Демон слушается тебя, пока ему это выгодно. – Макарова вздохнула и решилась: – Костя, я виновата перед тобой, признаю это. Но твоя жестокость не человеческая, ты не был таким. Демон исподволь подчинил твой разум, запутал во лжи.
– Не старайся, Цветочек, твоя проповедь не подействует. Я побывал в аду и хочу, чтобы ты поняла, каково это, на собственной шкуре. Идем!
Костя запер ее в одной из комнат бомбоубежища при заводе и больше не приходил. За время ее заточения трижды являлся молчаливый вампир, приносил еду. Из «удобств» в Лилином распоряжении было ржавое ведро. Вначале она спала, свернувшись клубочком в красном продавленном кресле. Но после того как выскочившая пружина оцарапала бедро, переместилась в гроб, набитый старыми газетами. Как он здесь оказался, оставалось только гадать: случайность или насмешка Кости, пожелавшего, чтобы она привыкла к мысли о смерти. А возможно, здесь отдыхал кто-то из вампиров, ради шутки позаимствовавший изделие из цеха разорившегося гробовщика.
Лиля не боялась. Она знала, что Кир придет за ней. Он не мог не прийти. Засыпая, она слышала его голос, зовущий, шепчущий слова любви. Вероятно, проявилась связь первой метки. А может быть, она сходила с ума.
В лучах заходящего солнца русый волосок отливал золотом и янтарем. Три пары глаз внимательно следили за его танцем в потоках света. Подчиняясь силе заклинания, волос плыл над подробной картой города, время от времени зависая над некоторыми участками.
– Не переживай, мы найдем ее, – не сдержался Богдан, услышав, как Кир хрустит костяшками пальцев. – Это самое точное заклинание поиска из существующих ныне.
Лидия укоризненно взглянула на младшего сына – Богдан знаками показал, что закрывает рот на замок, и озорно улыбнулся. Ведьма подавила вздох и осуждающе покачала головой. Парень пожал плечами: что поделать, веселый нрав не позволял грустить, даже когда старшего брата раздирают сомнения и страхи.
Женщина сосредоточилась на волшбе.
Волосок Лили, отысканный Киром на подушке, продолжил странный танец и переместился к краю карты. Над промышленным районом он рассыпался пеплом, обозначив настоящее местопребывание своей хозяйки.
– Как я и говорил, окраина города, – самодовольно произнес Богдан и склонился ниже над столом. – А конкретней – химзавод.
