Потрясающе красивое мужское тело! На левом плече у Ангела-city виднелась небольшая татуировка — треугольник, в верхней части горизонтально перечеркнутый прямой линией.

Пару секунд я не могла оторвать заблестевших глаз от этого черного треугольника на гладкой коже.

— Алхимический символ воздуха. — Стефан Гарланд правильно истолковал мой неприличный взгляд. Он должен был его обжечь, как радиационные альфа-лучи, чья доза превысила все допустимые нормы раз в триста.

— Да, воздух — это как раз для ангелов, — пробормотала я потерянно.

Впервые в жизни я лишилась самообладания и душевного спокойствия при виде атлетического мужского торса. А ведь сколько откровенных фотографий известных плейбоев и не менее известных спортсменов я сделала в своей жизни! Сколько мужских тел, крепких, смуглых, накаченных, проходили перед моими зоркими и равнодушными глазами, и сердце при виде их ни разу не сбилось со своего ритма.

А сейчас оно прыгало в груди, как сумасшедший каучуковый мячик, с силой ударяясь о ребра. Мне не хватало силы воли, чтобы опустить ресницы.

Я видела, как рука Гарланда протянулась ко мне, дотронувшись до взъерошенных мокрых прядей. Одно движение, и рука скользнула дальше вниз по шее, к моему плечу, с плеча — на грудь, покрытую капельками воды…

Яс диким воплем взвилась из воды, показавшись тем самым Ангелу-city во всей красе. И ему хватило единственного взгляда, чтобы вобрать эту красу целиком.

— Вода совсем холодная, — произнес он хрипловатым голосом, царапнувшим меня. — Вы можете простудиться, мисс Шеритон. Выходите из ванны.

Через миг он стоял передо мной, держа на весу большое махровое полотенце.

— Выходите, — скомандовал он. Приказ прозвучал неожиданно жестко и категорично. Не подчиниться ему я просто не могла. И я шагнула прямо в его руки, утонув в мягком полотенце, которое благодаря ловкости Ангела-city мгновенно обмоталось вокруг меня, спасая от внешнего холода. Руки Гарланда не торопились размыкать кольцо.

Мы так и стояли в ванной комнате, прижатые друг к другу, и наши обнаженные тела разделяло лишь полотенце. Мои глаза упирались в треугольник-татуировку. Губы — в мужскую кожу, от которой исходил терпкий, горьковатый запах.

Мне невольно подумалось, что сейчас свихнусь от нахлынувшего невесть откуда адского жара, который добрался до мозгов, превратив извилины в желейные сгустки. Мыслить рационально я была не в состоянии. Вообще мыслить сейчас не могла.

— Я вернусь минут через пятнадцать. — Голос Стефана Гарланда звучал теперь совсем низко. Как вибрировали мои бедные оголенные нервы от каждой хрипловатой нотки его голоса! — И если через пятнадцать минут вы не будете готовы спуститься к столу, то я позабочусь лично о вашем платье и всем остальном, что доставит мне огромное удовольствие.

Через мгновение я осталась в ванной комнате одна, судорожно сжимая влажными пальцами полотенце и таращась на захлопнувшуюся дверь.

Страшное открытие поджидало меня, когда я вышла из ванной. Мои джинсы и джемпер вместе мокасинами исчезли! Вместо них на атласном покрывале постели лежало нечто крошечное кружевное.

Трусики…

Я проглотила плотный комок, вставший поперек глотки. Мои дела становились все хуже. От безысходности мне предстоит надеть одно из тех невероятных платьев, что висели в антикварном шкафу. Иначе Стефан Гарланд через пятнадцать минут обнаружит меня в чем мать родила. Чему, разумеется, будет несказанно рад. Стефан Гарланд…

Чего он добивается? Что я лягу к нему в постель? Пусть не обольщается. И не обольщает. Хоть он и ангел с внешностью эльфа, хоть у него и татуировка на плече, я смогу проявить должное здравомыслие… Наверное.

И ему вовсе необязательно для этого похищать вздорную и дерзкую, престарелую 30-летнюю мисс, то есть меня, ибо он может одним движением ресниц уложить любую кинозвезду к себе в постель. Мирмекс-то ему на что сдалась? С тяжелым сердцем я снова раскрыла злополучный шкаф. Как много же вас здесь, платьев, не для мисс Шеритон, скандального фоторепортера! Я выдернула первое попавшееся текстильное чудо. Из струящегося шелкового джерси кремового цвета. Приложила к себе и посмотрелась в зеркало.

Мне всегда мешала моя красота. Досадное обстоятельство, которое служило серьезной помехой в работе. Мне трудно пришлось зарабатывать себе имя в мире фотографов, ибо на меня смотрели лишь как на симпатичную амбициозную куклу, которая слишком много возомнила о себе. Я приложила тьму усилий, чтобы стать известным фотографом Мирмекс, от имени которого содрогались все «звезды» и не поминали его всуе. Если бы я уродилась невзрачной и невидной, то в жизни продвигалась бы в тысячу раз быстрее и удачнее.

От своей жизни я хотела одного — лететь впереди всех.

Я вечно казалась хрупкой и воздушной, с густой гривой темно-каштановых кудрей и фарфоровой прозрачной кожей. Большие ореховые глаза с золотистыми искорками в зрачках приподнимались внешними уголками к вискам, что придавало лицу что-то интригующе-восточное. Мягкие припухшие губы всегда были насыщенно-розовыми, четко очерченными. Две неглубокие ямочки на щеках становились еще глубже, если губы изламывались в улыбке.

Кукла!

Истинная кукла.

Я старалась, как могла, скрывать свою кукольную внешность. Прятала фигуру в тусклых бесформенных вещах. Не вспоминала о косметике и парикмахерах. Солнцезащитные очки не снимала почти до полуночи… В моем гардеробе не было ни одного платья. Я плохо представляла, что такое шпильки и чулки.

А теперь мне предстояло надеть роскошный вечерний наряд… Я пришла в ужас.

— Вы невероятно красивы, мисс Шеритон. Вы подозреваете об этом?

Зеркало вдруг отразило подошедшего сзади Стефана Гарланда. Он появился совершено бесшумно, материализовался из светового портала. Я по-прежнему стояла обнаженной у зеркала, и приложенное поверх платье прикрывало меня только спереди. И какое, надо полагать, зрелище открывалось со спины!

Ангел-city приблизился почти вплотную и положил руки на мои обнаженные плечи. Наши взгляды пересеклись в зеркале.

Я не испытывала ни малейшего смущения, но меня как будто парализовало. Я не могла шелохнуться, ощущая обнаженной спиной шедшее от рук Гарланда тепло. Токи неизвестной природы и высокой частоты неслись по коже, сделавшейся болезненно чувствительной.

— Невероятно красивы, — повторил Гарланд вибрирующим шепотом, склоняясь низко и едва касаясь губами моего плеча. — Похожи на эфирное создание из старинной легенды.

От его шелкового шепота можно было впасть в транс.

— Вы появились на пять минут раньше, — слабое шелестящее шипенье вырвалось у меня, и платье чуть не выскользнуло из ослабевших пальцев.

Все казалось нереальным. И особенно руки Ангела-city, ласкавшего плечи. В жизни Мирмекс знала очень мало мужчин, и — ни одного ангела. Может быть, именно поэтому все, что сейчас творилось перед зеркалом, так действовало на меня.

Уничтожало меня.

Прежнюю…

— Я торопился, — траурные глаза вдруг блеснули, в них замигали опасные белые огоньки.

Этого блеска хватило, чтобы я нашла в себе силы отстраниться и принялась натягивать платье, в спешке и с непривычки путаясь в обилии шелковистого материала и пытаясь просунуть руки неизвестно куда. Потянулась к молнии, но Гарланд меня опередил, опять бесшумно очутившись подле и застегнув молнию на спине резким взмахом.

Я невольно покосилась на себя в зеркало, и увидела там незнакомку с распущенными неприбранными волосами, обтянутую тонким блестящим материалом, чей тон сливался с тоном кожи тела.

— Вы забыли надеть вот это.

Мне пришлось обернуться к Гарланду. У него на указательном пальце болтались прозрачные трусики с восхитительно-сложными кружевами.

Предательский багрянец опалил кожу, вспыхнул на щеках, как дьявольские розы. Я-то всегда полагала, что ни один мужчина не сможет смутить меня или заставить покраснеть. Однако у Гарланда это получалось легко.