Но не только этот психологический оттенок позволяет отличить понимание от объяснения. Понимание особым образом связано с интенциональностью. Можно понять цели и намерения другого человека, значение знака или символа, смысл социального института или религиозного ритуала. Этот интенционалистский, или семантический, аспект понимания стал играть важную роль в более современных методологических дискуссиях (см. ниже, разд. 10)[23].
Если признать методологическое различие между естественными и историческими науками о духе, то сразу же встает вопрос о статусе социальных и поведенческих наук. На зарождение этих наук в прошлом столетии оказали значительное влияние как позитивистские, так и антипозитивистские тенденции. Поэтому неудивительно, что эти науки стали ареной спора двух противоположных направлений в философии научного метода. Наследием Просвещения XVIII века, которое заслужило одобрение позитивизма XIX века, явилось применение математических методов в политической экономии и других формах социального исследования. Сам Конт ввел термин "социология" для научного изучения человеческого общества[24].
Из двух великих социологов (на рубеже XIX–XX веков) Эмиль Дюркгейм в методологии[25] был, в сущности, позитивистом, а у Макса Вебера позитивизм сочетался с признанием телеологии ("zweckrationales Handeln") и понимания как вчувствования ("verstehende Soziologie")[26].
Гегель и Маркс — два великих философа прошлого столетия, которые оказали глубокое и длительное влияние, в частности, и на разработку методологии. Однако трудно определить позиции этих философов в отношении позитивизма XIX века или реакции на него[27]. В вопросе метода гегелевское и марксистское мышление четко ориентируется на законы, всеобщую обусловленность и необходимость[28]. В этом оно сходно, по крайней мере на первый взгляд, с позитивистским (естественно) научно ориентированным направлением. Однако когда Гегель и Маркс рассматривают, например, исторический процесс, то понимание ими закона сильно отличается от того, которое лежит в основе ("галилеевского") каузального объяснения. {* Здесь и далее Г. фон Вригт дает свою оценку взглядов К. Маркса и марксизма, которая в некоторых случаях основывается на неправильном понимании марксизма. Действительно К. Маркс отказывается от узкого, механистического понимания каузальности, но он не отказывается от детерминизма в более широком смысле слова, который реализуется в материалистическом понимании истории. В предисловии уже подчеркивалось, что марксистская философия носит монистический характер и преодолевает имевшую место в XIX в. противоположность "галилеевского" и "аристотелевского подходов. Марксистская философия является одновременно и научной, и гуманистической. — Прим. ред.} Диалектическая схема развития через тезис, антитезис и синтез также не является примером каузального стиля мышления[29]. Представление о законе и развитии Гегеля и Маркса приближается к тому, что мы могли бы назвать концептуальной или логической связью[30].
Сам Гегель считал себя последователем Аристотеля[31]. Однако в отличие от этого великого философа Гегель был мало знаком с естественными науками. В этом смысле ему был чужд позитивизм и, наоборот, были очень близки философы, занимавшиеся науками о духе. Поэтому, несмотря на противопоставление "гуманитарного" "натуралистическому", можно считать Гегеля великим реставратором аристотелевской традиции в философии метода после средневековья. Если так, то он необходимо встает в оппозицию к платоновскому духу Возрождения и науки барокко. Как и для Аристотеля, для Гегеля идея закона — это прежде всего идея внутренней связи, которая постигается путем рефлектирующего понимания, а не индуктивное обобщение, которое устанавливается путем наблюдения и эксперимента. И для того, и для другого философа объяснение заключается не в том, чтобы сделать явления предсказуемыми на основе выявления их действительных причин, а скорее в том, чтобы сделать эти явления телеологически понятными[32]. Если учесть близкую связь антипозитивистской методологии XIX века с Гегелем, то в целом ее можно отнести к старой, аристотелевской традиции, вытесненной тремя столетиями ранее новым духом в философии науки, самым выдающимся выразителем которого был Галилей[33].
Расцвет позитивизма в середине и конце XIX века на рубеже веков сменился антипозитивистской реакцией. Однако в период между двумя мировыми войнами позитивизм возродился, причем в более энергичной форме, чем раньше. Новое движение было названо неопозитивизмом или логическим позитивизмом, позднее — логическим эмпиризмом. Характеристика "логический" была добавлена для того, чтобы указать на поддержку, которую возрожденный позитивизм надеялся найти в новых достижениях формальной логики.
Возрождение логики после пяти веков упадка и застоя (примерно с 1350 по 1850 г., не считая блестящего, но обособленного вклада Лейбница в XVII в.) само по себе имело огромное значение для методологии и философии науки. Однако вряд ли можно считать, что формальная логика внутренне связана с позитивизмом или позитивистской философией науки. Связь логики с позитивизмом в нашем веке явилась скорее исторической случайностью, чем философской необходимостью.
Логический позитивизм 20-30-х годов XX века был главным, хотя далеко не единственным источником, из которого возникло широкое течение в философии, сейчас обычно называемое аналитической философией. Было бы неверно отождествлять его с позитивизмом. Однако вклад аналитической философии в методологию и философию науки до недавнего времени действительно осуществлялся преимущественно в духе позитивизма, если под "позитивизмом" понимать философию, защищающую методологический монизм, математический идеал научности и дедуктивно-номологическую концепцию научного объяснения Это произошло в силу нескольких причин, одна из которых связана с разделением аналитической философии на два главных направления.
Одно из этих направлений — лингвистическая философия, или философия обыденного языка. Главным ее источником явилась философия позднего Витгенштейна и его последователей в Оксфорде в 1950-х годах. По сути, это направление склоняется к оппозиции позитивизму, хотя до недавнего времени это открыто не обнаруживалось. По понятным причинам философия обыденного языка мало интересуется проблемами философии науки.
Совершенно отлично от лингвистического другое направление аналитической философии, которое восходит к логическому атомизму Рассела, раннего Витгенштейна и к неопозитивизму Венского кружка. Преимущественная сфера исследования этого направления — философия науки, а внутренняя ориентация, в силу его происхождения, является позитивистской. В значительной мере данное направление разделяет с позитивизмом XX века веру в прогресс благодаря успешному развитию науки и распространению рационалистического подхода — "социальной инженерии"- к анализу человеческой деятельности[34].
Долгое время аналитическая философия науки почти исключительно занималась проблемами оснований математики и методологией точного естествознания. Отчасти это было обусловлено той ролью, которую (математическая) логика играла для этого типа философии. Однако постепенно внимание аналитических философов стали привлекать проблемы методологии поведенческих, социальных и исторических наук, в какой-то степени в силу проникновения в эти науки точных методов. Обратившись к этим проблемам. аналитическая философия включилась в традиционный спор между позитивистской и антипозитивистской методологиями, и в середине столетия вновь разгорелись старые дискуссии. Непосредственным источником возрождения полемики послужила новая формулировка старой позитивистской теории научного объяснения.
