Часть V . Стражград

Небольшая столовая в таунхаусе Громова пропиталась запахами свежезаваренного чая и эманациями негодования, пока я рассказывал, что произошло в храме Перуна.

— … Но я всем врагам назло прошёл проверку. И теперь ни у кого ко мне нет никаких вопросов! — победоносно закончил я и взял со стола очередной бутерброд с колбасой и сыром.

Служанка быстро настругала их, узнав, что я еду домой. Пахли они одуряюще вкусно.

— Какой же Долматов мерзавец! — выдохнул Павел, сжав кулаки.

— Павлуша! Что за слова⁈ — ахнула Лидия, шокировано распахнув глаза.

— А чего⁈ — вскинул голову подросток, горя праведным гневом.

— Того, — дал ему подзатыльник Громов, хмуря седые брови. — Чтоб я от тебя больше ничего такого не слышал. Понял?

— Понял, — виновато опустил тот голову.

— А что ж… Неужели настоящий Рарог прилетел в храм? — робко спросила служанка, скромно сидя в уголке.

Оттуда она как-то странно поглядывала на меня. И с восхищением, и с грустью.

— Вроде как настоящий. Он откликнулся на зов того жреца в золотом одеянии.

И ещё несколько раз откликнется, чтобы его появление не связали с моей персоной. А то кто-то может ещё больше заинтересоваться мной. Дескать, а с чего это Рарог прилетел, только когда Громова проверяли?

— Славься, Перун! Защитник наш и покровитель, — с придыханием выдала Лидия. — Завтра же отнесу в его храм щедрое подношение. А ты, Сашенька, вот угощайся. Бери ещё бутербродики. А то отощал весь. А уж шрамов-то у тебя сколько…

Она сокрушённо покачала головой, с материнской жалостью глядя на меня.

— Шрамы украшают мужчину, — проговорил Павел и восхищённо посмотрел на меня. — Как ты этих пауков одолел и жрицу! Мы по телевизору видели твоё интервью. Эх, как мальчишки в школе завидуют, что у меня такой брат! Все теперь хотят дружить со мной, не то что раньше…

Да, это тебе не прежний Александр, которого куры раком ставили. Я сам кого хочешь в какую угодно позу поставлю.

— Но ты нос-то не задирай, — нравоучительно бросил внуку Громов и отпил чай из фарфоровой чашки.

— А вот эти Стрижов и Толстой, — подала голос сердобольная Лидия, переживающая за всех и вся. — Запугали их, да?

— Угу. Долматов нанял каких-то отморозков. Они сестре Стрижова ногу сломали. А у отца Толстого киоск с выпечкой спалили. И сказали, что это только начало, если они не выступят против меня в храме. Но доказательств против Эдуарда, конечно, нет. Он всё сделал по-умному.

— Но ты простил их? — с надеждой спросила женщина, теребя носовой платок.

— Нет, выстроил в ряд всех, кто пошел против меня, и пробежал вдоль них с выставленным кулаком, выбивая каждому зуб.

После моих слов наступила ошарашенная тишина. Даже собака за окном перестала лаять.

— Правда, что ли? — наконец выдал Громов, недоверчиво сощурившись.

— Шучу. Настроение было хорошее, так что я всех простил, только пару пинков дал.

— Вот и правильно, — поддержала меня заулыбавшаяся Лидия. — Я всегда прививала тебе милосердие.

— Да, я само милосердие.

— А что же Долматов? — хмуро спросил Громов.

— Пропал. Покинул академию и исчез.

— Наверное, прячется в доме своего папеньки. Пусть теперь на своей шкуре узнает, каково быть лохом, — презрительно процедил Павел. — Но ничего, он навлёк на себя гнев богов. Они покарают его.

Вряд ли. Придётся мне разбираться с ним. Вот только бы найти его. Хотя, может, он и правда в доме отца трясётся от страха? Но если он в понедельник не вернётся в академию, его объявят дезертиром. А это ужасный позор. Наверняка старший Долматов не допустит такого.

Пока же мне пришлось ещё целый час отвечать на вопросы смертных. Только потом я смог отправиться в свою комнату, оценив по пути небольшой ремонт. Громов времени зря не терял. Снаружи дом тоже подлатали. И теперь я не рисковал проснуться под грудой обломков. Правда в воздухе витали слабые запахи побелки, краски и цемента.

Пришлось открыть окно, впуская в комнату вечернюю прохладу.

А потом я завалился на кровать, решив отдохнуть хотя бы полчаса. Но не тут-то было. Кто-то тихонько постучал в дверь, словно мышь поскреблась.

— Входи, — бросил я, сразу поняв, что это служанка.

И не ошибся. Она вошла в комнату, грустно улыбаясь. Верх её платья оказался расстёгнут на несколько пуговичек, а глаза на скорую руку подведены тушью.

— Позвольте уточнить, господин, до какого дня вы пробудете дома? — пролепетала она, теребя поясок платья.

— До понедельника.

— Я-я-ясно, — протянула девушка и с грустью добавила: — Без вас тут было так пусто и одиноко. Я скучала по вам… Но я понимаю, что мы не можем быть вместе. Вы достойны минимум баронессы, а я простая служанка. Моё сердце разрывается. Так дальше не может продолжаться…

Смертная хлюпнула носиком и закрыла лицо ладонями, но оставила между пальцами щёлочку, чтобы наблюдать за моей реакцией. Давит на жалость?

— Я приняла решение, что ухожу из этого дома, — промяукала она, не дождавшись от меня никакой реакции.

— Да, так будет лучше, — сказал я и встал с кровати. — Позови деда, пока не ушла.

— И всё? Вот так просто? — неприятно изумилась она, отняв ладони от лица.

— Ну да. Ты же сама всё прекрасно объяснила.

— Вы бесчувственный монстр, Александр! — вдруг выпалила служанка и выскочила из комнаты.

— Кажется, я так и не научился расставаться со смертными девушками. Хотя и с бессмертными тоже, — ухмыльнулся я.

К моему удивлению, служанка всё же позвала Громова. Он с мрачной миной на лице зашёл в мою комнату и сразу спросил:

— Что вы сказали Марии?

— А-а-а, вот как её зовут, — протянул я. — Человек, ты берега не теряй. Я не должен перед тобой отчитываться. А вот ты должен нанять пару новых служанок. Желательно, постарше и пострашнее.

— Ваши вкусы изменились? — двусмысленно проговорил он.

— Смертный, давай без твоих грязных намёков, — холодно произнёс я и следом добавил: — Ты говорил, что у тебя есть усыпляющее средство, которое может вырубить человека на пару дней. Неси его сюда.

— Зачем оно вам?

— Ты так и не избавился от привычки задавать глупые вопросы? Я хочу на пару дней вырубить человека. Что не ясно?

Громов помялся и всё же молча сходил за средством. Я отправил его в карман, попутно услышав очередной вопрос мужчины:

— Вы подумали над нынешним положением дел? Вами интересуются очень многие семьи. Надо что-то с этим делать, пока не дошло до беды.

— У меня уже есть невеста на примете. Как только я объявлю, что мы вместе, большая часть дворян успокоится.

— И кто она?

— Узнаешь. На вот, лучше запиши мой новый номер телефона. Я избавился от старой симки, чтобы люди хотя бы пару дней мне не надоедали.

Громов вбил номер в память своего телефона, после чего я выставил его вон, а сам позвонил баронессе Огневой.

— Добрый вечер. Ты где? — сразу взял я быка за рога, зная, что ректор с барского плеча и её отпустил из академии аж до понедельника.

— В кафе с подругами, — раздался её голос на фоне слабого звона бокалов.

— То есть одна сидишь?

— Ха-ха, — недовольно выдала она. — У меня есть подруги.

— Как называется кафе? Я сейчас приеду. Есть важный разговор.

— А твой разговор не может подождать?

— Нет, — подпустил я стали в голос.

— Ладно, приезжай. Кафе «Императрица».

Сбросив вызов, я зарядил амулет жрицы с помощью единственной оставшейся у меня энергетической ловушки. Потом шустро надел крепкую походную одежду и тайком свистнул у Громова пару сабель. Он их хранил в своём кабинете. Приладил ножны к поясу и телепортировался на улицу, где вызвал такси.

Оно по вечернему городу быстро домчало меня до «Императрицы».

Панорамные окна кафе, кадки с деревьями и атланты, поддерживающие карниз, намекали, что это место не для простых смертных. Так и оказалось.