— Да я люблю тебя, дура! — рыкнул тот, нависнув над девушкой. — И ты всё равно будешь моей.

— Вы мне противны.

— Э-э-э… вспомни, с кем ты говоришь. Я дворянин! — выдохнул мужик и гордо ткнул себя пальцем в волосатую грудь. — Ты должна пищать от восторга, что такой как я заметил тебя, простолюдинку. А что тебе могут дать эти молокососы без родословной⁈ А я опытный мужчина.

— Да оставьте же меня в покое! — топнула ногой смертная и заметила моё приближение. — Молодой человек, прошу вас, не встревайте.

Девушка явно побоялась, что этот боров накостыляет мне по самое не балуй. Он ведь массивнее меня и выше. Да и еще дворянин. А у меня на пальце не было родового перстня. Значит, простолюдин. Хотя мой костюм и выглядел более чем прилично. Даже мой ботинок стоил дороже, чем все шмотки борова.

А тот обернулся и процедил, угрожающе скаля жёлтые зубы:

— А ты ещё кто такой? Очередной молокосос? Сын какого-то торговца? Вали отсюда, герой с дырой, пока я тебе руки не переломал.

— Что, старик, захотелось молодого тела, да? — глумливо начал я, сложив руки на груди. — А никому ты не нравишься. Рожа у тебя как у бультерьера, а повадки как у невоспитанного животного. На молодых проституток денег не хватает. А дома ждёт забитая жена с огромной жопой. Угадал? Да и дети твои — те ещё идиоты, если пошли в тебя.

— Чего ты вякнул⁈ — выхаркнул он, мигом налившись яростью. У него аж глаза потемнели, а ноздри широко раздулись. — Ты знаешь кто я, мозгляк⁈ Я не тот, за счёт кого у тебя получится поднять репутацию. Я тот, кто уронит её. Моё имя Петр Владленович Медведев-Штольмейер!

— Какое длинное имя. А я всего лишь Сашка Громов. Но какое имя звучит более грозно? — ухмыльнулся я, отчаянно надеясь, что мужик или девка слышали обо мне. А то такая крутая реплика пропадёт.

Повезло, что боги удачи сегодня были на моей стороне.

— Тот самый Громов⁈ — ахнула смертная, другими глазами посмотрев на меня. — Да о вас весь город судачит. Вы и жрицу убили, и графиню Белову спасли, и магия у вас потрясающая.

— Врёшь ты всё. Никакой ты не Громов! — выпалил мужик, черпая смелость в алкоголе. — А ты дура, если веришь словам всяких пустозвонов.

Смертный повернулся к девушке, восторженно глядящей на меня, а потом резко повернулся ко мне, подло выбрасывая кулак. Он рассчитывал застать меня врасплох. Но я подался назад, уходя от его «кувалды». Кулак пролетел мимо моего лица.

Мужик столько сил вложил в удар, что аж не сумел удержаться на ногах. Грохнулся набок, обалдело уставившись на меня. А я ехидно хохотнул и ударил его ногой в висок, даже не став менять позу. Мои руки так и остались скрещёнными на груди.

— Ой, — ойкнула девушка, глядя на мужика, потерявшего сознания.

— Не стоит благодарностей, — улыбнулся я. — Люблю наказывать всяких козлов, особенно после хорошего ужина.

Но девица всё равно принялась жарко благодарить меня, попутно строя глазки. Однако тут появилась баронесса Огнева. И девушка сразу сникла, бросая на неё завистливые взгляды.

Я попрощался со смертной и двинулся с баронессой к её дому. Наш путь составил всего с десяток метров, после чего Огнева остановилась и язвительно сказала:

— И когда ты успел спасти эту куклу Белову? Пока я была в плену у драхнидов?

— Прямо в точку. Дело было на вечеринке…

— … Ах на вечеринке, — заиграла она желваками.

— Ага. Ты же не думала, что я буду сидеть дома, переживая как ты там?

— Нет, не думала, — отрубила она и молча скрылась в холле, хлопнув дверью.

Храм Сварга Меняющего плоть . Пустошь

Ночная тьма укрывала руины города, но с ней боролись одинокие факелы. Они освещали странные фигуры, мелькающие между полуразвалившимися домами.

Кое-где человекоподобные фигуры сидели возле костров, над которыми булькали закопчённые котлы. В них порой всплывали человеческие глаза и волосы.

Тут и там звучали грубые, рычащие голоса, с трудом воспроизводящие звуки хаоситского языка.

А из одного здания вылетали дикие человеческие крики, словно их хозяина пытали самым жестоким образом.

Вопли неслись из давно разбитого окна, пролетая по коридору, покрытому жёлтыми человеческими костями. Они лежали вперемежку с осколками от флаконов с давно выцветшими этикетками, на которых раньше значились названия медицинских препаратов.

Источник воплей находился в палате с решётками и осыпавшейся штукатуркой.

— А-а-а! — верещал обнажённый черноволосый парень, прикованный к металлической койке.

Под его бледной кожей что-то возилось, словно пыталось выбраться наружу. Кости потрескивали, будто ломались или принимали новое положение.

Глаза же кадета покраснели от полопавшихся капилляров. Зубы удлинялись, а волосы выпадали целыми клочьями. Мышцы же наоборот укрупнялись и вздувались.

Кожа на спине наконец-то прорвалась, и из тела показались зачатки крыльев. Они быстро росли, как и плечи вопящего парня. Его пальцы обзавелись когтями, а тело приобрело красноватый оттенок.

Вскоре вопли человека сменились диким, безумным хохотом. А глаза приобрели кровожадное выражение.

Кандалы уже не могли сдержать могучие конечности, и бывший кадет со звоном порвал цепи.

— Раз… два… три… я иду искать, — прохрипел человекоподобный монстр и испустил рык, одним движением отправив в полёт тяжёлую койку. Она с грохотом врезалась в стену, заставив ту пойти глубокими трещинами.

Квартира баронессы Огневой. Стражград

— … Гад, подлец, лжец, — яростно прошипела мулатка, снимая платье. — Мало того, что он заставил меня почувствовать себя дурой, когда навешал лапши об этой ссорящейся парочке, так еще, оказывается, ему хватило совести пойти на вечеринку, пока я была в руках жрицы! Да что же он за человек-то такой? Или не человек? Р-р-р…

Баронесса зарычала, аки зверь. Её изрядно бесило то, что она не могла раскусить Громова. Даже его характер оставался для неё загадкой. Он иногда вёл себя, как прожжённый мерзавец, готовый пожертвовать невинным ребёнком ради своих целей. А иногда поступал так, словно готов был бескорыстно служить на благо всех людей.

— Ох, боги, дайте мне сил, — вздохнула успокоившаяся девушка и одним рывком сняла платье.

Она осталась лишь в нижнем белье. Её прелестная фигура отразила в напольном зеркале. И девушка, глядя на своё отражение, рефлекторно втянула животик, хотя он и так был плоским.

Внезапно сотовый телефон баронессы издал приятную мелодию. Девушка взяла аппарат и увидела на экране номер матери.

— Да, мам, — выдохнула она в трубку, повалившись на кровать.

— Анастасия Владимировна Огнева! — строго отчеканила родительница недовольным голосом. — Почему мы с отцом последними узнаем, что у тебя, оказывается, появился жених. А⁈

— Он мне не жених, а просто ухаживает за мной, — устало ответила девушка, помассировав пальцами глаза.

— Ты всё равно должна была рассказать мне о нём, — выдала женщина и иронично добавила, явно смягчившись: — Это же такое событие. Ты же грозилась никогда не выйти замуж. А тут принимаешь ухаживания молодого человека.

— Так сложились обстоятельства.

— Отец уже успел всё узнать о нем. Громов, конечно, беден, и его род не особо знатен. Но он уникум, и, говорят, что у него большое будущее. Я звонила ректору…

— … Мама! На кой шут ты ещё и ректору звонила⁈ — вскочила с кровати баронесса, негодующе раздувая крылья носа.

— Что за тон, дорогая? — холодно сказала смертная.

— Извини, — нехотя буркнула девушка. — Но звонить ректору — это лишнее.

— Я просто переживаю за тебя. Вот и позвонила. К слову, ректор весьма лестно охарактеризовал этого мальчика. А ты что скажешь о нём?

— О ректоре? — вымученно сострила баронесса и следом добавила, задумчиво глядя за окно: — Ну, что о нём сказать…

— Не нукай, ты же аристократка, а не продавщица из ларька.

— Ладно. Громов… он… он разный, то грубый, то мягкий, то весёлый, то саркастичный. Но никогда рядом с ним не бывает скучно. Он будто вулкан, который может и спалить дотла, и согреть, — даже неожиданно для самой себя, честно проговорила девушка.