– Но ведь наши границы пока никто так и не пересек, – неожиданно пришел на помощь полковнику Павлову шевалье Юрьев. – Ну, кроме армии барона Шваба, разумеется. Да и она остановилась и даже слегка откатилась назад, оставив уже частично захваченный поселок Динино.

– Это ненадолго, – с раздражением отмахнулся барон. – Волжский опасается за судьбу сына и вынужденно выполняет требования Белова, но он в бешенстве, и как только ситуация тем или иным образом разрешится, граф спустит на нас всех своих псов.

– Граф угрожал вам лично, господин барон? – негромко спросил Павлов.

– Нет, полковник. Вы ведь прекрасно знаете, что с момента начала вторжения граф Волжский не выходил со мной на связь и игнорировал все мои попытки связаться с ним. Всё, что мы знаем, стало известно из сообщений вашей агентуры и докладов подполковника Горского из Динино.

– В этом и суть, господин барон. Все наши сведения получены не напрямую, а из вторичных источников, – продолжил свою мысль Павлов. – Мы не знаем множества важных деталей, а именно в них может скрываться самое важное. Очевидно, что сын графа жив и, скорее всего, лейтенант Белов позволил ему связаться с отцом. О чем они говорили, мы не знаем, но, судя по всему, Волжский надеется вытащить сына из плена, не прибегая к прямым переговорам с вами. Граф мог бы попытаться надавить на вас, чтобы вы отдали Белову прямой приказ освободить виконта. Этим он поставил бы вас перед очень неприятным выбором – подчиниться и лишить себя единственного сильного козыря, или отказать графу и в результате встать на путь открытого мятежа, причем в глазах уже не только самого Волжского, но и всех наших соседей. Тем не мене он этого не сделал, и меня очень интересует, почему?

– Этому есть только одно объяснение, – после небольшой паузы ответил Самаров. – Волжский знает или, как минимум, догадывается, что лейтенант Белов действует без приказа, и мы его не контролируем.

– Разве это мешает Волжскому потребовать от вас освободить его сына? Формально Белов – ваш офицер, и перед графом за его действия отвечаете только вы, господин барон, – задумчиво произнес Юрьев, пытаясь сложить в голове цельную картину происходящего из совершенно недостаточного количества случайных фрагментов. – Впрочем, вы, конечно, можете сослаться на невозможность выполнения его требования по причине отсутствия связи с лейтенантом Беловым, но тут нужно учитывать, что такую связь вам могут неожиданно предоставить.

– Видимо, всё-таки не могут, – возразил полковник Павлов. – Иначе Волжский действительно уже попытался бы надавить на Белова через господина барона. У меня есть одна версия, но, к сожалению, это не более чем предположение. Граф не выходит с нами на связь по довольно простой причине – у него просто ещё не сформирована собственная позиция по поводу происходящего. Волжский знает, что ему должна поступить какая-то важная информация, которая может изменить весь расклад, и не хочет вести переговоры до того, как она у него появится.

– Что-то в этом есть, – согласно кивнул Самаров. – Что конкретно вы предлагаете предпринять в такой ситуации?

– Граф сейчас в сомнениях, господин барон. У него имеется к вам личная неприязнь, но Волжский, прежде всего, политик. Об этой неприязни знают или догадываются все его вассалы, наши добрые соседи, и для них расправа над вами без серьезных доказательств попытки мятежа будет выглядеть очень некрасиво. Нет, в грабеже и разделе нашего баронства они с удовольствием поучаствуют, но потом наверняка задумаются, ведь на вашем месте всегда может оказаться любой из них. Поверьте, задумаются они очень крепко, а Волжскому это совершенно не нужно. Ну а раз граф испытывает колебания, нам следует подтолкнуть его к принятию нужного нам решения. Сделать это можно только одним способом – публично продемонстрировать вашу лояльность даже в условиях продолжающейся войны.

– И что я должен сделать? – в голосе барона отчетливо прозвучало непонимание, смешанное с раздражением. – Я ведь даже связаться с графом не могу.

– Этого и не потребуется, – быстро ухватил мысль начальника тайной службы Юрьев. – Мы можем использовать в качестве посредника кого-то из наших соседей. Пока кроме Шваба у нас ни с кем формального состояния войны нет. А лучше привлечь даже не одного, а сразу двоих баронов.

– Спасибо, господин советник, – кивнул полковник. – С вашего позволения, я продолжу. Итак, нужен жест, демонстрирующий вашу лояльность по отношению к сюзерену, и для такого жеста у нас есть всё необходимое. Белов доставил из Каиновой чащи артефакты, собранные в местах падения летательных аппаратов чужих. Очень интересные артефакты, но не более. Сейчас они находятся в Динино. Использовать их для получения значимых преимуществ в войне невозможно, а вот передать их графу в качестве доказательства отсутствия у вас желания устраивать мятеж, будет очень даже полезно. Да, это вряд ли может сыграть роль алиби, но данный шаг будет выглядеть красиво, и что не менее важно, о нем быстро узнают все наши соседи. Надеюсь, это подтолкнет Волжского к принятию нужного нам решения. Война и так уже принесла гораздо больше убытков, чем граф предполагал, давая добро Швабу на начало вторжения. А тут такой прекрасный повод для сворачивания этой авантюры без потери лица.

– Зыбко это всё… – недовольно поморщился Самаров. – Зыбко, но звучит красиво, да и других вариантов у нас как-то пока не просматривается. Действуйте господа. В качестве посредников используем двух наших южных соседей – Быкова и Караева. Они терпеть не могут друг друга, но, по крайней мере, ни один из них не вел скрытых приготовлений к вторжению на нашу территорию. Свяжите меня с ними, я сам проведу необходимые переговоры.

– Думаете это поможет…? – с сомнением произнес Шваб, внимательно рассматривая странные решетчатые двери и непонятные форсунки, торчащие из стен импровизированных шлюзовых камер.

– Вот и проверим, – невозмутимо ответил Пауль. – И, господин барон, прошу вас пока воздержаться от обсуждения вслух того, что вы здесь видите, мы ещё не дошли до условно безопасной зоны.

– Как скажете, – Шваб равнодушно пожал плечами и последовал дальше за начальником своей тайной службы, уверенно ведущим его на нижний ярус подземной тюрьмы, предназначенный для особо опасных и наиболее ценных пленников.

За спиной барона с металлическим лязгом закрылась очередная дверь и раздалось громкое шипение. Шваб обернулся и сквозь зарешеченное окошко увидел, как коридор почти мгновенно заполнился взвесью, состоящей из мельчайших водяных капель, подкрашенных чем-то фиолетово-розовым. В этом колышущемся мареве под низким потолком сводчатого коридора едва заметно шевельнулось что-то небольшое, но явно чужеродное в хаотичном движении вихрящихся воздушных потоков, хорошо видимых из-за перемещающихся вместе с ними ярко подсвеченных водяных капель.

Почти сразу за металлической дверью заплясали вспышки, и по ушам ударили гулкий рокот пулеметной очереди и визг рикошетирующих пуль. Коридор по ту сторону двери затянуло дымом, и больше Шваб ничего рассмотреть не смог.

– Пойдемте, господин барон, – удовлетворенно произнес Пауль. – Думаю, теперь нам точно никто не помешает.

– Что это было? – с трудом справившись с пережитым потрясением, спросил Шваб.

– Пока ничего определенного сказать не могу, но, судя по всему, наша ловушка сработала. Если всё прошло, как задумано, очень скоро мы узнаем, с помощью какого устройства или конструкта за нами пытались шпионить.

Дальше Шваб и начальник его тайной службы шли молча, пока не оказались в одной из камер нижнего яруса. Это помещение, предназначенное ранее для содержания заключенных, теперь преобразилось до неузнаваемости и напоминало комфортабельный рабочий кабинет. Несколько напрягало только полное отсутствие окон.

– Рассказывайте, – требовательно произнес барон. – Я же вижу, что у вас уже имеется готовый план действий.

– Как и всегда, господин барон, – позволил себе лёгкую усмешку Пауль. – Своими силами нам такую операцию не потянуть, поэтому я хочу попросить вашего разрешения на привлечение внешнего специалиста.