— Вот, а я говорила, что ты ещё вернёшься, — сначала Полина невольно засмеялась, а потом резко осеклась и закашлялась. По одному её тяжелому вздоху я поняла причину этой «резкости». — Поля, кстати, ты же видела его, да? — так неловко и осторожно. Знает же, что это самая больная тема.

— Да, видела. Полин, если честно, то у меня нет никаких сил и желания разговаривать на эту тему по телефону, — мой голос явно дрожал, что, разумеется, не скрылось от неугомонной Гагариной, которая всегда одинаково волновалась и за меня, и за Диму. — При встрече мы обязательно с тобой это обсудим, а сейчас, извини, но мне к съёмкам готовиться надо, — наконец-то распрощавшись с подругой, я отложила телефон на журнальный столик и облокотилась на спинку дивана. Да, разговаривать на эту тему я действительно не хотела, потому что и сказать подруге мне особо было нечего. Почти нечего.

[…]

— Поля, я до сих пор люблю тебя, — каждое слово отдалось эхом в моей голове, будто доказывая, что я всё-таки не ослышалась. Нет, этого не может быть. Зачем ты сейчас снова говоришь мне эти слова? Я невольно вздрогнула и почувствовала, как глаза застилает новая пелена слёз, а в душе вдруг что-то щёлкнуло, и по коже пробежали мурашки. Что это только что было? Почему от его слов внутри меня что-то перевернулось и моментально заставило по-другому задышать? — Тише-тише, только не плачь, пожалуйста, — каждое его прикосновение было таким нежным, таким невесомым и аккуратным, будто он опасался меня спугнуть. Но, знаете, что самое непонятное в этой ситуации? Я даже не пыталась его оттолкнуть. — Дай мне один шанс всё исправить, — лица всё ближе и ближе, разум отъезжает на второй план, а биения наших сердец уже давно бьют один ритм. Я так скучала по нему. — Доверься мне, — и вот на этом стоп. Всё, что пару секунд назад оживилось в моей душе, моментально рухнуло вниз, заставив меня трезво взглянуть на всю сложившуюся ситуацию и наконец понять, где и с кем я вообще нахожусь.

— Один раз я уже доверилась тебе, Дима, — как тяжело убирать твои родные руки с моего лица. Но я просто не хочу, чтобы мне снова было больно, извини. Слёзы невольно потекли по моим щекам, а твой взгляд с каждой новой секундой становился всё мрачнее. — Больше я такой ошибки не совершу, — я кое-как проговорила последние слова и, через силу отстранившись от Димы, кинулась к выходу.

[…]

От воспоминаний почему-то заслезились глаза, а щёки моментально вспыхнули. В тот вечер после его слов о любви я чувствовала, как в моей душе что-то будто взлетело, оживилось, а потом вновь упало и разбилось. И вот что это было? Как понимать мою реакцию на его слова, которые для меня должны быть лишь пустым звуком? И почему я не оттолкнула его ещё в самом начале, хотя вполне могла это сделать? Снова в голове куча вопросов, но ни одного ответа.

— Привет, — его голос заставил меня сильно вздрогнуть и молниеносно вскочить с дивана. Я с полным недоумением и возмущением уставилась на Билана, который без всякого разрешения вошёл в мою гримёрку, и сейчас удивлёнными глазами смотрел на меня. Нет, только не сейчас, пожалуйста. От одного его взгляда хотелось убежать, скрыться, исчезнуть. Господи, почему он пришёл именно сейчас? Меня и без того изнутри переполняют эмоции, я сейчас сильно уязвима. — Поля, ты в порядке? — с чего это вдруг в твоём голосе так много беспокойства? — Что-то случилось? Тебя кто-то обидел? — ты, ты, ты меня обидел. Это из-за тебя я сейчас похожа на сопливую и обиженную пятнадцатилетнюю девчонку, любовь которой не разделил мальчишка из соседнего двора.

— Можно поинтересоваться, кто дал тебе право вламываться сюда без разрешения? — шмыгнув носом и смахнув пару слезинок, я попыталась взять себя в руки и уверенным взглядом посмотрела на Диму. Однако, моё непослушное тело всё равно продолжало дрожать, а новые дорожки от слёз появлялись одна за одной. Как только наши глаза встретились, я почувствовала, как по телу пробежался лёгкий ток, а где-то внутри снова зажегся огонёк чего-то светлого. Нет, не надо! — Уходи, — пожалуйста, лучше уйди, пока мы оба не наговорили друг другу того, за что потом будем расплачиваться.

— Поля, ты чего? — нет, нет, нет, не смей приближаться. — Пелагея, — Дима сделал резкий шаг ко мне навстречу, а я, наоборот, отшатнулась на пару шагов назад. — Ты можешь объяснить мне, что происходит?

[…]

Никогда ранее не видел Пелагею такой запуганной и нервной. Её руки заметно тряслись, голос дрожал, глаза бегали в разные стороны, а по покрасневшим щекам скатывались очередные слёзы. Но при этом она изо всех сил пыталась сохранить абсолютно спокойное выражение лица. Дурочка. Я смотрел на Полю испуганным взглядом и никак не мог сообразить, что происходит.

Свободное белое платье чуть выше колена с кружевным верхом и серебряным поясом на талии, достаточно высокие белые каблуки, аккуратно заколотые локоны – всё это напоминало мне наряд невесты. Не моей невесты. Вся такая нежная, маленькая, хрупкая девочка, она была безумно красива в этом наряде. Принцесса, но не моя.

— Просто уйди, — тихо сказала Поля и отвела взгляд куда-то в сторону. Каждый раз, когда я делал очередной шаг к ней навстречу, она, как зашуганный котёнок, пятилась назад ближе к окну, думая, что так она сможет сбежать от разговора. Наивная. — Дима, уходи, пожалуйста, — что?!

Не долго думая, я начал медленно, но уверенно приближаться к Поле, замечая, как она вновь пятиться к этому проклятому окну. Твою мать, да что происходит? Почему она так боится моего присутствия и при каждом столкновении наших взглядов начинает заметно дрожать? Она ведь прекрасно знает, что я никогда её и пальцем не трону против её воли. Чего она тогда так опасается?

Когда Поля наконец-то уперлась в подоконник этого самого окна, я ликовал и буквально за пару секунд сократил всё оставшееся между нами расстояние, подойдя к ней вплотную. Пелагея слегка вздрогнула и уперлась своими маленькими ладошками в мою грудь, пытаясь хоть как-то отстраниться, но у неё ничего не получалось. Сейчас она вновь казалась такой беззащитной и маленькой, что я не мог поверить в то, что это именно она две недели назад гордой и уверенной походкой заходила в гримерку Аксюты. Какой же ты бываешь разной, Поля. Ты так хочешь казаться сильной и независимой, но ещё больше вызываешь желание просто обнять тебя и защитить от всех проблем на этом белом свете.

Я аккуратно приподнял голову Поли за подбородок и заглянул в заплаканные глаза. Вот тут-то я и нашёл ответы на свои вопросы.

— Ты боишься своих чувств, Пелагея, — это было скорее утверждение, нежели вопрос. Я тяжело вздохнул и аккуратно рукой убрал её чуть выпавший локон за ушко. — Ты боишься, что в один момент можешь сорваться и, показав свои истинные эмоции, в глазах людей будешь выглядеть слабой. Но это очень глупо, Пелагея, — я специально выделил её имя, чтобы она понимала, что я говорю абсолютно серьезно, и, коснувшись тыльной стороной ладони её гладкой щеки, я с замиранием сердца ждал её следующих действий и слов, очень надеясь, что всё-таки попал в самую точку.

— Уходи, Дима, — мягко прошептала Поля и, прикрыв глаза, тяжело вздохнула. Маленькая моя, почему ты так боишься показать мне свою слабость? Я ужасно сильно хотел коснуться её сладких и родных губ, которых мне чертовски не хватало всё это время, а когда я уже собирался это сделать, слегка наклонившись к её лицу, Поля неожиданно распахнула глаза и посмотрела на меня уже привычным холодным взглядом. — Ты совершенно ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей жизни, а уже делаешь какие-то выводы по поводу моих чувств. А не думал ли ты, Дима, что за этот год очень многое изменилось? Например, у меня появилось кольцо на безымянном пальце правой руки, если ты, конечно, не заметил, — она демонстративно помахала правой рукой прямо перед моими глазами, показывая обручальное кольцо на тонком пальчике, отчего где-то в глубине души сразу что-то закололо. — И может быть, для тебя это будет великим открытием, но я безумно люблю своего мужа и ещё ни разу не пожалела о том, что вышла за него замуж и подарила ему замечательную дочь. Ах, да, кажется, когда-то я обещала тебе родить детей, да? Ну, извини, — сука, да что с ней происходит? Пелагея наигранно похлопала меня по плечу и фальшиво улыбнулась. — Не получилось.