Заклинатели находились в небольшом зале для тренировок. Один, судя по запаху сухой кожи и ленивой, тягучей крови, — пожилой мужчина. Он умирал. Жизнь текла из его плохо перевязанных ран и впитывалась в циновки, расстеленные на полу. Ее силой он пытался разрушить барьер, окружающий храм, чтобы спасти ученика и, быть может, спастись самому. Отчаяние толкнуло на призыв сущности-разрушителя, когда он понял, что защитники уже не помогут. К сожалению, его услышал только Сагюнаро.

— Шиисан! — крикнул дрожащим от страха и беспомощности голосом, увидев вошедшего, второй заклинатель — юноша, едва окончивший обучение.

Вскочил, пытаясь применить какую-то формулу, но та едва уловимым дуновением воздуха пронеслась мимо цели и развеялась весенним ветерком.

На месте руки неизгоняемого безболезненно появился меч. Повернув его плашмя, Сагюнаро отбросил в сторону мальчишку, чтобы не путался под ногами. Тот ударился о стену и потерял сознание. Одержимый склонился над мужчиной.

— Ты умираешь, — сказал он, вдыхая смерть, струящуюся из его ран. — Но еще не скоро.

— Так убей меня сейчас, тварь, — прохрипел, задыхаясь, старший наставник. — Чего ждешь?

Сагюнаро почувствовал тень удивления. Человеку реально было договориться с ним. Даже теперь, в доме, осажденном магами, без возможности вызвать защитника. Заплатить своей кровью или плотью за спасение себя или своего ученика. Сагюнаро знал заклинателей, которые могли найти общий язык с самой темной сущностью. Вернее, заклинателя. Одного. И тот сейчас очень далеко. А этому было не дотянуться до способностей Рэя.

Только теперь бывший маг понял, что могли испытывать разумные сущности, когда являлись на зов и натыкались на подобный прием. Неужели неизгоняемый не заслуживает немного элементарной вежливости?

— Ты сам позвал меня.

Мужчина выругался, пытаясь приподняться и оглянуться на оглушенного ученика.

— Тебя я не звал, шиисан.

— Тогда ты глуп, если думал, что на зов крови к тебе не явится подобный мне дух. Но мы можем достичь соглашения, — сказал он прямо, надеясь на здравый смысл служителя храма. — Я помогу тебе.

— Убирайся. Здесь ты ничего не получишь.

Сагюнаро выпрямился, глядя на человека с усиливающимся интересом. Тот не желал получить спасение от неизгоняемого. Он считал, что может позволить себе выбирать. Или просто боялся.

— Ты все равно умираешь.

— Лучше умереть… чем говорить с таким… как ты… — Его голос прервался, в горле заклокотало. Кровь полилась сильнее.

— Как хочешь, не буду настаивать. — Сагюнаро отвернулся и подошел к ученику, понимая, что его любопытство становится сильнее голода. И решил попробовать другую тактику.

Наклонился, ударил несколько раз по щекам рукой, свободной от меча, приводя в чувство, взял за волосы и заставил смотреть на себя.

— Вставай и беги. Если можешь.

Вряд ли тот понимал, о чем ему говорят. Сладкий запах страха бил в ноздри одержимого, становясь приторным до отвращения. Сагюнаро не был уверен, что его вообще слышат.

— Ты можешь ускользнуть, если захочешь.

Юношу трясла нервная дрожь, он задыхался, глядя в невидящие глаза неигоняемого.

— Я выведу тебя.

Молодой заклинатель сжался, пробормотал что-то, удар его руки был довольно быстрым для человека. Сагюнаро почувствовал, как в его тело входит холодная сталь, колючая из-за магии, наполнявшей ее, и ответил машинально, прежде чем успел понять, что делает. В грудь мальчишки вонзился костяной клинок. Тот сдавленно вскрикнул и безвольно повалился вперед, еще сильнее насаживая себя на оружие шиисана.

Сагюнаро вырвал меч из человеческого тела, но было уже поздно. Мертвый заклинатель повалился на циновки, а оружие жадно впитывало свежую кровь.

— Великолепно, — произнес за спиной восторженный голос Ари. — Быстро и чисто.

Шурша подолом длинного платья по циновкам, женщина подошла к одержимому.

— Пришла проверить? — спросил он, взялся за рукоять ножа, торчащую из живота, и потянул. Боли не было, но магия, наполнявшая оружие, причиняла неудобство.

— Не стану скрывать, я сомневалась в тебе, — честно повинилась маг. — Готова признать свои ошибки. Разреши, помогу.

Сагюнаро, ничего не ответив, выдернул кинжал из раны, отбросил его в сторону.

— Крови нет, — заметила Ари, касаясь кончиками пальцев его одежды. — Ты все быстрее переходишь в сферу потусторонних сущностей. Скоро совсем перестанешь быть человеком.

— Я уже не человек.

Он первым вышел из храма, больше не замечая ни перезвона колокольчиков, ни шепота дождя, ни запахов сада. Женщина спешила следом.

— Оба мертвы, — сказала она, подходя к Руаму.

Тот удовлетворенно хмыкнул и обратился к кому-то, стоящему рядом:

— Я говорил, что смогу приручить его, а ты не верил. Твой бывший ученик делает большие успехи.

Сагюнаро повернулся к новому действующему лицу, почувствовал запах чистой полотняной одежды, терпкого корня алатана, а также сосредоточенного спокойствия и узнал магистра Хейона.

— Ты убил их? — спросил тот своим негромким, уверенным голосом.

— Я убью и тебя, если потребуется, — ответил одержимый, отворачиваясь, — ты же хотел научить меня именно этому.

— Я говорил, что смогу приручить его, — смеясь, повторил Руам и обратился к Сагюнаро: — Ты ранен. Возьми.

К нему подтолкнули кого-то. Он вытянул руки, сжал между ладонями теплое, гладкое лицо, кожа которого была покрыта испариной, услышал прерывистое дыхание, стук зубов, которые сомкнулись, чтобы сдержать крик, приблизился к нему, почувствовал запах листьев, мха, сухой травы, панического страха, надежды и отчаяния… Узнал. Нара, которая бежала вместе с ним и пыталась помочь. Значит, она осталась жива и жила все это время.

Притянул ближе, ощущая горячий ток крови, а еще — отдаленную слабую вибрацию чуждой потусторонней сущности. Он мог убить девушку, но отчего-то не хотел делать этого.

— Я не уничтожаю подобных себе. Пока они не угрожают. А эта испугана и беспомощна.

— Она — человек.

— С ней дух. Я его чувствую.

— Тебе не нужно убивать ее, — прошелестел рядом вкрадчивый голос Ари, плеча коснулась, лаская, живая рука. — Просто поешь.

— Я сыт. Но девушку оставьте. Мне нужны ее глаза.

Он сгреб теплые растрепанные волосы Нары, запрокинул ее лицо, впиваясь в него слепым и в то же время все видящим взглядом, второй рукой до боли сжал виски, чувствуя, как бьется под ними испуганная, трепетная жизнь.

Его оставили в покое. Маги отошли, у них были дела поважнее, чем наблюдать, как шиисан играет со своей жертвой. А он привлек Нару к себе так близко, что ее ухо оказалось у самых его губ.

— Я не сумел их спасти, — прошептал он.

— Знаю, — ответила она так же тихо.

— А ты не сумела бежать.

— Я вернулась.

— Глупо. Зачем?

— Не могла оставить тебя одного с шиисаном.

— Глупо, — повторил Сагюнаро, но признался себе, что рад ее возвращению. — Как тебя приняли назад?

— Нормально. Я сказала, что испугалась. Связь с шима помутила рассудок. Вряд ли они поверили, но меня взяли обратно. — Она помолчала, а потом спросила, запнувшись: — Ты… видишь что-нибудь?

— Чувствую запахи, ощущаю движение воздуха, тепло, холод, тень, этого достаточно, чтобы понимать, что происходит.

— Тогда зачем тебе мои глаза?

— На всякий случай. Вдруг упущу что-то важное. — Он выпустил девушку, взял за плечо и подтолкнул к выходу из сада. — Рассказывай, что вокруг.

— Дома горят. Это красиво и страшно. Пламя пригибается к земле и как будто усмехается, глядя нам вслед. Очень тихо. На деревьях не шевелится ни один лист. Ветви мокрые, спускаются почти до травы…

Она продолжала говорить, не останавливаясь. Наверное, так ей было легче переносить то, что творилось в деревне.

Недолгий путь Сагюнаро до площади сопровождался тихим, мелодичным голосом Нары и ее красочными, эмоциональными описаниями.

— Дома старые, ветхие, покрыты зеленым и серым мхом. На некоторых крышах выросли кусты. В городке лишь несколько улиц, все начинаются и заканчиваются в лесу. Мы идем по самой короткой — от храма к площади. Вокруг горы, поросшие дремучим лесом. Склоны кажутся темно-синими. На них густой туман. Иногда тучи расходятся, и тогда в разрывах становятся видны три вершины — стоят, как будто наклоняясь вперед. И выглядят довольно жутко.