В ладони нервно запрыгал мобильник, пальцы протерли давно негладкое стекло экрана. Позвонить - не позвонить? Что я теряю? Разве что только ночи в грязном притоне, двадцать процентов прибыли от угнанных тачек и постоянный страх. Кнопки пищали, на желтом экране появлялись цифры, с детства въевшиеся в память. Девять, три... Осталась последняя. Палец неуверенно застыл в воздухе. А вдруг все-таки развод? Приду в приют, а меня там уже поджидают двое в форме и дубинками в руках? И бесплатная путевка в детское исправительное. Лучше осторожно подойду к черному входу да проверю все сам.

Появился план, и уверенность сразу взялась за дело. Сколько бежал, оставляя улице на память лишь неясные облачка пара, я бы не смог сказать. В сердце неровным пульсом билась новорожденная надежда о своем доме, заставляя забыть о промозглом холоде резко начавшейся осени и хлюпающих звуках в дырявых ботинках. Дыры в заборе, облезлые деревья двора, обшарпанная дверь заднего входа. В нос ударил запах кислой капусты и вареного картофеля - на кухне готовится обед. Лестница еще поблескивала влагой, помня недавнее свидание с тряпкой уборщицы. Гул голосов слева, доносящихся из общего зала, свидетельствовали об очередном глупом собрании. Это хорошо, учителя тоже там.

Повернул направо и осторожно скользнул в приоткрытую дверь, ведущую в административное крыло. Тихо вроде. Надо спешить, пока есть возможность. Бегу, а пальцы на ходу нащупывают в кармане старую надежную отмычку. Поворот к кабинету заведующей...

С ходу врезаюсь в высокого мощного мужчину. Тот мгновенно среагировал, сграбастав меня одной рукой, пол ушел из-под ног. Висок захолодел, в нос ударил запах железа. Я хочу закричать, но из горла вырывается лишь хрип. Глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит. Грудь словно сдавило прессом.

- Что такое? - раздался справа взволнованный голос заведующей, самой женщины я не видел - в глазах темнело. - Что происходит? Это что... кто... ребенок? Отпустите немедленно!

Я ощутил, как мертвая хватка ослабла, ноги коснулись пола. Громила в черном костюме виновато спрятал пушку.

- Извините.

Я хватаюсь за шею, кашель не дает нормально вдохнуть. В ушах еще шумит, но тьма перед глазами рассеялась.

- Сережа? - Ольга Николаевна нервно поправила очки и облегченно рассмеялась. - Вот и хорошо! Эээ... Ты так быстро приехал из колхоза. - Она торопливо, словно ощутив неожиданную резь в животе, склонилась ко мне. Я оценил весьма выразительный взгляд. Кивнул: конечно, не дурак! О побеге ни слова. Заведующая выпрямилась и театрально всплеснула руками: - А это как раз тот мальчик, о котором мы с вами говорили, Карл Лаврентьевич!

Отступила в сторону, и созданный образ бородатого профессора в пенсне вдребезги разрушил невысокий молодой человек лет двадцати пяти. Стройный, словно манекен, с таким же неподвижным выражением очень бледного лица, тщательно-уложенной прической и в шикарном белоснежном костюме, он мне совсем не понравился. Что-то в незнакомце было от классического гангстера из старых голливудских фильмов, не хватало лишь усиков. Черные, как костюм его телохранителя, глаза «папаши» придирчиво ощупывали меня с ног до головы лучше всякого рентгена.

- Этот?

Неприятный холодок словно ледяными осколками пронзил внутренности. Я невольно отшатнулся, спина уперлась в неподвижную статую охранника. Незнакомец неожиданно белозубо улыбнулся, словно узнал меня после долгих лет.

- Да, это он! Дорогая, подойди.

Из-за спины Карла Лаврентьевича выпорхнула молодая особа со знакомым выражением лица, которое часто присутствует на хорошеньких мордашках публичных дам. Накачанные ботоксом так, что мимика нормальных людей им не доступна, силиконовые губы, казалось, не способны сомкнуться, в голубых глазах - тоска смертная. И даже облегающее красное платье не добавляло женщине огня. Карл по-хозяйски обнял жену за талию и попросил:

- Отведи Сереженьку в машину, а я пока улажу последние формальности.

Куколка безучастно кивнула, дорогие лаковые туфли разбудили коридорное эхо. Громила бесцеремонно подтолкнул меня в ее сторону. С трудом удержавшись на ногах, беспомощно оглянулся на Ольгу Николаевну.

- Как? Так сразу? - протянула та, словно озвучивая мое недоумение.

Но человек в белом подхватил заведующую под локоток, дверь захлопнулась. Еще один невежливый тычок в спину убедил меня следовать за «мамой».

Я ожидал, что громила двинется следом, но тот остался на месте. Женщина успела уйти далеко, стук каблучков таял в шуме первого этажа. Внезапно осознав надвигающиеся перемены, я в нерешительности застыл на лестнице. Радужные наивные мечты детства лопались мыльными пузырями, оставляя на память лишь резь в глазах. Странная семейка! Что же нужно от меня этим людям? Возможно, я некогда украл тачку этого богача, и вот он решил поквитаться? Но быстрее и дешевле, учитывая «легкую» процедуру усыновления, заплатить сотню баксов за нежное объятие удавки или ночную пулю в затылок. А может, он серийный убийца? Или рабовладелец?

Еще не поздно снова сбежать! И все же слабое наивное существо внутри, которое я считал давно мертвым, нежно поглаживало сердце робкими надеждами. А эта чувствительная мышца снова, как в далеком детстве, сладко замирало в предвкушении чуда. Ну, сколько можно? Пора заканчивать с розовыми соплями, да линять пока не поздно! Взгляд скользнул в сторону черного хода...

Внезапно в груди похолодело: что это со мною? Ох, как кружится голова! Руки цепляются за перила, вялые ноги немеют, в голове царит сумбур, перед глазами - рваный ватин сумрака. Ощутив холод ветра, я понял, что каким-то образом оказался на улице. Мир плыл куда-то мимо меня. Глаза удивленно смотрели на скачущую землю. Ноги, словно чужие, уверенно ступали по колючему газону. Куда это меня несет?

Центральные ворота, ржавые и покореженные, распахнуты настежь, рядом с белоснежным сверкающим на солнце лимузином суетится старенький сторож. Словно крепостной раб из книжки, он мнет руками шапку и постоянно кланяется женщине в красном. Та неподвижно стоит у распахнутой двери, больше похожая на куклу из интимного магазина, чем на живую женщину.

Роскошная тачка, как огромная мышеловка, радостно ожидала меня, завлекая, в отсутствие сыра, заводными ритмами музыки. Я сглотнул комок в горле и приказал себе остановиться. Темная дыра все так же неумолимо приближалась. Теперь лимузин больше походил на белоснежную улыбку своего владельца... если бы тому вдруг выбили один-два зуба. Что происходит?!

- Сереженька! Какая радость! Ты всегда был особенным! - сторож бросился мне навстречу так, словно я был его единственным и горячо любимым внуком, приехавшим навестить старика из далекого города.

Я усмехнулся: особенным! Это когда я подсыпал ему слабительное в водку или когда запустил петарду в сторожку? Тогда он называл меня кретином и уголовником. Сейчас же даже имя вспомнил! Впрочем, старика можно понять: вдруг на радостях и ему перепадет на бутылку.

Сторож сграбастал меня в объятия. В нос ударил запах перегара:

- Ты мне...

Что конкретно он хотел, я не расслышал. Стоило ощутить прикосновение, как странное онемение как рукой сняло. Ноги вновь слушались, кончики пальцев словно пронзили тысячи игл, но все же я мог идти в любом направлении. А вот сторож вдруг вытянулся в струнку, выцветшие глаза почти выкатились из орбит, руки безвольно повисли вдоль тела. Он по-военному развернулся и шагнул к лимузину.

«Мама» безучастно наблюдала, как старик залезает в машину, захлопнула за ним дверь. Холеные руки с ярким маникюром повисли точно так же, как некогда у сторожа. Страх холодными пальцами сжал затылок, адреналин заклокотал в горле. Бежать! Я попятился, но спина тут же ощутила преграду. Коленки задрожали. На плечах тисками сомкнулись огромные ладони.

- Ты еще не в машине? - участливо спросил Карл Лаврентьевич.

От звука веселого голоса тело нервно дернулось, но верзила крепко сжимал меня, не давая сбежать. В голове бешеными белками заметались самые идиотские идеи. Я с отчаянием утопающего схватился за одну.