Брови юриста удивленно поднялись:

– У вас есть какие-то подозрения, что жизни ребенка угрожает опасность?

– Нет, у меня нет никаких определенных подозрений, но этот человек мне вовсе не нравится, он действует как... – начала она, пытаясь вызвать сочувствие, но чиновник прервал ее на полуслове.

– Конечно, социальные службы могут вмешаться, чтобы гарантировать безопасность мальчика, но по информации, которую вы мне предоставили, я могу сделать вывод, что в этом вряд ли есть какая-то необходимость. – Он доверительно наклонился к ней и мягко сказал: – Вам также следует знать, что в нашем штате принят закон, согласно которому отец внебрачного ребенка имеет одинаковые права с матерью. Поэтому родственники отца имеют право возбудить ответный иск в суде.

Какое-то время помолчав и оценивающе оглядев Алекс, мужчина подвел итог:

– Кроме того, у меня сложилось впечатление, что вам не следует брать такую ответственность на свои плечи.

– Каковы у меня шансы выиграть процесс? – Алекс не хотела сдаваться.

– Не питайте слишком больших надежд. Как я уже говорил, ваши шансы получить то, чего вы хотите, очень малы.

Опечаленная результатом консультации, Алекс шла домой с невеселой мыслью, что все вокруг сговорились против нее. Усилием воли она прогнала уныние. Не время впадать в хандру, нужно что-то делать. Алекс не хотелось верить, что она оказалась в безнадежной ситуации.

По дороге домой она зашла в университетскую библиотеку и порылась в пыльных подшивках старых газет, пытаясь найти хоть какую-то информацию об этом семействе, кичившемся своей значительностью. Ей повезло, и в каком-то прошлогоднем выпуске «Дейли Трибьюн» она нашла разворот, посвященный открытию семейством Сикельяносов нового нефтеперерабатывающего завода в Луизиане. Она просмотрела заметку о состоянии здоровья старейшины династии – Никифороса Сикельяноса, встретила упоминание о стремительном взлете его карьеры в начале века – от простого банковского служащего до нефтяного короля. Там же она нашла всевозможные сплетни о личной жизни его старшего сына Георгоса, а также фотографию его последней жены, ослепительно красивой брюнетки, по виду намного младше своего мужа.

Однако больше всего ее внимание привлекла небольшая фотография младшего сына магната – Костоса, смотрящего на нее с портрета с тем же высокомерием, что и вчера. По словам репортера, он был известен в финансовом мире своей деловой хваткой и проницательностью.

Узнав таким образом, что этот человек и впрямь тот, за кого себя выдает, Алекс попыталась еще раз трезво взглянуть на факты. Может, она зря так настроена против него? Конечно, для нее было сильным ударом обнаружить у себя в гостиной возникшую неизвестно откуда влиятельную особу, предъявляющую к ней необоснованные претензии, причем именно в тот момент, когда она была буквально раздавлена известием из Швейцарии. Но нужно отдать должное профессионализму ее юридического консультанта. Он, несомненно, прав. Она не должна ставить свои интересы выше интересов мальчика.

Надо полагать, что этот высокомерный господин рано или поздно станет опекуном Патрика, и с этим придется смириться. Но надо узнать, каковы дальнейшие планы этого финансового гения, и постараться сделать все возможное, чтобы смягчить для мальчика прощание со всем тем, к чему он привык.

Алекс немного поплакала, представляя, как одиноко ей будет жить без мальчика, и с печалью заметила про себя, что рыдание в подушку становится еще одной неприятной привычкой, приобретенной за последнее время. Кто же будет укладывать Пэдди спать, кто будет расчесывать его смешные кудряшки?

Внезапно Алекс вспомнила о том, что Костос Сикельянос пытался провести переговоры между ними в строжайшей тайне. Это ее несколько насторожило. Если он собирается официально стать опекуном, чего он боится?

На следующее утро, закутавшись в старенький уютный халатик, Алекс сидела у окна с чашкой утреннего кофе. Прямо перед ней раскинулся парк Лафайет, в котором, несмотря на ранний час, уже кипела жизнь: молодые мамаши выгуливали своих детишек, любители бега совершали утренние пробежки, мужчины и женщины постарше сидели, наслаждаясь солнцем. Под дубом старый китаец в черном одеянии проделывал медленные плавные движения, занимаясь гимнастикой тан-чи.

Вспомнив, как подозрительно отнесся Костос к ее внешности в первый визит, Алекс решила, что ей не стоит придерживаться прежнего стиля поведения. Она отправилась в парикмахерскую, чтобы встретить его во всеоружии. Через несколько часов, выйдя из салона и взглянув на себя в зеркало, она была поражена переменой в собственной внешности и невольно залюбовалась белокурыми волнами, окутавшими ее плечи.

Алекс всегда убирала волосы в хвост или пучок, так как знала по опыту, что распущенные волосы сильно мешают при работе, особенно с маленькими детьми. Она бы уже сто раз подстриглась, если бы не помнила, как ее покойный отец с нежностью называл ее Златовлаской.

Кроме того, густые волнистые волосы являются несомненным украшением лишь для тех, кто умеет как следует управляться с феном и всевозможными средствами для укладки. Алекс же всю эту технику просто ненавидела тихой ненавистью, а время, проведенное за приведением своей непокорной гривы в божеский вид, считала потраченным напрасно.

Опыт общения Алекс с мужчинами был невелик и очень болезнен. Он убедил бедняжку в том, что ей уготовано остаться старой девой, посвятившей себя уходу за чужими детьми. За последние годы лишь подвыпившие гуляки или покинутые любовники, желающие излить горести своей неудачной личной жизни на ее плече, проявляли хоть какой-то интерес к ней. Она никак не могла понять, почему же это происходит с ней? Она вспомнила, как Сандра часто говорила: «Ты, Алекс, такая милая пухленькая простушка».

Алекс не нравилось свое тело, и она старалась скрыть его всеми доступными ей способами. Одного взгляда на свою пышную грудь и на свое не только «мягкое», но и упитанное «место», когда она одевалась по утрам, было достаточно, чтобы на весь день испортить ей настроение. Ее формы развились гораздо раньше, чем у ее одноклассниц, и вскоре, устав от обидных прозвищ, она приобрела привычку прятаться в обширных свитерах и просторных футболках.

Желание скрыть свое сдобное тело еще больше укрепилось после того, как она стала жить в одном доме с тоненькой, как тростиночка, Сандрой. Как бы она ни изнуряла себя упражнениями или диетами, это не помогало ей избавиться от излишней полноты. Сравнение между сестрами всегда было не в ее пользу.

Вечером, укрыв спящего Пэдди одеялом, Алекс с грустью посмотрела на его спокойное личико. Комок застрял в горле, и она почувствовала, как сердце сжимается при мысли о неотвратимости расставания. Алекс даже в самых дурных кошмарах не могла представить себе, что когда-нибудь она останется без этого маленького сорванца.

Она наскоро приняла душ и завернулась в розовое полотенце. Затем прошла к себе и, стоя перед большим зеркалом, старательно нанесла немного теней на глаза и провела тушью по ресницам. Алекс редко пользовалась косметикой, хотя столько раз наблюдала за Сандрой, что знала, кажется, все хитрые приемы процесса превращения обыкновенной женщины в идеальную красавицу.

Когда Алекс взялась за помаду, кто-то зазвонил в дверь. Она весело подмигнула своему отражению. Сегодня ожидается непростой день, так что неплохо будет побаловать себя пиццей – сочной и хрустящей, с большим количеством сыра. Пытаясь заглушить голос совести, тут же напомнивший ей, что от пиццы поправляются, она поспешила себя заверить, что не так уж часто она ее ест, всего раз в неделю, правда ведь? Рот девушки наполнился слюной, и она поспешила к входной двери. Вспомнив, что не вполне одета, она лишь махнула рукой. Не стоит тратить время на одевание – в их районе пиццу разносит девушка.

Быстро открыв дверь, Алекс окаменела. Не ожидая приглашения, в прихожую вплыл Костос Сикельянос.

– А я думала, что это пицца, – пробормотала Алекс, удивленная его слишком ранним прибытием. У нее бешено заколотилось сердце.