Внимательно проанализировав временные сроки боевых действий войск Красной армии и данных с спутника дворфов я решил расположить базу моего спецподразделения возле озера по реке Ясельда – примерно в равном удалении от местечка Береза, Ивацевичи, Драгичев. У Березы располагалась 205 мех дивизия; невдалеке – в Пружанах – 30 танковая дивизия, в Драгичеве – штаб 14 мех.корпуса. Главное – именно туда будут отступать 6я и 42я стрелковые дивизии входящие в 28 стрелковый корпус, в которых я побывал 20 июня и поставил им боевую задачу. Проверим, как они ее выполнят. 22я танковая дивизия была расположена рядом, хотя и относилась к 14му мех.корпусу. С ней была большая сложность – вся дивизия и ее командир погибнут во второй день войны. И я решил это изменить ! После разяснения и постановки задачи я отозвал его в сторону:
- Слушай меня комдив и слушай меня внимательно. 23 июня к вечеру твоя дивизия будет почти полностью уничтожена. Днем, под Кобриным, вы столкнетесь с наведенной на вас с самолета – разведчика 17 танковой дивизией немцев. Во встречном танковом бою погибнут остатки твоей дивизии, а ты, таранив немецкий Т- 4 уничтожишь его, но и сам сгоришь в своем танке, вместе с экипажем. Заметив вскинувшегося комдива я зашипел - Молчи и слушай. Так будет, я знаю. Но считаю, что это не правильно. Из за тупого приказа не владеющего ситуацией и растерявшегося командования ты, следуя его преступному приказу, двинешь дивизию без прикрытия с воздуха и немецкие летчики будут получать истинное удовольствие безнаказанно уничтожая ваши машины. К Кобрину подойдет меньше пятидесяти машин – от вcей дивизии ! Комдив побелел.
– Так вот. Первое – ни в коем случае не передвигайся на открытой местности или без зенитного сопровождения. Второе – не атаковать в лоб танки - это засада. Самим устраивать засады, используя для этого дальнюю разведку на мотоциклах. Третье – ни в коем случае не бросайся в последний бой на таран. Немцы восстановят танк и посадят в него другой экипаж, а вот наши танковые войска комдива так быстро не получат – негде взять. Теперь совет – не отходи сам, соединись с 42й стрелковой дивизией и отходи вместе с ней. Да и 6ю стрелковую прихватите. Пока есть время, наладьте взаимодействие. Думаю с комдивом 42й у тебя получится. Если у них не будет хватать техники для перемещения – сажай на броню, как десант. И зенитки у них есть. Последнее – есть у меня на тебя виды. Выживешь, не загубишь по - напрасну людей и технику, я тебя найду. Там и поговорим предметно. Так что тебе решать…
По этим местам будет идти много отступающих, аж от самого Бреста, поэтому будет из кого выбирать в самом начале формирования подразделения. А план закрепления и создания нужности в этом времени прост: из пришедших со мной и отступающих создается подразделение, которое начнет вести диверсионную работу в тылу противника. Но главное – освобождение из плена бойцов и командиров – естественно тех, кто захочет драться с врагом за свою Родину. И пополнение подразделения за счет желающих войти в него. Планы, конечно Наполеоновские, но тем не менее, реально осуществимые. До обеда занимались расстановкой всего по заранее намеченному плану. Ставились палатки, армейские койки, создавалась система рассеивания дымов от генераторов и двух походных кухонь на топливе и одной – пока, на электричестве. Переброшенные в это время две десятитонные цистерны – емкости под топливо врыты в землю на половину и одна пятитонная (из пластика)стояла в стороне. Закончив размещение, после обеда, дал время час, на отдых. Сам в это время, захватив термоконтейнер, прыгнул к ближайшему складу с горючим. И угадал ! Его готовили к подрыву. Войдя в невидимость вырубил всю охрану и подрывников – было их всего то шесть человек. Связав и стащив их в караулку прыгнул к себе. Срочно погрузив пятитонку в 66ой ,вместе с десятью бойцами перебросил нас в хранилище. Охрана пришла в себя (не стану же я калечить своих) и матерясь требовала их выпустить. Выпустили но оружие не дали. Во избежание. Я предьявил удостоверение майора НКВД и все претензии отпали сами собой. Залили пятитонную цистерну, отправили машину во главе со мной, а Сергей, мой зам остался с остальными на охране. Вернувшись на базу, скатили с помощью заранее сделанной платформы на подшипниках пятитонку рядом с десятитонником, оставили перекачивать электронасосом, а сами рванули за следующей партией, уже в бочках. Так забрали и перекачали все топливо: и бензин и солярку и масло и отбыли во свояси оставив охрану поджигать и уничтожать то, что осталось. Отдохнув, приступили к боевому слаживанию взаимодействия с применением средств связи - с наушниками и портативными рациями связи. На наших частотах никого не было – можно было говорить свободно, а вот их частоты: и наши и немецкие мы могли прослушивать свободно. Все непроизвольно прислушивались не слышно ли разрывов и грохота типичных признаков боя, но все было тихо, только время от времени в небе гудели моторы: неизвестно – наши, или немцы – густые кроны деревьев скрывали их от нас, а нас от них. Ну и слава Творцу ! До Бреста отсюда 120 – 130 километров и война доберется сюда только на третьи сутки. Вечером, после небольшого отдыха провели, разделившись надвое – 10 на 12 максимально приближенную к боевой схему нападения с целью нейтрализации защищающихся. Появились первые мелкие ссадины и травмы. И первое бурчание нашего военврача – Ольги: занимаемся мол ерундой, только травмируем себя. Было очень неприятно видеть молчание бойцов, в ответ на некомпетентное замечание врача, тем более моей любовницы. Вспомнился Стенька Разин с персидской княжной и претензиями товарищей – нас на бабу променял ! Я очень резко оборвал ее:
- Вы, товарищ военврач занимайтесь своим непосредственным делом, а свое мнение, а тем более свои комментарии оставьте при себе! Здесь есть кому решать, что необходимо делать, а что нет. Тут вам не там. Здесь каждый должен заниматься своим делом. И заниматься высокопрофессионально. Болтунов и советчиков в моем подразделении не будет. Вам ясно ! Ольга вспыхнула. С ней никто не разговаривал в таком тоне. Тем более такое услышать от меня. – Я НЕ СЛЫШУ ОТВЕТА ! Она вскинула голову, чтобы ответить такой же грубостью и в таком же тоне, но я ее опередил:
- Прежде чем что то сказать подумай, чтобы потом не пришлось жалеть о сказанном. И еще одно – для тебя и для всех. Прежняя жизнь и отношения остались там. Здесь – отношения сугубо деловые и уставные, по крайней мере на людях. Ну а некоторые вольности в обращении к командиру надо заслужить. Д Е Л О М ! Обращение ко мне – товарищ командир. За вами остаются ваши звания с того мира, изменяющиеся по вашим делам или в сторону повышения, или в сторону понижения. И последнее: с этого момента начинаем жить жизнью Советского Союза. Все разговоры, обращения, желательно и разговорная речь – на уровне Союза. Забыть и не вспоминать даже между собой, что мы пришельцы оттуда. Военная терминология всем вам знакома, обращение к вышестоящему и нижестоящему вам тоже известны. Что непонятно, обращайтесь, я разьясню. Это необходимо для того, чтобы поступающие в наше подразделение не находились в сомнениях и недоверию к своим командирам, то есть к вам и ко мне. Если кому то – я посмотрел на Ольгу – такое покажется неприемлимым - будет выведен из состава подразделения и отправлен обратно, с вычищенной памятью, как Марат. При встрече с любым из вас – если она конечно произойдет он помнит все, кроме того, что касается переброса сюда. И не вспомнит, как бы вы, или кто то не старался. Тем более, что он там предоставлен сейчас сам себе и сам теперь, в отличие от вас здесь, будет решать свои вопросы. Все, всем отдыхать – завтра у нас трудный день. А вы товарищ военврач зайдите ко мне, я более подробно разьясню вам политику нашей партии на данном этапе… И повернувшись пошел к себе в землянку – единственную на всей базе. Жестко, да жестко и даже жестоко. Но необходимо. Иначе не избежать семейно – скандальных отношений с обидами и выяснением отношений. Мне все это здесь не нужно - такое будет только мешать делать то, ради чего я сюда пришел и привел всех тех, кто мне поверил…
