Девушка вновь опустилась на шелковые подушки и притворилась спящей. Кейн тем временем быстро, но без суеты пересек комнату и укрылся за пышной драпировкой стенной ниши, в которой некогда стояла статуя. Это место он давно уже приглядел на случай надобности спрятаться. Чутье его не подвело!

Едва стихло шевеление потревоженной им ткани, распахнулась единственная дверь комнаты и на пороге возникла стройная фигура.

Накари, повелительница Негари, пришла к своей рабыне.

На чернокожей властительнице Страны Черепов было надето то же одеяние, что и в тронном чертоге. Звеня по-варварски массивными золотыми браслетами на кистях и лодыжках, она прикрыла за собой дверь и направилась к стоящей в центре кровати. Двигалась она с врожденной хищной грацией пантеры, и Кейн, наблюдавший за ней сквозь крохотное отверстие в ткани, не мог не восхититься изяществом ее движений. Однако ее магнетические глаза, которые пуританин наконец смог разглядеть вблизи, излучали такое вибрирующее безумием зло, что Кейн содрогнулся от омерзения. Казалось, это лицо самого Зла, более древнего, чем сама вечность.

«Лилит! — вздрогнул пуританин. — Та самая луноликая Лилит из древних легенд, холодная и страстная, обжигающая ужасом, словно чистилище!»

Накари остановилась подле кровати. Какое-то время она молча, сверху вниз, смотрела на прекрасную невольницу, после чего с загадочной улыбкой нагнулась и встряхнула девушку за плечо.

Мерилин открыла глаза, приподнялась… потом соскользнула с ложа и покорно опустилась на колени перед своей дикой владычицей. Кейн, видя унижение беззащитной девушки из своего укрытия, заскрипел зубами от ярости. Повелительница же Города Мертвых рассмеялась низким чувственным смехом и присела на край кровати. Жестом велев девушке подняться с колен, она обняла ее за талию и… усадила к себе на колени.

Кейн, отказываясь верить своим глазам, наблюдал за тем, как лениво, словно сытая тигрица, явно забавляясь, она бесстыдно ласкала свою белокожую рабыню, удовлетворяя противоестественное влечение. Но вместе с тем Кейн чувствовал в каждом сладострастном движении Накари дьявольскую насмешку и издевательство над беспомощной жертвой, всецело находящейся в ее власти.

— Сколь гладка твоя кожа, сколь мягка невинная плоть, моя маленькая Мара, — лениво мурлыкала Накари. — Другие мои служанки не идут ни в какое сравнение с тобой. Время близится, сладкая моя, грядет твоя брачная ночь. Поверь мне, ни одна из невест, коим было даровано право взойти по Черной Лестнице, не была столь прекрасна, как ты!

От этих слов Мерилин охватила такая дрожь, что Кейн испугался, как бы хрупкая девушка не потеряла сознание. Глаза Накари были полуприкрыты и странно поблескивали из-под густых ресниц, полные чувственные губы кривила многообещающая улыбка — наверное, так улыбался сам Змей-искуситель. Что бы ни делала чернокожая дьяволица, все ее тщательно продуманные поступки вели дорогой зла. Кейн взмок от напряжения.

— Мара, — продолжала королева Страны Черепов, — тебе оказана честь, о которой могла бы только мечтать любая девушка, а ты не проявляешь радости. Подумай о том, как станут завидовать тебе все жительницы Негари, когда жрецы пропоют свадебную песнь и над черным парапетом Башни Смерти взойдет Луна Черепов! Представь себе, маленькая невеста повелителя, сколько девушек готовы отдать жизнь за то, чтобы стать его сужеными?

Накари вновь рассмеялась, точно услышав что-то смешное, — удивительно мелодичным и одновременно зловещим смехом. Но вдруг веселье ее испарилось, как по волшебству. Взгляд ее глаз, превратившихся в узкие щелки, обежал всю комнату, тело напряглось, подбираясь по-звериному. Чернокожая властительница одним змеиным движением извлекла длинный стилет из ножен на поясе.

Кейн между тем держал ее на мушке своего пистолета, и палец его твердо лежал на спусковом крючке. Только естественное для человека его склада отвращение к убийству женщин удерживало пуританина от того, чтобы послать кусочек разящего металла прямо в черное сердце Накари Негарийской. Но если бы кинжал повелительницы варваров обернулся против Мерилин, видит Бог, рука бы его не дрогнула!

Будто угадав мысли Соломона Кейна, чернокожая пантера ловко спихнула рабыню с колен и невероятным прыжком переместилась к двери, не спуская горящего взгляда с занавеса, за которым прятался англичанин.

Неужели этой дикой кошке удалось его выследить, подумалось Кейну. Его подозрения самым решительным образом подтвердились.

— Кто здесь? — крикнула Накари в ярости. — Я чувствую твое присутствие! Выходи! Я не вижу и не слышу тебя, кто бы ты ни был, но я знаю, что ты там, за шпалерой!

Кейн, однако, даже не шелохнулся. Эта ведьма явно учуяла его присутствие в комнате. Как поступить?.. Кейн решил слегка выждать и посмотреть, что предпримет Накари.

— Мара! — От голоса Накари повеяло мертвенным холодом. — Кто там за занавесом? Живо отвечай, пока я снова не приказала тебя наказать! — Ее глаза полыхнули безумным огнем, и между полных губ на мгновение, словно змеиное жало, показался розовый язычок.

Однако подавленная происходящими событиями, бедная Мерилин утратила дар речи. Несчастная девушка сжалась в комок на полу, чудесные глаза наполнились ужасом, губы были крепко сжаты.

Накари, по-прежнему не отводя угрожающего взгляда от портьер, одной рукой что-то искала на стене позади себя, другая рука, с кинжалом, была угрожающе выставлена вперед (кстати, Кейн видел не так уж много мужчин, в чьих руках оружие смотрелось бы таким смертоносным). Наконец она нащупала витой шнур, свисавший со стены. Злобный рывок, и занавес разошелся, словно в театре. Тайное сделалось явным. Ее горящему взору предстал высокий жилистый белокожий мужчина, одетый в темные облегающие одежды.

Несколько мгновений длилась эта безумная сцена: прямо напротив друг друга замерли изможденный жилистый воин в заляпанной кровью, изодранной о камни одежде, сжимающий длинный пистолет, и повелительница кровожадных дикарей в по-варварски вызывающем роскошном наряде, со смертоносным кинжалом в руках. И между ними — скорчившееся в ужасе юное прелестное создание, стремившееся слиться с полом.

Кейн первым нарушил молчание.

— Не поднимай шума, Накари, не то умрешь. — Голос его был ровным и холодным.

У госпожи народа Черепов, ошеломленной, словно она увидела привидение, отнялся язык. Кейн вышел из ниши и, мягко ступая, направился к ней. Черный зрачок его пистолета смотрел повелительнице дикарей точно в лоб.

— Ты?! — прошипела она, наконец опомнившись. — Ты не можешь быть не кем иным, как тем человеком, о котором рассказали мне стражи Моста-через-небо. Я не думаю, что кто-нибудь еще из твоего племени есть сейчас в Негари! Но ведь ты, по их словам, упал в пропасть! Как тебе удалось избежать…

— Тихо! — Резкий взмах рапирой заставил ее замолчать. Англичанин понимал, что чернокожая хищница никогда не видела пистолета и не знает, что это такое, зато отлично понимает смертоносную угрозу, исходящую от стального клинка. — Мерилин, — продолжал он по инерции пользоваться диалектом речных племен, — собери шнуры от занавеса и свяжи покрепче эту…

Пуританин тем временем обошел кровать и уже приближался к Накари. Та разжала безвольно повисшую руку, словно бы признавая свое поражение, и кинжал беззвучно упал на ковер. Кейн инстинктивно опустил взгляд. Когда же он поднял голову, то увидел, что с лица женщины сошло выражение беспомощности и ее глаза засветились обычным коварством. Кейн понял, что его обманули, но, прежде чем он успел спустить курок, Накари дернула какой-то шнур, и англичанин рухнул вниз, прямо в зияющий провал, разверзшийся у него под ногами.

По счастью, падать пришлось недолго, и Соломон приземлился на ноги. Сильный толчок бросил англичанина на колени, однако не помешал почувствовать чужое присутствие. Но что-либо предпринимать уже было поздно. На его голову обрушился страшный удар, и последнее, что Кейн запомнил, прежде чем погрузиться в непроглядный мрак, был отчаянный крик Мерилин.