— Да, Ян примерно так и рассказывал. И что же Рэнд?

— Ну что Рэнд?.. Постоял, похлопал глазами…

— …И спокойно отправился спать! — торжествующе заключил Уксус. — Час поздний, решил с нахалом не связываться. Ой, не могу!

— А что ему оставалось делать?

— Как что?! Догнать, задержать, побеседовать! Откуда ты, дескать, хороший такой, на рейдере взялся?! Тоже мне, называется, «дикая кошка»! Слон инкубаторский этот твой Рэнд, и, кроме подушки, ему ничего не интересно.

— Я тебя уважаю, но ты Рэнда не трогай! — сипло предупредил Бугор. — Понял?

— Ладно, извини, — примирительно проговорил Уксус. — Рэнд, конечно, парень толковый, я его однажды в деле видел. Просто меня удивила его реакция на чужака…

— А что реакция? Реакция нормальная. Ты бы, конечно, весь рейдер ночью на ноги поднял — не стал бы такого случая упускать. А Рэнд уравновешенный человек, разумный. Повернулся, да к себе в каюту ушел. И правильно поступил. Ситуация непонятная, странная, и надо было сначала все хорошенько обдумать… По логике, ловля могла и до утра обождать. Чужаку с рейдера куда деваться?

— А может, обознался Рэнд? — высказал предположение Уксус. — Может, это кто-нибудь из корабельной команды на вахту проспал? Подхватился — видит, время ушло, да так, неумытый, опухший со сна, побежал. Рэнд его разглядеть как следует не успел, и было Рэнду видение!..

— Говорит, что успел. И потом, опоздавший на дежурство в шахту прыгать не будет — прямиком сиганет. К тому же корабельная команда носит другую одежду. А «видение», между прочим, было в нашем костюме.

— В нашем?

— Ну да. В голубом полетном, с эмблемой десантника на рукаве. Уж на что у Рэнда глаз верный, а издали он этого типа сначала даже за своего принял. Только вблизи разглядел. Проводил он чужака взглядом — у того на спине белыми буквами: «Лунная радуга. Четвертая эксп.». Все вроде по форме, а человек не наш…

— Костюм — ерунда. Костюм какой угодно напялить можно.

— Можно, кто спорит. Но зачем?.. Вот и Рэнд, совершенно сбитый всем этим с толку, верно решил, что утро вечера мудренее, и спать подался. Лег, ворочается, заснуть не может. Мысленно перебрал команду рейдера, десантников, ученых… — нет никого, кто хоть сколько-нибудь походил бы на этого типа, и баста! Наконец не выдержал он — встал и побрел на разведку. Куда ни заглянет, везде ночное освещение, невесомость. Полный порядок, спит корабль. Только в бане трое ребят галдели — Бака из простыни выпутывали…

При последних словах десантника у меня, признаться, холодок по телу прошел.

Незаметно для себя я поднялся и слушал дальнейшее стоя.

— Утром я Рэнда за завтраком встретил, — продолжал Бугор. — Вижу, он вялый какой-то. Глаза усталые, красные. Спрашиваю: ты случайно на заболел? Он только рукой махнул. Сидит за столиком против двери, не ест ничего, исподлобья каждого входящего разглядывает и пальцами, машинально так, гибкий бокал наизнанку выворачивает. Подсел я к нему, бокал отобрал. «А ну-ка выкладывай, — говорю, — какая муха тебя укусила, не то я сам за это возьмусь и приятную встречу тебе с Молотком живо организую — ты меня знаешь!» Видит он, деваться некуда. Рассказал… Думал я, думал, ничего путного не придумал и посоветовал ему все это Нортону выложить. Рэнд усомнился: «Поверит ли? Я, — говорит, — в этой группе человек новый…» — «Поверит не поверит, — говорю, — а рассказать надо. Все мы тут новые…» На том и порешили. Разошлись по своим тренажерам, и целый день я Рэнда не видел. Вечером встретились, спрашиваю: «Ну как?» Он рукой отмахнулся — дескать, плохо дело. «Нортону рассказал?» — «Рассказал…» — «И что?» — «А ничего. Не поверил, конечно. Выслушал, правда, внимательно, но хмуро так, с неудовольствием. Ну и сам догадаться можешь, что мне посоветовал. „Иди, — говорит, — к Молотку. Пусть он тебе своим молоточком по коленкам потюкает и под черепную крышку на всякий случай заглянет…“» — «Ладно, — говорю я Рэнду, — не расстраивайся. В таком случае плюнь ты на это, забудь. В конце концов не наше дело корабельных „зайцев“ ловить. Если это начальству неинтересно, то нам тем более. Да и не хозяева мы на рейдере, а так — вроде платного приложения. Пусть сами хозяева и разбираются. А когда чужак себя обнаружит, я сам к Нортону пойду и за его недоверие к своим же ребятам… В общем, придется крупно поговорить».

— Может, Рэнд тебя просто разыгрывал? — высказал новое предположение Уксус.

— Ты слышал, чтобы Рэнд кого-нибудь разыгрывал? — строго и как-то даже торжественно вопросил Бугор. — Хоть один-единственный раз?

— Да, это правда…

— То-то! Рэнд не Весло, шутить не любит…

— Кстати… откуда эту историю знает Весло?

— Я выяснил потом откуда… Рэнд, понятно, хотел побеседовать с Нортоном с глазу на глаз: выбрал момент, когда спортзал опустел, Нортона попросил задержаться. А Весло в тот день попрыгал слегка, закатился на самый верхний батуд и притих. Лежит себе, как на пляже, нос почесывает… Рэнду и Нортону невдомек, что в зале третий присутствует. Поговорили… Весло, конечно, случай не упустил и вечером потешить вас вздумал. Жаль, меня в тот вечер на «мельнице» не было… Потом я прижал его к стенке, да поздно. Ну что с него взять? Ходячий выпуск последних известий…

— А почему ты в тот вечер не пришел? — полюбопытствовал Уксус. — За чужаком, должно быть, охотился?

— Нужен больно!.. Настроения не было — вот и не пришел.

— И Молоток перестал к нам ходить… — сказал Уксус с такой интонацией, словно видел меня в темноте сквозь корпус нейтринного микроскопа. Я медленно сел.

— Молоток «мельницу» за игру не считает, — сказал Бугор.

— В том-то и дело!.. И опять же спортом слишком увлекается…

— А кто здесь спортом не увлекается? Вон даже ученые наши и то занятий не пропускают. Вчера один прыжки с шестом осваивал — бежит сломя голову, и не увернись я вовремя, он бы мне концом шеста в рот попал. Остерегаться нам надо, когда они в зале.

— Ученые в «мельницу» не играют, — гнул свое Уксус, — а Молоток играл. И отважно играл, хотя играть ему было скучно. Должно быть, вынюхивал что-то, не иначе…

— Должно быть, — согласился Бугор. — Я всегда опасался, что, если он узнает про чужака, Рэнду несдобровать. Вызовет к себе, потюкает по коленкам и спишет в резерв. Или еще хуже придумает… Ну теперь, видать, не узнает.

Я сидел на неудобном выступе станины микроскопа, ладонями сжимал горящие щеки и готов был провалиться сквозь палубу. Сейчас, когда со всей очевидностью выяснилось, что самым большим дураком в их веселой компании был я, мое присутствие здесь стало теперь для меня совершенно невыносимым. Разумеется, я понимал, как важно выйти отсюда тихо и незаметно, и, конечно, пытался придумать практический способ исчезновения, но придумать не мог. Все дело портил проклятый фиксатор дверного замка. После беседы о чужаке десантники наверняка насторожены и, чего доброго, могут устроить за мной нелепую гонку по коридорам. Только этого не хватало!..

Я встал, медленно высунулся из-за укрытия и в глубине лаборатории заметил слабое зеленовато-серое свечение. Приглядевшись, увидел на фоне слабого зарева два силуэта — плечи и головы. Один силуэт покачнулся, недовольно проговорил баритон:

— Готово? Сколько еще?

— Что, надоело? — спросил, в свою очередь, тенорок язвительного Уксуса. — Три минуты осталось. Да ты сиди, не ерзай. В инструкции сказано: как только камера остановится, будет звонок.

— А мы все правильно делаем? Смесь не испортим?

— Делаем как надо, по рецепту. Ты не волнуйся.

— Время позднее, вот я и волнуюсь. Скоро уже двадцать два, а нам эту пакость еще по батудам размазывать… К утру, думаешь, высохнет?

— К утру?.. Через час высохнет. Когда последние батуды разрисуем, на первых уже можно будет прыгать. Опробуем? Нортон неплохо придумал — в темноте прыжки интереснее.

— Ишь чего захотел! — проворчал Бугор. — Я думаю, как бы нам до невесомости управиться, а он «опробуем»! Если мы не успеем спортзал подготовить, Нортон нам этой зеленкой физиономии выкрасит…