– Ты должна поверить. – Кэт опустилась на колени, и бесхитростное доказательство победы над гордостью подействовало так же мощно, как и сам рассказ. – Умоляю. Завтра тебе придется всеми силами, любым способом удержать Балморала вдали от озера.

– Ничего не выйдет, – прошептала Эмили. Сейчас она чувствовала себя худшей из подруг, настоящей предательницей. – Сегодня я пыталась отговорить, но ничего не получилось. Вождь невероятно самоуверен и всегда поступает по-своему.

– Ты должна. – Не поднимаясь с колен, Кэт с силой стукнула кулаком по полу. – Не сомневаюсь, что все получится. Он хочет тебя, Эмили. И открыто показал клану свою волю, а это говорит о многом. Он послушается тебя, иначе просто не может быть. – В голосе чувствовалась и убежденность, и безысходное отчаяние.

Эмили постаралась сосредоточиться и как следует подумать, чем можно спасти положение. Но впечатлений оказалось так много, что мысли путались.

– Ты сказала, что Лахлан открыто проявил свою волю. Что это означает?

– Он сделал это за обедом. Особым образом зарычал. Ты не могла расслышать. Тон был предназначен лишь оборотням. В частности, Ангусу – ведь ты взяла его за руку. А потом Лахлан приказал, чтобы ты села рядом с ним. Разве сидеть за столом бок о бок нормально для вождя и пленницы?

– Я решила, что это всего лишь одна из особенностей Хайленда, – призналась Эмили.

– Вряд ли Лахлана радует собственное вожделение. Но все же он счел нужным обозначить права, чтобы ты не досталась никому другому.

– Потому что я обещана Талорку?

– Если Лахлан решил не расставаться с тобой, то Талорк уже ни при чем.

– Но он вовсе не думает об этом.

– Как раз об этом-то он и думает.

Эмили не могла согласиться.

– Балморал обещал, что никто из воинов не сможет сделать меня своей. Так что вполне возможно, что рычание, о котором ты говоришь, означало именно это.

Кэт задумчиво покачала головой:

– Вполне достаточно было бы лишь одного-единственного слова, и никто из воинов не осмелился бы ослушаться. Вождь клана потому и остается вождем, что авторитет его непререкаем. Это известно всем.

– Ничего не понимаю.

– Я сама понимаю далеко не все, – призналась Кэт. Сейчас она казалась спокойной – впервые с той минуты, как на берегу озера появился волк. – В стае Балморалов многое происходит не так, как у нас. Например, физическая близость не означает обязательств на всю жизнь – если, конечно, не идет речь о рождении ребенка.

– А что, у меня может быть ребенок от Лахлана?

– Если вы окажетесь истинно близки, то почему бы и нет?

– А что это значит, «истинно близки»?

– Видишь ли, когда акт любви происходит между оборотнем и человеком, порою они обретают способность мысленно слышать голоса друг друга, общаться без слов. Лишь в этом случае союз приносит дитя.

Мысленно слышать голоса? О подобном иногда говорили маги, но Сибил неизменно и решительно отвергала «глупые выдумки шарлатанов». А Эмили искренне считала, что способность услышать в собственной голове чей-то голос ничуть не удивительнее, чем способность людей превращаться в волков.

– А как дети появляются у оборотней?

– Если спаривание происходит в период течки, то беременность практически неизбежна. Мне еще не приходилось слышать, чтобы этого не случилось. Проблема, однако, в том, что течка у волчиц наступает редко, да и по природе своей мы слишком независимы. До того как крикты присоединились к кельтским кланам, некоторые из женщин-оборотней проживали жизнь, так и не познав физической близости с мужчиной.

Интересная особенность. Стоит ли удивляться, что народ выживает с таким трудом?

– Но чтобы зачать ребенка, оборотням не нужна та самая истинная близость, о которой ты только что говорила?

– Нет. Но они способны ее испытывать и передавать мысли на расстоянии. Более того, на их долю достаются и иные последствия истинной близости.

– Какие же?

– Как только крикты обретают настоящую любовь, они уже не в состоянии сблизиться ни с кем иным – до самой смерти любимой или любимого.

– Не в состоянии? Разве такое бывает? Мне не верится, – задумчиво произнесла Эмили. Впрочем, сама тут же пожалела о сказанном. С каждой минутой история Кэт казалась все более и более правдоподобной.

– Мысленные разговоры действительно представляются странными, – заметила Кэт таким тоном, словно все остальное в ее рассказе было вполне обычно и очевидно. – Мне ни разу не доводилось в них участвовать. Да и родители мои не познали истинной близости. Говорят, иногда друг друга слышат не только супруги, но и другие члены семьи. У нас этого нет: я не слышу Талорка, а он не слышит меня. Там, на озере, я даже не ощущала запаха, пока брат намеренно его не усилил. Он специально послал мне весть.

– Так он приплыл сюда, чтобы спасти тебя?

– Нет, не меня. Он слишком уважает законы брака, а потому не станет оспаривать право Друстана. Конечно, речь может идти о войне, но пока, к счастью, брат ведет себя мирно. Думаю, ему нужен мой ребенок. Еще один воин для клана Синклеров.

– Но это же дикость, варварство! Он не сможет забрать у тебя ребенка!

– Лишь до тех пор, пока малыш не родился.

– И после рождения тоже!

– Даже не знаю, что случится, когда малыш появится на свет. Отдать ребенка выше моих сил. Я уже так нежно его люблю! Но из-за младенца может разгореться война, даже если ее не вызовет наше с тобой похищение.

– А что, если родится девочка?

– Ничего не изменится. Девочек ценят как будущих матерей, способных родить новых воинов. Ну а мальчиками дорожат за способность сражаться.

– У людей все точно так же, – задумчиво заметила Эмили.

О Боже! Неужели она все-таки поверила и готова принять эту невероятную историю?

– Да, до некоторой степени отношение совпадает, – грустно согласилась Кэт.

– И что же нам делать?

– Не знаю. Но гибели одного из вождей допустить нельзя.

– А как ты думаешь, Талорк мог оказаться на озере рано утром? – с тревогой спросила Эмили. Одна лишь мысль о том, что Синклер мог увидеть ее обнаженной рядом с Лахланом, показалась нестерпимой.

– Вполне возможно. Но прежде чем бросить Лахлану вызов, брат решил выяснить, где я и что со мной.

– Теперь ему все известно.

– Да.

Эмили лихорадочно искала выход.

– Может быть, я смогу удержать Лахлана в замке, если предложу ему себя?

Кэт убежденно покачала головой:

– О нет! Вот этого делать нельзя. Зря я сказала о его вожделении к тебе. Использовать страсть – слишком несправедливо, слишком жестоко!

– Нет, ты не все поняла! Желание Лахлана мне очень приятно! Ведь всю свою жизнь я провела в тени новой семьи отца, а рядом с Лахланом словно внезапно попала в тепло ярких солнечных лучей. Знаю, что подобное счастье долго продолжаться не может: слишком много помех и препятствий, – и все же хочется взять от неожиданной страсти как можно больше. Ты считаешь мое чувство порочным?

– Вовсе нет. Считаю тебя очень смелой. Но в то же время Лахлан мог бы на тебе жениться – если бы захотел.

– Из твоего рассказа следует, что у меня может не быть детей. На такое будущее ни один мужчина добровольно не согласится, а вождь клана – тем более.

Кэт грустно кивнула:

– К сожалению, ты права. Многие крикты отвергают возможность брака с людьми именно по этой причине. И еще из-за возможности рождения не оборотня, а простого человека.

– Ты полагаешь, такое тоже может произойти?

– Конечно. Мать Лахлана скорее всего не обладала священным даром: ведь Ульф – обычный человек.

– Ульф не крикт?

– Волка в нем нет. Это точно.

– О! Но откуда тебе известно, что человеком была именно мать?

– Дело в том, что отец возглавлял клан, так что он-то наверняка нес в себе звериное начало.

– Так, значит, ни один из кланов, включающих криктов, не допускает к власти человека?

– Во всяком случае, мне о подобных случаях ничего не известно. В принципе, наверное, такое возможно, однако представить очень трудно.