— Вы правы, отец, — ответил Найрн, считая, что лучшего совета отец Ниниан не мог дать. Кажется, в сердце Фионы скоро будет царить он один, а о большем и мечтать нечего. Однако крошечный червь сомнения продолжал точить Колина. — В своих странствиях вы, должно быть, не раз заезжали в Бре, — снова закинул он удочку. — Что сталось с лэрдом? Он искал Фиону?

— Искал, — отозвался священник, — но вы умело замели следы, господин мой, и у него ничего не вышло.

— И он так легко сдался? Не ожидал от него!

— Король дал ему жену, — попытался успокоить Колина священник. — И она уже ждет ребенка.

— Вот как? В таком случае пусть у них родится такой же здоровый сын, как у нас.

Все разошлись, но Колин еще долго оставался в зале с хлопотавшей там Фионой. По ее приказу убрали посуду и сложили столы, и теперь она старательно тушила свечи и масляные светильники. Погасив огонь в каминах, она окликнула мужа. Колин встал, и супруги рука об руку поднялись наверх.

— Я отослала Нелли спать, — тихо объяснила жена, пока он задвигал засов. — Мы сами поможем друг другу раздеться, верно? — Она села и вытянула изящную ножку. — Разуй меня, Колли.

Он стащил с нее сапожки и скатал нитяные чулки, а потом Фиона оказала мужу ту же услугу.

— Встань, — попросил Колин.

Фиона повиновалась и принялась развязывать ворот его рубашки, пока он расшнуровывал ее платье. Ее руки скользили по торсу мужа, стягивая с плеч рубашку. Он сорвал с нее платье, и зеленый бархат распластался по полу. Фиона поспешно освободилась от сорочки и расстегнула широкий кожаный ремень, который стягивал его талию. Килт упал с тихим шорохом. Колин неуклюже распутал ее головную ленту и сдернул с головы сетку.

— Скажи, Найрн, — негромко промурлыкала Фиона, — ты когда-нибудь любил женщину медленно? Последнее слово она кокетливо растянула.

— Да, — пробормотал он, очарованный этой новой Фионой, неуловимой, ускользающей волшебницей, которая наконец-то принадлежит ему.

— Но меня ты ни разу не любил медленно, — капризно возразила она. — В постели между нами всегда разгорается битва. И ты вечно куда-то спешишь.

— Я боюсь, что, если не овладею тобой быстро, Фиона моя, — честно признался он, — ты вообще от меня отвернешься.

Она обняла Колина и прижалась голой грудью к его обнаженному торсу.

— Я же сказала, что сегодня мы начинаем все сызнова, Колин, — пробормотала она, притягивая к себе его голову, так что их губы почти соприкоснулись. — Ты желал бы начать новую жизнь со мной?

Кончик ее языка обвел его рот, маленькие ручки сдавили упругие ягодицы.

— Иисусе, да ты дерзкая девчонка! — простонал он, ощущая, как жар ее бедер передается ему. — Я хочу тебя, Фиона моя.

— Не спеши, Колин, мы договорились не торопиться. — Она снова притронулась к его губам. — Я проведу эту ночь в твоих объятиях, испытывая небывалое блаженство. Это наша брачная ночь, не забывай.

Она сводила его с ума, обольщала, околдовывала. Колин глубоко, прерывисто вздохнул, пытаясь прийти в себя, вновь стать хозяином положения. Ее легкая улыбка дразнила его.

— Не знал, что ты превратишься в настоящую ведьму, — усмехнулся он. — До сегодняшнего дня ты была такой сдержанной, сердце мое. Но берегись: если выпустишь на волю зверя, придется расплачиваться. Ты готова, дорогая?

Она тихо рассмеялась, и Колин вздрогнул. Словно кто-то провел ледяной рукой по его телу.

— Я укрощу любое чудовище, Колин Макдоналд, — откровенно пообещала Фиона, — но сможешь ли ты усмирить зверя во мне?

По-прежнему обнимая Колина, она обвила стройными сильными ногами его торс.

Он принял вызов, прильнув к ее губам со свирепой страстью. Языки затеяли древний чувственный танец. Сгоравшая от желания Фиона откинула голову, и Колин проник языком в ложбинку между грудями, медленно увлажняя дорожку, ведущую к ее шее. Она дрожала, как натянутая тетива, и Колин не мог не поддеть ее.

— Уже не терпится принять меня, сердце мое, но ты сама потребовала, чтобы я не спешил, значит, так тому и быть.

Он подхватил Фиону, усадил на край кровати, поднял ее ноги и закинул себе на плечи, открыв своему взору ее потаенную пещерку.

Фиона ахнула от неожиданности, но не запротестовала. Она исполнит любое его повеление. Колин прав: она уже готова к его вторжению.

Однако такого она не ожидала: огненная голова исчезла между ее разверстых бедер. Кончик языка дразняще коснулся маленькой горошинки и принялся ею играть. Ощущение было таким ошеломительно-острым, что у Фионы захватило дух. Крошечный огонек начал лизать самое средоточие ее женственности, с каждой секундой разгораясь все сильнее. Фиона закрыла глаза, почти теряя сознание от наслаждения, которое дарил муж.

— Колин! О Матерь Божья, ты убиваешь меня! Она пыталась увернуться, не в силах больше выносить этой нежной пытки, но огромные ручищи сжали ее бедра мертвой хваткой.

— Отдайся мне, Фиона, — глухо пробормотал он и вновь осыпал ее бесстыдными ласками.

Она смутно поняла, что до этой минуты никогда не доверялась Колину безоглядно и безудержно. Опасалась открыться до конца. Неизменно держала на запоре какой-то уголок души и даже в такие мгновения владела собой.

Но сейчас он искушал ее, бросал вызов, манил за собой в неведомые дали, чаровал, соблазнял безрассудно броситься в бурные воды страсти, чего она никогда не делала даже с Энгусом Гордоном. На какой-то миг отчаяние с новой силой охватило Фиону, но она сразу взяла себя в руки. Колин Макдоналд ее муж, и не годится думать о другом.

Фиона вздохнула полной грудью и отдалась на волю волн экстаза, накатывавших бесконечно, одна за другой, пока не потеряла рассудок от исступленного, горячечного наслаждения.

Подняв глаза, Колин всмотрелся в ее прелестное лицо, искаженное страстью. Сам он нечеловеческим усилием воли удерживался от того, чтобы не погрузиться в нее. Но он сдержит слово, даже если умрет от напряжения. Его вздыбленная плоть требовала разрядки, однако на то он и мужчина, чтобы ублажить любимую.

Он швырнул жену на постель, лег рядом и сжал ее в объятиях. Его язык проник ей в рот, и Фиона почувствовала собственный вкус. Она вздрогнула и открыла глаза. Колин нежно ласкал ее полные груди с вызывающе торчавшими сосками. Губы Колина сомкнулись на соске, потянули, и он принялся жадно глотать сладковатое молоко.

— Колли! — потрясенно охнула Фиона. Муж нехотя оторвался от источника живительной влаги.

— Отчего все лучшее должно доставаться моему сыну, а я остаюсь в стороне, Фиона моя? К утру твои грудки снова наполнятся, и малыш не умрет с голоду.

Пальцы Фионы нырнули в заросли его золотисто-красных волос. Почему-то именно сейчас она ощутила особую близость с Колином. Фиона погладила его по голове, и Колин снова встрепенулся. Их взгляды встретились.

— Прости, любимая, больше мне не вытерпеть, — хрипло пробормотал он, накрывая ее собой и медленно погружая свой меч в шелковые ножны.

— Ах, Колли, глубже, еще глубже. Наполни меня своей любовью!

Разведя и высоко подняв ноги женщины, он вторгался в нее и пронзал упруго-податливую плоть до тех пор, пока оба не обезумели от страсти. Они одновременно достигли вершины и, сжав друг друга, словно боясь потерять, неспешно спустились на землю.

Он долго не отпускал ее и, прижав к груди, ласкал и шептал бессмысленные нежные слова.

— Другой такой на свете нет и не будет, Фиона Хей! — благоговейно выдохнул он. Фиона едва нашла силы усмехнуться, совершенно ослабев после любовного поединка.

— Думаю, мы достойные соперники в постельных битвах, господин мой муж. Меня никогда не любили так, как сегодня ночью.

Колин удовлетворенно улыбнулся. Наконец ему удалось навсегда изгнать призрак Черного Энгуса Гордона.

— Я люблю тебя, сердце мое.

— Знаю, Колли.

Он так жаждал услышать от нее заветные слова. Скажет ли она их нынче? Или опять промолчит?

Фиона яростно спорила с собой. Любит ли она Колина? Трудно сказать. Нельзя не признать, что он великолепный любовник и к тому же нежен и предан. Промолчать невозможно.