– Скажи честно – что ты здесь нашел? – спросила она.

– Везде одинаково… – пожал плечами Ярослав. – Я – человек возрождения. Главное – уметь настроиться на то, что с завтрашнего дня – новая жизнь и новая работа, неведомое, понимаешь?

Она вдруг подумала – вот кто ее мужчина, загадочный, мужественный, какой-то настоящий… Только без пристанища.

Леня совершенно не был готов к разладу в его «законной» семье. Посоветоваться ни с кем он не мог – тогда открылась бы тайна брака, а самому в голову ничего конструктивного не приходило. Оставалось одно – пить пиво. Стал и он наведываться в кафе, куда устроилась официанткой бывшая его невеста Оксана, которая теперь Леню жалела: ясно, что с Настей у него дела не очень и может даже случиться полное фиаско!

– Лень, я все время о тебе думаю… – Оксана поставила перед ним заказанную кружку пива.

– Оксан, не надо об этом… Я тоже о тебе часто вспоминаю.

Это признание ее обрадовало, но он-то думал о разлучнице:

– Насти здесь точно не было?

– Не знаю, не видела, – ответила она, хотя не далее как пару часов назад обслуживала Ярослава, поившего Настю кофе.

– Знаешь, я не въезжаю, чего ей еще не хватает… – Леня допил пиво, вложил Оксане в руку сторублевку. – Ну, побежал, пока!

И тут любящее сердце Оксаны подсказало Лене устроить для Насти романтический ужин с шампанским и со свечами.

– Я в одном модном журнале читала. Должно сработать, – вздохнула она.

Это была хорошая идея, осуществление которой Леня не стал откладывать в долгий ящик: купил икры и шампанского, прибрался в своей комнате, надел костюмчик, зажег свечи, включил тихую музычку. Настя должна была вот-вот вернуться с работы. Явилась она, когда свечи догорали…

– Что празднуем? – вяло спросила она.

– Настя, ну что мы с тобой как кошка с собакой. Давай попробуем сначала… – искренне предложил Леня.

– Хочу лечь, я очень устала. Пойду в свою комнату.

– Приляг здесь…

– Твои родители против этого, – ответила она.

– Потому что не знают, что мы женаты.

– А ты возьми и скажи им.

– Считаешь? – растерялся Леня. – Действительно, дальше так продолжаться не может: или мы вместе, или нет. – Он разлил по бокалам шампанское, взял Настю за руку, усадил на свою кровать. – Ты же моя жена, – попытался расстегнуть ее блузку. В ответ услышал грубое:

– Отстань!

– Почему?

Она поднялась с кровати, отпила из бокала:

– Твое здоровье! Я скажу тебе, почему, но не сегодня. Я ухожу и не пытайся меня искать!

Внизу ее увидела мама Таня, удивилась, куда она так поздно, но Настя, накинув куртку, выбежала из дома.

Мама Таня поднялась наверх к Лене, увидела остатки «романтического ужина», лишнего спрашивать не стала, только сказала:

– Сын, иди за ней. Девушка не должна гулять одна по ночам.

– Я стараюсь, очень стараюсь ей угодить, – сидел в задумчивости Леня. – Но ничего хорошего не выходит. Похоже, я совершил страшную ошибку…

– Лень, верни ее, – мама Таня потрепала по вихрам сына. – Верни ее сейчас, ты же знаешь, я не засну. Помиритесь, поженитесь…

– Мы уже женаты, – признался он.

Мама Таня действительно не могла заснуть в ту ночь – она ворочалась до рассвета, потом пошла на кухню и села за стол. Настя вернулась часов в шесть, не думая, что застанет маму Лени бодрствующей. Пришлось оправдываться: побранились. Но ведь милые бранятся, только тешатся…

– Настя, любовь крепка, когда ее берегут, а когда нет, она хрупкая, как эта чашка… – в пронзительной тишине утра прозвучал уставший голос.

– Я понимаю, семейная жизнь – это непросто. Когда мы поженимся, я буду сдерживаться, – виновато ответила Настя.

– Не надо, перестань врать, – не глядя на нее, сказала мама Таня. – Мне обо всем известно. К чему были эти секреты, спешка? Вам никто ничего не запрещал. Как мне теперь думать о тебе? Не знаю…

Настя осторожно приблизилась к хозяйке дома и жалостливо попросила:

– Простите, Татьяна Андреевна… – и всхлипнула. – Это я Леню уломала. Я боялась… Мне даже в мелочах всю жизнь не везло. Если нас в детдоме везли на экскурсию, мне не хватало в автобусе места, понимаете? На Новый год мне дарили платье, а оно было мне мало. Я ждала, что меня кто-нибудь возьмет домой и у меня будут папа и мама… Но каждый раз выбирали кого-то другого. Я всегда думала: ну почему не я? Что во мне не так? Я так боялась, что и сейчас будет то же самое. Мне снилось, что я стою в белом платье, жду Леню, а он не идет… – Настя говорила правду. Мама Таня вдруг порывисто встала, подошла к плачущей невестке, прижала ее к себе и стала гладить по голове, как маленькую.

– Настенька, прости меня… прости!

Потом Настя поднялась наверх и удивилась, что Леня тоже не спал – пепельница, стоявшая на полу, была полна окурков. Она виновато склонила голову, села рядом с ним на кровати, сказала:

– В последнее время у нас что-то разладилось…

– В последнее время?.. – сурово сказал он. – Ты хочешь сказать, после свадьбы? Ты не ночевала дома, между прочим, жена…

– Оля хотела со мной поговорить, у нее проблемы.

– Ночью?

– Лень, я не хочу ссориться… – она обняла безучастного мужа за шею. – Я тебя люблю. Ты мне веришь?

– Я с тобой совсем запутался… – улыбнулся Леня.

Досыпали они в одной постели.

Весомый пик кипения Лобова по поводу странной свадьбы на кухню вошли сияющие молодожены. Мама Таня, правда, успела сказать мужу:

– Платон, нравится нам или нет, но они уже женаты, и мы должны это принять. Настя – хорошая девочка.

Он же был возмущен до глубины души:

– Девочка… Это тихий омут, где черти водятся! В дом влезла насильно…

Вот тогда и открылась дверь: Настя робко улыбалась, Леня чувствовал себя неуверенно, держа в своей Настину руку, на которой было надето кольцо – семейная лобовская реликвия.

– А у нас новость! Мы хотим реабилитироваться, – сказал он.

– Простите нас, пожалуйста, мы сожалеем о том, что сделали, – подтвердила Настя.

– Мы решили венчаться, – добавил Леня. – При всем честном народе. Мам! Пап! Вы что, не рады?

– Хозяин – барин. Нам-то что? – ответил Лобов и ушел в гараж.

Прохладный родительский прием огорчил Леню. Он отвез Настю на работу и быстро вернулся, нашел отца все в том же гараже.

– Пап… Хотел посоветоваться! Ты не хочешь, чтобы мы венчались?

Лобов выругался в сердцах, продолжая ковыряться в капоте машины. После долгой паузы, не поворачиваясь к сыну, сказал:

– Я, Ленька, постов не соблюдаю, свечек не ставлю и поклонов не бью, не приучен… Но на венчаниях бывал… Это тебе не штамп в паспорте – ставь себе, покуда страницы не кончатся. Знаешь хоть, какие там слова говорятся? Жена да убоится мужа своего… Муж да прилепится к жене своей и станут они единой плотью. Ты мне скажи, – обернулся наконец Лобов. – Вы в загс пошли до того, как мы с тобой к нотариусу ездили землю оформлять или после?

Леня задумался, потом вспомнил:

– Вроде сначала расписались, а недели через две к нотариусу…

Вроде… – передразнил Лобов. – Вот картинка-то и сложилась! Настя твоя всех вокруг пальца обвела, а больше всего – тебя! Она как рассчитала: если ты землю получишь, когда она тебе уже жена, значит, и она право на нее имеет. Если, к примеру, разводиться будете… Ей только земля наша нужна!

– Да ты что, совсем уже! – возмутился Леня. – А я ей до лампочки, что ли?

– Леня, она тебя использовала! Она Прорве нашу землю купить предлагала.

– Я тебе не верю!

– Поверь, сынок! Мне легче было бы язык себе вырвать, чем тебе такое говорить. Мы же тебя с матерью любим. А Прорва вчера вечером специально приезжал, чтобы предупредить.

– Я не верю… Хочешь меня с ней поссорить? – сказал Леня и выбежал из гаража.

Вечером эти подозрения Леня пересказал Насте. Она не оправдывалась, только бросила на него ненавидящий взгляд и выкрикнула:

– Идиот!