Осман вежливо кивнул братьям О'Малли и спокойно продолжил разговор.

— Разве не все женщины находятся в рабстве у мужчин? Что касается безбожника, — сказал он и усмехнулся, — ведь мы поклоняемся одному и тому же Богу, а думаем друг о друге как о безбожниках.

У Брайана от неловкости покраснело лицо, но прежде, чем он смог принести извинения за свое необдуманное высказывание, Осман заговорил снова:

— Вы приехали в Алжир впервые, братья моего дорогого друга Скай, и я придумал кое-что, что, надеюсь, доставит вам удовольствие. — Он хлопнул в ладоши, и немедленно появился слуга. — Если вы, мои новые друзья, втроем пойдете за Али, он приведет вас в бани, где вы освежитесь после долгого путешествия. Капитан Смолл и лорд Блисс присоединятся к вам позднее, когда мы обсудим с ними дела. Возникли кое-какие незначительные трудности, с которыми нужно разобраться.

Удивленные, Брайан, Шон и Симус, ломая головы, вышли из комнаты следом за Али, который низко поклонился и широко улыбнулся им. Затем он проводил их в бани.

Когда дверь за ними закрылась, Робби засмеялся.

— Они вернутся из твоих бань счастливыми людьми, Осман.

Осман улыбнулся в ответ.

— Но они станут еще счастливее, когда увидят, каких сладких подружек я приготовил для них на время их пребывания здесь. Каждая, мой старый друг Робби, настоящая гурия. Для них это будет приятный жизненный опыт после тех девок из таверн, которых они с восторгом волокли в постель на Испанском Мейне.

— Мы не задержимся в Алжире, господин Осман, — сказал Конн. — Мы зашли сюда только для того, чтобы выяснить у вас, что можно сделать для спасения моей жены?

— Лорд Блисс, это и есть то небольшое затруднение, о котором я говорю. В настоящее время вы находитесь в Алжире, и даже я не могу ничего сделать, чтобы ускорить дело.

На четвертый день августа войско португальцев встретилось с армией султана у Алькасарквивира. Португальцы потерпели сокрушительное поражение, и их юный король, Себастьян, был убит. Как следствие рынки рабов переполнены пленниками, в основном португальцами, но так как в португальской армии воевали солдаты почти из всех стран Европы, среди пленников есть испанцы, англичане, французы, фламандцы, датчане, немцы и итальянцы.

Султан очень раздражен, что страны, которые заявляли о своем желании установить с ним отношения, послали своих воинов против него. Поэтому он запретил торговлю и приказал задерживать все корабли из немусульманских стран, которые заходят в его порты, в число которых, конечно, входит и Алжир. Приказ пришел только на прошлой неделе, и я не мог сообщить вам об этом и предупредить, чтобы вы не заходили сюда.

— Это означает, что наши корабли конфискованы? — спросил Конн.

— Нет, нет, ничего подобного, господин. Просто чиновники дея будут ежеминутно осматривать ваш груз в поисках контрабанды и проверять, нет ли в вашей команде беглых рабов. Я должен предупредить вас, что даже если у вас нет ни контрабандных товаров, ни беглых рабов среди ваших матросов, и то и другое будет обнаружено.

Это значит, что вам нужно выплатить штрафы чиновникам дея, которые, конечно, являются чиновниками султана, и кроме того, вам придется выкупать обратно ваших матросов, которых обвинят в том, что они беглые рабы. За своих людей не бойтесь. Я присмотрю, чтобы их не обидели, и использую все свое влияние и прослежу, чтобы вас не обобрали, когда будете выкупать их. Сейчас рынок переполнен рабами, и цены на них не очень высоки. Вас на некоторое время задержат здесь.

Когда султан известит правителей христианских стран Европы о своем решении, все опять пойдет своим порядком.

Я очень сожалею.

— Что же будет с моей женой. Осман? Как она перенесет свое пленение? У нее сердце разорвется, если я не приеду.

— Она не знает, приедете вы или нет, господин, — последовал ответ. — Хотя я и обещал ей, что извещу моего милого Друга, вашу сестру, о ее трудном положении, я предупредил, что, может быть, и не удастся добиться ее освобождения. Я знаю, что и вас в свое время об этом предупреждали.

— Я хочу вернуть свою жену, — почти закричал Конн, — и если для этого мне нужно будет приступом брать стены дворца султана Мюрада, я сделаю это.

— Иншалла, — пророчески сказал Осман.

— Что, черт побери, это значит?

— Да будет на то воля Аллаха, — сказал Осман с едва заметной улыбкой. — Как вы похожи на свою сестру, господин.

— Вы называете мою сестру по имени, — сказал Конн, — я чувствовал бы себя лучше, если бы и меня вы называли так же. Меня зовут Конн. Осман снова улыбнулся.

— Тогда я буду называть вас Конном. Поскольку вы брат моего милого друга Скай, я теперь буду говорить с вами так, как часто говорил с ней. Вашу жену послали самому могущественному правителю в мире в качестве подарка от одного из его чиновников. Сразу уясните себе, что выкупить ее невозможно, потому что султан — не какой-нибудь обычный пират. Он не вернет ее вам, если вы не попросите, ну а если вы это сделаете, вероятнее всего, он прикажет отделить вашу голову от плеч.

— Как же я могу вернуть ее, если я не могу ни брать штурмом султанский дворец, ни выкупить ее, ни даже попросить, чтобы мне ее отдали обратно? — раздраженно спросил Конн.

— Здесь я не могу вам помочь, — сказал Осман. — Я не знаю ни Стамбула, ни конкретной ситуации, в которой вы там окажетесь. Очень может быть, что вы не сможете добиться освобождения вашей жены, Конн. Но попытаться нужно. Если вы вернетесь домой сейчас, вас всю жизнь будет преследовать вопрос, сумели бы вы это сделать или нет.

Не освободить Эйден? Он, несомненно, вернет ее. Но удастся ли ему сделать это? Его стали мучить сомнения, и Конн почувствовал если не страх, то что-то похожее на него. Они очень молоды, он и Эйден. Впереди у них такая замечательная жизнь. Он не мог себе представить жизни без нее. Он не хотел жить без нее. Он был уверен, что не нужно расспрашивать Османа о каких-то других возможностях, кроме тех, о которых знаменитый астролог уже сказал ему. Если бы это было совсем безнадежным делом. Осман, несомненно, сказал бы ему об этом, Скай в разговорах с Конном особенно выделяла честность Османа.

С глубоким вздохом он сказал:

— Как вы думаете, господин Осман, долго ли будут нас держать в Алжире?

— Несколько недель, — честно признался Осман. — Здесь дела делаются медленнее, чем у вас дома.

— Чиновники, не важно где, — заметил сэр Роберт Смолл, — всегда двигают дела со скоростью улитки. Осман, и ты знаешь это.

Осман усмехнулся.

— Конечно, — сказал он, — великие мира сего и другие власть предержащие, кажется, пленены собственной значимостью и совершенно потрясены мудростью произносимых ими слов. Мы редко прислушиваемся к своим словам, Робби.

— Что я буду делать эти несколько недель? — недоумевал Конн.

— Алжир — приятное место для ожидания, — сказал Робби ухмыляясь.

— Ха! Но после Халид эль-бея здесь уже нет таких фантастических домов удовольствия, какие были при нем. Алжир уже не тот. Ты увидишь, что матросы с твоих кораблей не будут буянить, потому что самодовольные янычары сейчас раздражены больше обычного. После смерти Джалиля не нашлось капитана, который смог бы держать их в руках. Он был дрянной человек, но командовал умело.

Некоторое время оба молча вспоминали своего старого врага. Потом Роберт сказал:

— Я хочу сходить в твои бани, Осман, а после того, как ты накормишь меня вкусными кушаньями, которые только твоя жена, Алима, может приготовить должным образом, мне бы хотелось повидать тех близнецов. Сегодня у меня зверский аппетит на все!

Осман снова усмехнулся и, поднявшись со своего удобного сиденья, сказал:

— Пойдемте, господа, и я присоединюсь к вам, потому что час поздний, а день был жаркий.

Конн колебался.

— Лучше я пойду на корабль, — сказал он, но ни Робби, ни Осман не дали ему уйти.

— Пойдем, парень, — подбадривал его Робби, — ты поймешь, что ни разу не мылся как следует, если не побываешь в банях Османа. Господи меня прости, но это единственная причина, почему я опять оказался в этом погруженном в невежество городе. Давай! Не робей!