Чая мне не подали – видимо, вдова на ночь отпустила слуг. Зато принесла откуда-то бутылку (настоящую, фабричную) ликера «Черная роза». Я его ни разу не пробовала, больно дорогой. Она разлила ликер по трем рюмкам, я схватила среднюю, не дожидаясь, пока госпожа Бурдон сама начнет распределять их между присутствующими. Нужно быть осторожнее и не дать ей возможности подсыпать яд, кто ее знает.
– Я слышала, что ты ходишь и всем задаешь вопросы о моем муже, – обратилась она ко мне непринужденно. – Убийцу ищешь?
– Допустим, – почти призналась я.
После заявления о том, что я подыскиваю себе комнату в доме, который она считает своим, притворяться, что я на ее стороне, пожалуй, уже нет смысла. Кстати, странно вдова на мои слова отреагировала – даже не разозлилась.
– А еда.… то есть закуска будет? – поинтересовался красавчик, без энтузиазма глядя на рюмку.
Дама его сердца кивнула и удалилась. Дом большой, до кухни путь наверняка неблизкий. Я воспользовалась моментом и ненавязчиво полюбопытствовала:
– Вы кто, откуда и как вас зовут?
– Илай, из столицы, друг Стефи, – ответил он в обратном порядке. – А ты?
– Кейра, тоже из столицы, некромантка.
– И сыщица? – спросила вернувшаяся с подносом «подруга».
Он у нее что, за ближайшей дверью стоял? Обидно, когда твои расчеты не оправдываются. Тарелки с подноса она поставила на стол – нарезанные аккуратными ломтиками хлеб, сыр и ветчину. Илай сразу запустил руки в каждую тарелку, соорудил бутерброд и вгрызся в него, игнорируя прилагающийся к закуске ликер. По-моему, у красавчика не нашлось денег не только на ужин, но и на завтрак с обедом!
– Ладно, поговорим начистоту, – решилась я, раз уж во мне вычислили сыщика. – Я уверена, что Вилард не убивал вашего мужа, и намерена найти настоящего убийцу.
– Вот и найди, да поскорее, – сверкнула глазами госпожа Бурдон.
– Вы точно этого хотите? – удивилась я и невольно покосилась на красавчика.
– Я Алоиса не убивала! – крикнула она гневно. Осушила рюмку и добавила уже спокойнее: – Не мешал он мне. Старый стал, в опочивальню ко мне года два не заглядывал. Я ему для вида нужна была, чтобы у всех зубы от зависти сводило. Жена молодая и красивая. В тратах меня не ограничивал, часто говорил: «С собой не заберу». Доходы у него были такие, что за всю жизнь не растратишь, каждый день новые средства прибывали. Везло ему очень в любых делах. За что ни возьмется, все золотом оборачивается. И на кой мне его убивать?
При таком раскладе вообще незачем. Наоборот, госпожа Бурдон должна была мечтать о том, чтобы муж жил долго и счастливо. Пока он жив, она и в доме хозяйка, и богатство при ней, и любовники. А как умрет, начнутся тяжбы. Бывшая жена и сын начнут на что-то претендовать. Вряд ли кто-то рассматривал вариант, что Бурдон все отпишет некроманту – постороннему человеку. С другой стороны, не факт, что вдова не врет. Такая может врать с той же легкостью, что и дышит. Троих мужиков за нос водила – и никто ничего не заподозрил!
Госпожа Бурдон шумно вздохнула и сделала то, чего я от нее не ожидала: достала откуда-то из кармашка платья кошель и протянула мне со словами:
– Раз уж ты все равно лезешь в это дело, узнай заодно, кто моего красавчика сюда из столицы вытащил.
Она выглядела по-настоящему растерянной и испуганной. Либо актриса замечательная, либо понимает, что выглядит главной подозреваемой, и стремится это исправить. Хотя одно не отменяет другого.…
– Я мужа не убивала, – повторила вдова. – Мне кажется, кто-то очень хочет, чтобы все выглядело именно так. Найди того, кто написал ту записку и вызвал сюда Илая. Возможно, этот кто-то и есть убийца, неспроста он меня подставляет.
Я потянулась к кошелю, но остановилась. Брать у нее деньги – вроде как становиться ее сообщницей. Если она моя клиентка, получается, мне нельзя никому рассказать ни про ее любовников, ни про прочие подозрительные вещи. Выходит, меня подкупают? С этой хитрюги станется!
– Разве в вашем нынешнем положении стоит средствами разбрасываться? – спросила я подозрительно. – Наследства-то вам не досталось.
– У меня полно дорогих подарков от мужа, которые остаются мне. Не бедствую.
Заметив мои колебания, госпожа Бурдон сама вложила кошель в мою руку и пообещала:
– Выяснишь, кто это сделал, – получишь вдвое больше.
Я хотела сказать, что и сама бы выяснила, безо всяких денег. А потом вспомнила, что сыщик Блэк никогда не отказывался от гонорара, разве что в тех случаях, когда заказчики те еще негодяи. А про вдову не было пока понятно, негодяйка она или просто любвеобильная женщина. Так что я смело взяла кошель, но предупредила:
– Учтите, если окажется, что господина Бурдона убили вы, я сообщу полиции. Покрывать вас не буду, и никакие деньги ничего не решат.
– Я его не убивала, – в очередной раз повторила она с такой твердостью, что я подумала: а вдруг и правда не убивала?
Тогда я могу собой гордиться. Только начала сыщицкую работу, а у меня уже клиент. Настоящий. Думаю, столь впечатляющих результатов даже у самого Блэка не было.
Я выпила ликер, отметив свои карьерные достижения. Закуски к тому времени не осталось: Илай слопал всю. Немудрено, что в разговоре не участвовал, рот открывал, только чтобы новый бутерброд туда засунуть.
– Расскажите про убийство вашего мужа, – велела я на правах почти официально нанятого сыщика. Откинулась на спинку кресла и произнесла любимую фразу Блэка: – Любые подробности важны.
Ох, как же это было круто! Теперь понимаю, почему он ее так часто повторял.
– Тело нашла утром горничная, – поведала вдова, – подняла визг, разбудила меня. Я примчалась на ее вопли в гостиную, а тут.… Алоис у камина лежит – остывший, на спине, с ножом в груди.
Ого.… Я сижу на месте убийства? Все становится круче с каждой секундой!
– Ничего не трогали, вызвали полицию, – продолжила она. – Потом мне сказали, что смерть наступила ближе к четырем утра и была мгновенной. И что это самоубийство, раз отпечатки на рукояти только его и следы магии… Ха! Зачарованный нож в себя вогнать – почему бы и нет, действительно.
– А вдруг вправду он это сам? – вспомнила я версию трактирщика. – Решил покончить с собой и всех напоследок озадачить да перессорить.
– Ну, нет, – фыркнула Стефания Бурдон. – Этот бы всех охотно пережил, уж я-то знаю.
– Выходит, был некий ночной визитер. Его никто не видел?
– Я крепко спала, а слуги в доме не ночуют. Их не так уж много: горничная, камердинер да садовник. Второй на работу-то прийти еще не успел, а третий в отпуске и отъезде. У каждого железное алиби на ночь, я заставила полицию проверить.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– И всех, и никого, – сказала она совершенную глупость, как по мне, – нам весь город завидовал. С бывшей женой и сыном Алоис не общался, с партнерами по бизнесу давно расстался и вел дела в одиночку.
Негусто. Но хоть что-то. Про бармена я при Илае спрашивать не стала, да и должен у меня быть козырь в рукаве на будущее.
На том и попрощались. Когда уходила, лезть через забор не пришлось: вдова выпустила меня через кованые ворота. Я дождалась ее ухода обратно в дом и свистнула, вызывая белку. Надеюсь, она нашла что-нибудь полезное и не набедокурила.
Бэллочка вылезла ко мне через забор радостная и гордая. В зубах у нее что-то было! Сгорая от нетерпения, я наклонилась, в мою подставленную ладонь выплюнули пластиковый плоский кругляшок с двумя дырочками. Пуговица?... Обслюнявленная и чуть покусанная, но точно она. Я вытерла ее платком Виларда, присмотрелась. Совершенно непримечательная коричневая пуговица, не представляю подобную на нарядах госпожи Бурдон. Может, от рубашки убитого отвалилась? Или белка сейчас отгрызла, пока вила из нее гнездо.
– Спасибо, – все равно похвалила я и сунула ее находку в карман к кошелю.
Хоть не орех принесла. Вдруг улика пригодится?
Домой я вернулась ровно в десять часов и ни минутой позже – повезло. Вилард караулил на пороге, причем с таким видом, будто через минуту собирался идти меня искать или закрыть в наказание дверь и подпереть в коридоре вешалкой. Если последнее – то это он зря, я ведь в окно полезу, не в его, конечно, а кухонное….
