— «Хрустальный башмачок»? Две недели на пару с каким-то фоторепортером?

Джессика Спайк не могла скрыть разочарования. Так давно она пыталась убедить всех, что является ценным работником, настоящим детективом… Что заслужила расследовать серьезные дела, несмотря на хрупкую внешность и кажущуюся беззащитность… И вот вам, пожалуйста, начальница снова пытается ввязать ее в авантюру, весьма далекую от профессиональной деятельности.

Джессика окинула гневным взглядом своих сослуживцев. Айвен Ричардсон усмехался углами губ. Еще бы ему не усмехаться! Он не более полугода работает в агентстве, но уже успел перехватить у Джессики из-под носа два самых перспективных дела!

Глава частного детективного агентства, мисс Метьюз, смотрела на девушку, скептически изогнув бровь.

— Вас снова что-то не устраивает, мисс Спайк?

Джессику не устраивало все! И уж кто-кто, а Мелисса Метьюз могла бы ее понять — ей, женщине, в свое время тоже нелегко было пробиться в жизни. Почему-то считалось, что детектив обязательно должен быть мужчиной, причем желательно огромного роста, с пронзительным взглядом и с неизменной сигарой в зубах…

А женщина-детектив расценивалась большинством обывателей как существо ранимое, сумасбродное и недостойное доверия. Именно по этой причине Джессика в свое время бросила работу в агентстве собственного отца. Мистер Спайк воспринимал ее как глупенькую девочку, решившую поиграть в Шерлока Холмса, и в основном поручал ей сидеть в конторе и отвечать на телефонные звонки. А своим настоящим помощником он считал мужа старшей дочери. Именно ему, Николасу Кендаллу, мистер Спайк рассчитывал передать впоследствии управление агентством. Хотя Джессика всегда считала себя умнее и проницательней зятя, ее в расчет не принимали!

Ну почему, почему никто не воспринимает ее как хорошего детектива? Конечно, груды мускулов у девушки не было, но ведь для расследования более полезны ум и ловкость! С оружием Джессика обращалась не хуже, чем ее коллеги-мужчины. Сообразительности ей тоже было не занимать — это признавала даже мисс Метыоз. Так отчего же ей доставались лишь скучные расследования о мелких кражах и женах-изменницах?

Впрочем, жаловаться не приходилось. Здесь, в Лондоне, Джессике перепадали хотя бы такие дела, а собственный отец ей и того не доверял. Пока она не уехала из Бирмингема и не устроилась в агентство «Гардиан», девушке приходилось исполнять ненавистные обязанности секретарши.

И все-таки она была расстроена до крайности. Фотографировать роскошные особняки и брать интервью у скучающих жен миллионеров, чтобы потом с твоими материалами работал кто-то другой? Разве это похоже на жизнь настоящего сыщика?

— Мисс Метьюз, — начала Джессика осторожно, — а почему бы вам не отдать мне это дело целиком? Если уж мне так и так придется в него углубляться…

— Вам не обязательно углубляться, мисс Спайк, — дружелюбно отозвалась начальница. — Просто опросите пострадавших по заданной схеме, а работать с этим будет мистер Ричардсон.

Конечно, кому же еще! Всегда мистер Ричардсон! Айвен в свою очередь одарил Джессику такой нахальной улыбкой, что захотелось отхлестать его по щекам. Это называется «увести дело из-под носа». И ведь ясно, почему его предпочли. Только потому, что он — мужчина…

Джессика изо всех сил старалась скрыть свою обиду. Не хватало только, чтобы ее сочли слабонервной. Вряд ли у мисс Метьюз появится к ней больше уважения, разрыдайся она на глазах у всех.

— Понятно… А могу ли я в таком случае рассчитывать на ту историю с лотереей? Ну, вы помните, у мужа появилось подозрение, что его жена выиграла крупную сумму и скрывает это от него.

— С лотереей разбирается мистер Пирсон. Девушке было очень нелегко взять себя в руки.

— Хорошо, — внешне спокойно сказала она. — Кажется, дело о пропавшей картине из частной коллекции оставалось свободным? С тех пор как ушел мистер Руби…

— Сожалею, мисс Спайк, но за это уже взялся молодой Санрайз.

Не желая устраивать сцены, Джессика подождала, пока остальные сотрудники углубятся в работу, и вполголоса заговорила с начальницей.

— Мисс Метьюз, если вы держите меня только для черновой работы, зачем тогда платите мне как детективу? Увольте меня и наймите обычную секретаршу.

— Я вовсе не собираюсь вас увольнять, Джессика. Вы — отличный работник.

— А если я отличный работник, почему вы не поручаете мне ничего важного?

— Всему свое время. Сейчас вы делаете ту часть общей работы, которая от вас зависит. Больше никто из сотрудников не обладает таким обаянием, чтобы беседовать с капризными заказчиками.

Но девушка не польстилась на комплимент. Она хорошо понимала, что таким образом начальница просто старается от нее отделаться.

— Я не маленькая девочка, мне двадцать шесть, — с горечью бросила она. — Я кончила Кембридж. Вы сами говорили, что у меня есть талант. Почему бы не дать мне работать наравне с мужчинами? От вас, мисс Метьюз, я не ожидала такой дискриминации… Это же я придумала название «Хрустальный башмачок», и ассоциации с «Золушкой» привлекли внимание репортеров. Это дело может принести нам известность. Позвольте же мне…

Речь шла о самом интригующем деле последних двух месяцев. Столкнувшись с бессилием Скотланд-Ярда, сразу несколько знаменитостей обратились в частные агентства с просьбой расследовать ряд странных краж. У кинозвезд и актрис пропадала обувь — не просто дорогие туфли, а концертная обувь, созданная на заказ лучшими модельерами. Последняя по счету кража была уже пятидесятой, и популярная певица обещала «Гардиану» за расследование кругленькую сумму.

Помимо денег это дело могло принести еще и немалую славу — на данный момент им занималось уже шесть крупных лондонских агентств. Неудивительно, что каждое хотело обогнать соперников и получить все лавры.

— Ваше рвение, Джессика, не остается незамеченным, — мягко сказала мисс Метьюз. — Я думаю над тем, как дать вам проявить ваши таланты. Скорее всего следующее крупное дело будет отдано именно вам. И тогда…

— Я работаю с вами уже четыре года! — не выдержала Джессика. Обычно она никогда не перебивала начальницу, но сейчас накопившаяся горечь так и вырвалась наружу. — Я никогда не бегала от работы. Даже от самой рутинной. Я перепечатывала на машинке интервью. Проявляла фотографии. Приносила кофе всем сотрудникам. Помните, однажды я не спала три ночи — когда расследовала супружескую измену? Как долго я должна заниматься ерундой вроде слежки за беспутными женами? Это по силам и уличному мальчишке, я не для того кончала университет!

— Вы что, хотите сказать, что в нашем агентстве процветает мужской шовинизм? — слегка нахмурилась мисс Метьюз. Она была полной, высокой дамой, с пышной прической из седеющих волос, и Джессика рядом с ней выглядела вовсе несолидно.

— А разве это не так? — не сдавалась она.

В ушах ее как будто снова зазвучал голос отца: «Джесси, ты такая хрупкая! Почему бы тебе не оставить опасную работу мужчинам? Займись чем-нибудь другим — например, разводи цветы. Потом ты выйдешь замуж и думать забудешь о карьере. Дело женщины — дом и дети…»

Он всегда считал, что удел — и счастье женщины — это дом и семья. Даже думать о каких-либо иных перспективах казалось ему глупостью. Словно женщина не такой же человек, как мужчина, словно она не обладает интеллектом, энергией, амбициями. А так, изящное домашнее животное, предназначение которого угождать мужу и рожать детей.

Джессика даже встречала женщин такого типа. Например, ее старшая сестра. Пруденс полностью соответствовала отцовскому идеалу дочери! Но Джессика не относила себя к этому типу. И все попытки сделать из нее слабое, беспомощное существо ее до крайности оскорбляли. Вот сейчас, например, ее возмущал взгляд мисс Метьюз, полный едва ли не материнской заботы.

Джессика в самом деле производила впечатление хрупкости и беззащитности. Она была маленькая — всего-то пяти футов роста, и очень хорошенькая — кареглазая брюнетка. Большинство мужчин при взгляде на нее испытывали желание защищать и оберегать ее, а у пожилых женщин она вызывала материнские чувства. Новая стрижка Джессики, совсем короткая, вопреки ожиданиям, еще сильнее молодила ее, делая похожей на подростка. Все это никак не помогало имиджу стоящего детектива. Вот парни вроде Айвена Ричардсона вызывали доверие одним своим наглым видом и шестифутовым ростом, притом что внутри у них — пустота…