Вскоре однако оказалось, что ему не удалось избежать возмездия. Вечером того же дня на отряд с тыла напали воины Барунды, опередившие своих товарищей, и в итоге голова брата Нинаки отправилась приумножать славу вражеского жилища.

Нинаку охватила паника. Стесняемый тяжелым сундуком он не мог ни толком сразиться с врагом, ни убежать. Поэтому темной ночью неподалеку от истока разыскиваемой им реки он зарыл сокровища под деревом-великаном, а на стволе парангом вывел некие каббалистические знаки, по которым смог бы распознать место, когда будет безопасно вернуться за добычей. Затем он со своими людьми поспешил вниз по реке, похитил на лодочной стоянке лодку и устремился к морю.

Когда на Булана набросились трое самцов, он не испытывал страха за исход битвы, поскольку прежде всегда одерживал победу. Однако через некоторое время он понял, что есть предел числу нападающих, которому он в состоянии противостоять, поскольку вряд ли может двумя руками вцепиться в три горла, либо же отразить удары шести могучих лап или укусы трех пар свирепых челюстей.

Когда до него дошла истина, а истина заключалась в том, что его убивают, в нем проснулся инстинкт самосохранения. Ярость, с которой он сражался прежде, померкла перед тем бешеным неистовством, с которым он набросился на свирепых самцов. Отряхнувшись подобно огромному льву, он освободил на миг руки из тисков противника и, схватив ближнего самца за горло, свернул ему шею.

Раздался дикий вопль, хруст шейных позвонков, и нападающих осталось двое. Битва тут же возобновилась. В пылу сражения троица сошла с поляны и оказалась в джунглях. Силы Булана быстро таяли от страшного напряжения и потери крови, струившейся из полученных ран, однако постепенно он стал одолевать взмыленных животных, которые выдохлись не меньше его. Все слабее и слабее становились удары, но тут Булан неловко оступился, с размаху врезался головой в дерево и оглушенный упал без сознания, оказавшись во власти беспощадных зверей.

Самцы уже накинулись на неподвижное тело жертвы, чтобы завершить то, что началось по чистой случайности, как вдруг раздался громкий выстрел. Это пуля китайца поразила Номера Десять в самое сердце. Орангутанги, никогда прежде не слыхавшие огнестрельного оружия, к тому же так близко, в ужасе бросились наутек, мгновенно позабыв обо всем на свете и оставив Булана лежать на земле.

Вот почему Синг, прошедший в нескольких шагах от потерявшего сознание Булана, не увидел и не услышал ни его, ни его противников.

Когда Булан очнулся, день близился к концу. Он ощутил страшную слабость и боль во всем теле. Голова раскалывалась. Он подумал, что умирает, ибо как можно выжить при таких мучениях? Но в конце концов Булан с трудом поднялся на ноги, а еще позже доковылял до реки, по которой еще утром плыл на лодке. Здесь он утолил жажду и обмыл раны, а когда стемнело, лег на траву и заснул.

Утром он почувствовал себя гораздо лучше — отменное здоровье и богатырское телосложение сделали свое дело.

Отправившись в джунгли добывать завтрак, он неожиданно столкнулся с Номером Три и Номером Двенадцать, которые были заняты тем же.

Завидев его, монстры бросились бежать, но вскоре вернулись, услышав, что он их не тронет. Присмотревшись к ним повнимательнее, Булан увидел, что их тела покрыты страшными ранами и, расспросив их, выяснил, что им, как и ему, здорово досталось от орангутангов.

— Звери и те испытывают к нам отвращение, — пожаловался Номер Двенадцать. — Что же нам делать?

— Оставьте зверей в покое, как я говорил, — ответил Булан.

— И люди тоже нас ненавидят, — гнул свое Номер Двенадцать.

— Тогда давайте жить сами по себе, — предложил Номер Три.

— Мы ненавидим друг друга, — возразил пессимистически настроенный Номер Двенадцать. — В мире для нас нет места. Мы никому не нужны. Ведь» мы всего лишь бездушные вещи.

— Довольно! — воскликнул Булан. — Я не бездушная вещь. Я человек и у меня есть душа, такая же чистая и благородная, как и у других людей.

И перед его мысленным взором возникло прекрасное лицо, обрамленное вьющимися золотистыми волосами… Но безмозглые монстры так ничего и не поняли. Покачав головами, они вновь приступили к трапезе и забыли, о чем шел разговор.

Когда все трое насытились, монстры легли спать до следующего приема пищи, но Булан по-хозяйски растолкал их и заставил сопровождать его в поисках девушки, которая столь загадочно исчезла после того, как он спас ее от орангутангов.

Номер Двенадцать и Номер Три заверили его, что девушка не попала в лапы к животным, так как они своими глазами видели, как стая помчалась в джунгли, напуганная незнакомым оглушительным звуком. Булан не мог понять, что произошло на самом деле, так как сам он, потеряв сознание, выстрела не слышал, но из описания шума, которое дал ему Номер Двенадцать, определил, что это был выстрел. Наверное, подоспели друзья Вирджинии Максон, и она теперь в безопасности.

Тем не менее, он не отказался от намерения отыскать девушку, поскольку допускал, что стрелять мог и туземец, ведь у многих из них имелось огнестрельное оружие. Его прежде всего волновало благополучие девушки, что красноречиво свидетельствовало о благородстве его натуры, и хотя он хотел увидеть ее ради собственного удовольствия, единственным его помыслом было служение Вирджинии Максон.

Через некоторое время он пришел к выводу, что идет в неверном направлении, и,, стремясь обнаружить следы отряда, спасшего или же захватившего девушку, он двинулся в другую сторону, прочь от реки. Не зная леса и не умея ориентироваться, он оказался сбитым с толку и вместо того, чтобы вернуться к тому месту, где в последний раз видел девушку, как он хотел сделать, отошел далеко на северо-восток, так и не пересекшись с тропой, которой прошли фон Хорн и даяки.

На протяжении всего дня он гнал своих недовольных спутников по невыносимой тропической жаре. На закате солнца они в изнеможении остановились на берегу реки, где наполнили желудки прохладной влагой и после ужина легли спать. Было еще совсем темно, когда Булана разбудили звуки приближающихся шагов. Прислушавшись, он вскоре услышал людские голоса, разговаривающие шепотом. Он распознал язык даяков, но не понял ни слова.

Вскоре на пятачке лунного света показалась дюжина воинов. Они тащили огромный сундук, который опустили на землю в нескольких шагах от лежащего Булана, затем принялись копать землю мечами и парангами, пока не образовалась неглубокая яма. В нее они опустили сундук, забросав затем землей и замаскировав листьями и ветками, а лишнюю землю бросили в реку.

Когда все стало выглядеть, как прежде, один из воинов сделал на стволе росшего рядом дерева зарубки и отметины, после чего даяки молча поспешили назад.

Стоя на берегу реки после разговора с Вирджинией, фон Хорн заметил маленькую лодчонку, идущую вверх по течению. В ней он разглядел двоих туземцев, державшихся подозрительно тихо. Фон Хорн притаился в тени стоявшей на приколе большой боевой лодки.

Когда лодка подошла к причалу, один из гребцов подал тихий сигнал, и из жилища на сваях к берегу спустился туземец.

— Кто шляется здесь ночью? — спросил он. — Что надо?

— Мы только что получили весть о том, что Мюда Саффир жив, — ответили ему с лодки, — и что он остановился на ночь здесь. Это верно?

— Да, — ответил человек на берегу. — Что вам нужно от раджи Мюда Саффира?

— Мы из его отряда, у нас для него новость, — послышалось из лодки. — Скажи ему, что нам нужно срочно поговорить с ним.

Туземец ни слова не говоря вернулся в дом. Фон Хорну было интересно узнать, что за важную новость доставили Мюда Саффиру, и он остался стоять на месте, прячась за лодкой.

Вскоре старый малаец спустился к воде, держась очень настороженно, и окликнул людей в лодке. Когда те назвались, раджа, судя по всему, испытал облегчение.

— Нинака убил Барунду, — сообщили ему, — который вез сокровища раджи в его владения. Сокровище, которое Нинака похитил после того, как пытался убить раджу, и которое Барунда захватил обратно. Затем Нинака отправился через джунгли к реке, что ведет к Гунунг Тебору. За ним гонится дядя Барунды с горсткой воинов. Он-то и послал нас найти тебя, господин, и упросить взять с собой побольше воинов и с ними задержать Нинаку и наказать его.