Слишком многие корабли вернулись на орбиту грудой обломков. Потери землян, конечно, были еще более значительными, благодаря ловушке Феруна и Холма.

Но и итриан погибло так много, слишком много, подумал Аринниан, а что значит миллион землян?

— Вызывается глава охраны Западной Короны!

Он встал и сообразил, что будет гораздо удобнее, если он произнесет свою речь сидя. Он снова сел и начал говорить:

— Я — Аринниан из Врат Бури. Мы в хорошей форме, вооружены, тренируемся, принимаем рекрутов по мере их поступления. Но нам нужны дополнительные силы; поскольку еще никто не сказал об этом, я бы хотел напомнить всем, что, кроме офицеров, все несут службу по охране лишь в определенное время, причем время добровольцев может быть сокращено до такого минимума, чтобы это не мешало повседневной работе. Наша секция кооперируется с североорнезианской и теперь протянулась через весь архипелаг, и мы намерены аналогичным образом продолжить ее к югу и востоку до тех пор, пока не соединимся с Бреданом, Фьери и Островами Щита, чтобы обеспечить непрерывной защитой весь периметр Короны.

От имени моего отца, Первого марчвардена, я хотел бы указать на значительную брешь в защите Авалона. Речь идет о почти полном отсутствии охраны в экваториальной зоне. Там нет ничего, кроме нескольких прожекторов и орудий. Конечно, континент необитаем, это правда, но землянам об этом тоже известно, и если они решатся на вторжение, то вряд ли станут заботиться при этом о сохранении местной экологии. Я хотел бы получить предложения по этому поводу и передать их дальше по нужным каналам. — Во рту у него пересохло. — Я закончил.

Он глубоко вздохнул. Айат взяла его за руку, на этот раз ее пожатие было более нежным. Судьба оказалась к нему милостивой — никто не задавал вопросов. Он вполне мог бы провести дискуссию по техническим проблемам с несколькими знающими особами, но два миллиона — многовато для человека, не обладающего политическими инстинктами.

Разговор казался бесконечным. Вот наконец было объявлено о голосовании, но до того момента, когда Льзу объявил об том, что, согласно данным, 83 % высказались за продолжение сопротивления, прошло чуть меньше шести часов. Люди не могли бы проделать все это так быстро.

— Что ж, — сказал Аринниан, возвышая голос в шуме расправляемых крыльев, — ничего удивительного!

Айат схватила его за руку.

— Идем, — сказала она. — Надень пояс. Я хочу немного размять крылья перед обедом!

Лил дождь, пахнущий небом. Когда они поднялись к облакам, то оба свернули к востоку, желая отделаться от товарищей по чосу, тоже нуждавшихся в физической разминке.

Белели гребни снежных пиков и ледников, появились первые звезды, и наравне с ними сверкали несколько движущихся точек, орбитальные крепости.

Они летели в молчании, пока она не сказала:

— Я бы хотела присоединиться к охране!

— Гм?. А, да, конечно!

— Но не к летающему патрулю. Это нужное дело, я знаю, и приятное, если погода хорошая. Но мне не нужны удовольствия! Смотри, вон там поднимается Камелот. Может быть, Водан скрывается внутри его мертвой луны и ждет шанса рискнуть своей жизнью.

— Что бы ты предпочла? — Спросил он.

Движение ее крыльев было более уверенным, чем ее голос.

— У тебя, конечно, целая прорва работы. Твой штат, несомненно, слишком мал, иначе ты бы не был так занят и не уставал бы так. Не могла бы я помочь?

— М-м. Но.

— Быть твоей ассистенткой, посыльным, секретарем? Я могу воспользоваться помощью электрокрама и через несколько дней буду готова приступить к работе.

— Нет. Это слишком трудно.

— Я постараюсь. Испытай меня. Если я не справлюсь, уволишь меня, и мы все равно останемся друзьями. Но я думаю, что смогу. Может быть, я справлюсь лучше многих других, тех, кто не знал тебя все эти годы и кто лучше подойдет для другой работы. Я смышленая и энергичная. Разве нет? И.

Аринниан, мне так нужно быть с тобой! Так мне легче пережить это ужасное время! — Она потянулась к нему. Он схватил ее за руку.

— Хорошо, мой боевой друг! — И в тусклом свете звезд она была так же прекрасна, как в свете солнца или луны.

— Да, я назначу голосование на завтра, — сказал Мэттью Викери.

— И как, по-вашему, оно пройдет? — Спросил Дэннель Холм.

Президент вздохнул:

— А вы как думаете? О, военная фракция в Парламенте не имеет такого большинства, как в Круаче. Некоторые члены охотнее выразят свое мнение голосованием, нежели почтой. Но я видел результаты анализа почты, телефонных звонков и. Да, вам удастся протащить свою проклятую резолюцию.

Вы получите необходимую вам власть, приостановив функции гражданского правительства, чего и добиваетесь. Мне очень хочется, чтобы вы прочли хотя бы некоторые из писем или просто просмотрели бы ряд записей. Я никогда не представлял, что в душах разумных существ столько древнего безумия.

— Борьбу за свой дом вы считаете безумием?

Викери поджал губы:

— Да, когда она не может быть выиграна!

— Я бы сказал, что мы уже кое-что выиграли. Мы разгромили огромную земную армаду. Мы пытаемся достичь еще больших результатов на Итри.

— Неужели вы действительно верите в то, что Доминион способен победить Империю? Холм, Империя не пойдет на компромисс! Встаньте на эту точку зрения хотя бы на минуту, если можете, единственный хранитель границ, защищающий их от вторжений варваров и чуждых цивилизаций, имеющих водородное оружие. Империя должна поддерживать веру в себя, в свою неуязвимость, иначе с ней все будет кончено.

— Мне до слез жаль Империю, — сказал Дэннель Холм, — но его Величество должен решать свои проблемы за счет кого-нибудь другого. Мы ему так просто не сдадимся! Кроме того, вы же знаете, что земляне не собираются высаживаться на Авалон.

— Им это и не нужно, — ответил Викери. — Если возникнет такая необходимость, они вернутся с новыми силами. А тем временем нам нужно придти в себя. — Он глубоко вздохнул. — Я считаю, что ваша игра будет стоить чрезвычайно.

— Прошу вас. Во-первых, не игра, а изобретение. Во-вторых, не моя, а наша!

— Но неужели вы не понимаете, что в дальнейшем для нас не останется ничего, кроме неизбежного мира? Сейчас мы можем добиться великолепных условий. Я уже имел дело с губернатором Саракоглу и знаю, что он проследит за тем, чтобы соглашение было честным. По здравому размышлению, что такого плохого в том, чтобы войти в состав Империи?

— Ну, начать с того, что мы нарушаем присягу, принесенную нами Итри.

Простите, приятель, смертельная гордость не позволяет!

— Вы сидите здесь и говорите всякие устаревшие слова, но вот что я вам скажу: ветры изменений все крепчают!

— Насколько я понимаю, и эта фраза достаточно стара, — сказал Холм. Ферун тоже знал одну старинную фразу и любил ее цитировать. Как она звучит? В их звездный час.

Табита Фалкайн оттолкнулась от пристани. Кливер и мачта заскрипели под ветром.

Светлая открытая лодка закачалась среди шипящей пены и устремилась вперед. Выйдя из бухты, она оказалась в открытом море и понеслась над волнами.

— Мы скользим! — Крикнул Филипп Рошфор.

— Конечно, — отозвалась Табита. — Это гидрофойл. Держитесь! — Она надела шлем. Лодка качнулась и накренилась на один бок.

— Нет киля? Что же вы используете для горизонтального сопротивления?

Она указала на старинного вида изогнутые доски, что возвышались над каждым поручнем. Вот что! Конструкция итриан! Они знают о путях ветров больше, чем это могут вообразить себе человеческие компьютеры.

Рошфор озирался, восхищаясь панорамой вокруг. Вид был великолепен.

Кругом, сколько хватало глаз, перекатывались крупные волны, синие с фиолетовыми и зелеными искорками, пронизанные солнечным светом, увенчанные белыми шапками пены. Они ворчали и вздыхали, и брызгались каплями воды, солеными на губах и такими хлесткими, что в тех местах, где они касались тела, на нем выступали красные пятна.