– Я не знаю, как называется это место, – сказал Сеянус, – но помню, что я здесь увидел. Как мне кажется, это один из миров поклонения.

– Мир поклонения? Поклонения чему?

– Не чему, – поправил его Сеянус, указывая на группу статуй в центре площади, – кому.

Хорус более пристально вгляделся в огромные статуи, окруженные людским потоком. По внешнему кругу стояли фигуры воинов, высеченные из белого мрамора, и каждый был облачен в полный боевой комплект доспехов Астартес. Они обступили величественную центральную фигуру, тоже облаченную в доспехи, золотые, сверкавшие множеством драгоценных камней. В поднятой руке этой фигуры горел факел, освещавший все вокруг. Символика композиции была достаточно ясна – центральная фигура несет людям свет, а окружающие воины защищают факелоносца.

Золотой воин наверняка был каким-то королем или героем, черты его лица говорили о благородном происхождении, хотя скульптор и увеличил его фигуру до гротескных пропорций. Статуи воинов, окружавших центральную фигуру, также казались преувеличенными.

– И кого изображает эта золотая статуя? – спросил Хорус.

– А вы его не узнали? – удивился Сеянус.

– Нет. А должен?

– Давайте подойдем поближе.

Сеянус стал проталкиваться сквозь толпу, и Хорус пошел за ним к центру площади. Люди расступались перед двумя воинами, даже не удостаивая их взглядом.

– Эти люди не видят нас? – спросил Хорус.

– Нет, – ответил Сеянус. – А если и видят, то мгновенно забывают о нашем присутствии. Мы движемся среди них подобно призракам, и никто никогда не вспомнит об этом.

Хорус остановился перед мужчиной, одетым в изношенный хитон и едва передвигающим стертые в кровь ноги. На голове паломника была выбрита тонзура, а в руке он держал пучок резных костяных палочек, попарно связанных бечевкой. Один глаз у него был закрыт окровавленной повязкой, и длинная полоска пергамента, приколотая к хитону, волочилась по земле.

Мужчина даже не остановился, а лишь свернул в сторону, чтобы обойти препятствие, но Хорус протянул руку и не дал ему пройти. И снова человек попытался свернуть, но тщетно.

– Прошу вас, господин, – заговорил мужчина, не поднимая головы, – я должен пройти.

– Зачем? – спросил Хорус. – Что ты делаешь?

На лице человека появилось озадаченное выражение, словно он никак не мог понять суть вопроса.

– Я должен пройти, – повторил он.

Бессмысленность ответа рассердила Хоруса, и он раздраженно отступил в сторону, освобождая дорогу. Человек склонил голову в поклоне.

– Император да пребудет с вами, господин, – произнес он.

При этих словах по спине Хоруса пробежала холодная дрожь предчувствия. В его голове зародилась ужасная догадка, и он ринулся к статуям, расталкивая пассивную толпу. Он быстро поравнялся с Сеянусом, уже вступившим на мраморный цоколь у подножия скульптурной композиции, где пара гигантских бронзовых орлов распластала крылья по мрамору высокого круглого постамента.

Рослый и очень толстый служитель в сверкающей ризе и высокой митре из серебра и золота громко читал текст из большой книги в кожаном переплете. Через серебряные рупоры, которые держали над его головой повисшие в воздухе существа, похожие на крылатых детей, голос чтеца разносился по всей площади.

Хорус подошел ближе и увидел, что служитель был человеком только выше пояса. Нижняя часть корпуса представляла собой сложную систему шипящих поршней и латунных стержней, которые соединяли его с трибуной. Присмотревшись, Хорус понял, что своеобразная кафедра стоит на колесной раме.

Он недолго рассматривал служителя и быстро перевел взгляд на статуи, наконец, получив возможность увидеть их вблизи.

Их лица трудно было узнать тому, кто знал героев так хорошо, как знал их Хорус, но и ошибиться в определении личностей было невозможно.

Ближе всех стоял Сангвиний, с распростертыми крыльями, похожими на крылья орлов, украшавших каждое здание вокруг площади. Рядом с повелителем Ангелов, в сени его крыл, стоял Рогал Дорн, и не узнать его было нельзя. Фигура с другой стороны не могла быть не кем иным, как Леманом Руссом, с буйной мраморной гривой и волчьей шкурой на широких плечах.

Хорус обошел вокруг группы статуй и узнал остальных: Жиллимана, Коракса, Лиона, Ферруса Маннуса, Вулкана и, наконец, Джагатая Хана.

Теперь не оставалось никаких сомнений в личности центральной фигуры, и Хорус взглянул в лицо Императора. Несомненно, жители этого мира считали изображение величественным, но Хорус знал, как далеко ему до оригинала, и понимал, что невозможно передать в скульптуре исключительный динамизм и силу личности Императора.

Хорус поднялся на цоколь и с этой небольшой высоты посмотрел на медленно кружившую по площади толпу людей, пытаясь угадать, что они здесь делают.

«Паломники», – неожиданно вспыхнуло в мозгу почти забытое слово.

Кричаще украшенные здания вокруг площади и колоссальные толпы паломников превращали это место не просто в памятник, а в нечто большее.

– Это место поклонения, – сказал Хорус, когда Сеянус тоже подошел к подножию статуи Коракса – холодный мрамор хорошо воплощал молчаливого брата Хоруса.

Сеянус кивнул.

– Весь этот мир предназначен для прославления Императора, – добавил он.

– Но почему? Император не является богом. Он потратил не одно столетие, чтобы освободить человечество от оков религии. В этом нет никакого смысла.

– Правильно, если смотреть с той точки времени, где находились мы. Но если события будут развиваться тем же порядком, Империум станет таким, – сказал Сеянус. – Император обладает даром предвидения, и он видел будущее.

– С какой целью?

– Он истреблял все древние верования, чтобы со временем новый культ легко мог заменить их все.

– Нет, – возразил Хорус. – Я не могу в это поверить. Мой отец всегда отрицал любое упоминание о божественности своей личности. Однажды он сказал о древней Земле: на ней жили учителя, которых можно назвать факелами, но были и жрецы, гасившие огонь просвещения. Он никогда бы не смирился с этим.

– И все же весь этот мир являет собой храм Императора, – настаивал Сеянус. – И он не единственный.

– Есть еще миры, похожие на этот?

– Сотни, – кивнул Сеянус, – может быть, тысячи.

– Но Император лично пристыдил Лоргара за подобное поведение, – не сдавался Хорус. – Легион Несущих Слово возвел множество монументов в честь Императора и подвергал гонениям не один народ за недостаток веры. Но Император здесь ни при чем, он утверждал, что Лоргар позорит его подобными действиями.

– Тогда он еще не был готов к поклонению – он не обладал контролем над Галактикой. Вот почему он нуждался в вас.

Не в силах опровергнуть прозвучавшие слова, Хорус отвернулся от Сеянуса и взглянул в золотой лик своего отца. В любой другой момент он сбил бы Сеянуса с ног за подобное предположение, но окружающий мир свидетельствовал не в его пользу.

Он снова повернулся к Сеянусу.

– Здесь изображены лишь некоторые из моих братьев, но где же остальные? И где я?

– Я не знаю, – отвечал Сеянус. – Я много раз бывал здесь, но ни разу не видел вашего изображения.

– Я же избранный наместник! – вскричал Хорус. – Я сражался ради него в тысячах битв. Кровь моих воинов алеет на его руках, а он игнорирует меня, словно я никогда не существовал?

– Император отрекся от вас, Воитель, – продолжал Сеянус. – Скоро он отвернется и от своего народа, чтобы занять место среди богов. Он заботится только о себе, о своей власти и славе. Все мы были обмануты. В его великих замыслах для нас не нашлось места, и со временем он презрительно отвергнет нас, чтобы вознестись к божественным высотам. В то время как мы выигрывали для него одну войну за другой, он тайно черпал силы в варпе.

Тягучие песнопения служителя – жреца, как понял Хорус, – продолжались, и паломники все так же медленно кружили вокруг статуи своего бога, а слова Сеянуса колоколом бились в мозгу.

– Этого не может быть, – прошептал Хорус.