Вообще, для меня все люди красивы. Я помню свою прошлую жизнь, помню, с какой болью и отвращением взирал на отражение своего собственного лица, а какие муки я испытывал из-за бесконечной, сводящей десны боли…

В каком-то смысле, моё пробуждение в этом дивном мире и обретение молодого здорового тела – это чудо, но, в то же время, мне неприятно осознавать, насколько сильным я был и насколько слабым я стал.

Ничего, всему своё время, сейчас я могу только терпеть и медитировать, собирая осколки своей души.

- Из этой штуки появились люди, устроившие перестрелку, вот я и уничтожил их. – мой взгляд упал на разломанную прямоугольную коробку, что вызвала этих полупрозрачных духов бандитской наружности. – То есть, я уничтожил эту штуку, что призвала людей.

Первые четыре года жизни всё было словно в тумане. Моё сознание пробуждалось и снова впадало в спячку. Всё казалось мне сном, пока я не пробудился окончательно. Это произошло, когда мне было пять лет. Я вдруг проснулся и осознал себя не маленьким пятилетним Ниро, а мстительным «Демоном Мурима». Память смешалась, что-то исчезло из неё и мне было трудно осознать, где кончается прошлый Я, а где начинается новый.

Только путём длительных медитаций мне удалось расставить всё на свои полочки, благо, здешняя деревня, где стоит наша двухэтажная хижина, является сосредоточением немыслимого количества природной Ки, способствующей моему восстановлению.

Подобное количество природной энергии я видел лишь однажды, ещё в своей юности, когда ненароком встретил мифического Божественного Тигра – Ран’Су.

- Ниро, твои кулаки… – ахнула женщина, подскочив ко мне и ухватив за запястья, оглядев окровавленные костяшки пальцев.

- Всё нормально, ма, успокойся, никто не причинит тебе вред!

Я не считаю эту женщину своей матерью, но питаю к ней огромное уважение. Она ведь заботится обо мне и, фактически, она является биологической матерью этого тельца.

В конце концов, она первый человек, что проявил ко мне заботу за очень долгое время… это подкупает.

Я дал себе клятву, что защищу её любым образом и сделаю счастливой. Если для этого придётся называть её «мамой», то я буду это делать. Если для этого придётся уничтожить врага – я убью любого. Это всё, что я могу сделать, чтобы отплатить за тепло и заботу, затронувшие какие-то струнки внутри моей разбитой души.

Поэтому я должен вновь стать сильным, но с разрушенной душой, которую я кропотливо собираю осколок за осколком, это не так уж и просто…

- Извини меня, глупыш, я забыла объяснить тебе, что такое голо-визор… – прошептала женщина, крепко прижав меня к себе. – Ах, а я ведь столько копила на него!

- Я не должен был разрушать эту штуку, да? – я тяжело вздохнул и подавил в себе злость. – Извини меня, ма, я попытаюсь починить её… Только мне нужны знания.

Амелия знала, что я странный ребёнок, да и вёл я себя подобающе. Мне было трудно подстроиться под окружающие реалии, с местной детворой я никогда не игрался, ха-ха, по понятным причинам, да и отличался я от них.

Я не был магом, поэтому для них являлся неким изгоем и пугалом. Будто заразным.

Местный народ поголовно маги, они используют ману и за счёт этого способны совершать немыслимые вещи… создавать из ниоткуда материю, оживлять дохлых зверушек, с лёгкостью швыряться огненными шарами и множество других удивительных вещей.

Это реально удивляло меня.

Даже для меня, фактически, получившего звание «Бога Мурима», хоть и посмертно, было шоком узреть подобное.

Ребёнок швыряет огненные шары… а ведь это одна из сложнейших стихийных техник тела и только мастера могли делать это с лёгкостью, подобно которой это вытворяет местная детвора!

Дети – детьми, а я не мог притворяться ребёнком. Вот просто не мог и всё! Я не гениальный актёр, рефлексы прошлого тела, как ни странно, остались при мне, так что иногда я сначала бил, а потом спрашивал. Что, в принципе, можно видеть по моему новому промаху с этим «голо-визором».

У меня часто бывали вспышки злости и ярости, пока я не смог упорядочить свой разум. Я ломал окружающие предметы, давал сдачи местным хулиганам, а однажды только волевое усилие позволило мне проснуться от ярости и прекратить месить переломанное тело пятнадцатилетнего пацана.

Я могу многое вытерпеть. Я могу стерпеть то, что меня лицом макают в грязь, навалившись кучей. Я могу стерпеть гонения и осуждения от местных, да даже то, что «добренькие детишки» частенько гоняли меня магией, топили в зыбучих песках, оставляя только голову снаружи, заковывали тело в лёд, где я сидел до посинения… и им ничего за это не было. Они же дети, а я «бесправный инвалид», тьфу!

Но когда мою мать обозвали ведьмой и шлюхой дьявола, то я просто не смог сдержать свою ярость… только то, что тот парень всё ещё ребёнок, тупой, но ребёнок, и проблемы, которые обязательно настигли бы Амелию, если бы я убил того пацана, остановили меня от первого убийства в этом мире.

Его избиение не остановила разница в возраста и физической силе. Даже его магические способности не остановили меня на пути к мести за насмешливые слова.

Звание мастера за красивые глаза не заслуживают, а человеческое тело со всеми меридианами остаётся тем же человеческим телом, даже в другом мире. Его ошибкой было то, что он подобрался слишком близко и ухватил меня за волосы.

Эх, а ещё мне с трудом даётся общение с окружающими людьми и только Амелия – единственный человек, к которому я привык. Травмированное в прошлом мире лицо оставило свою печать и в этом мире. Поэтому я довольно часто отвечал короткими рублеными фразами, пока не научился давить это в себе. Хотя подобное всё ещё частенько проскальзывает.

Как и в прошлом мире я каждую свободную секунду медитировал, только в прошлом случае я культивировал энергию Ки, очищая и увеличивая свой Ки-центр, а в этом собираю духовные осколки в единое целое, придавая им форму шара.

Наверное, я был единственным в мире человеком, что довёл медитацию до подобного уровня. Я мог заниматься повседневными делами, не отрываясь от глубокой медитации. Я спал и медитировал, да я даже во время общения или уборки медитировал.

Поэтому я иногда не реагирую на оклики, ну, а местная детвора в который раз убедилась, что я «притрушеный».

Дети злые, хотя до них мне дела нет. Сколько раз в жизни меня называли уродом, монстром, нежитью, инвалидом и так далее по бесконечному списку – не счесть. Ооо, а сколько из них были втоптаны моими руками и ногами в грязь? А скольких погубили их грязные языки?

- Ниро, я злюсь лишь на то, что ты поранился, мой маленький боец. – женщина вытерла брызнувшие слёзы и, аккуратно подхватив меня на руки, понесла в сторону ванной. – Ты же гений, Ниро! Так почему ты постоянно ранишь себя? Влезаешь в драки, бьёшь руками деревья, говоря, что становишься подобным образом сильнее… где ты вообще это вычитал?

«Гений». Громкий титул, которым меня короновал сам Ли Су. Сколько раз мне говорили, что я гений, а сколько подобных «гениев» я повстречал на своём пути?

Я никогда не считал себя гением. Этот термин твёрдо ассоциируется у меня с грязью.

На своём тернистом пути к вершине мне повстречалось множество бойцов, которых, как говорили тысячи языков, «ниспослали сами небеса» и каждого из них я втаптывал в грязь, где им и место.

Похотливое, ослеплённое своей избранностью стадо свиней, что только и может, как кичиться своей силой, угнетать слабых и насиловать женщин.

Это было в прошлом мире, в мире Мурима. А здесь этот мерзкий титул я получил за своё необычайно быстрое развитие в плане интеллекта. Быстро научился читать и писать, помогал Амелии по дому, изучил книги по физике, арифметике, местной теологии, маговеденью – всё то, до чего добрались мои руки.

Эх… мир Мурима, Поднебесье или, как его ещё называют, Мир Боевых Искусств – страшное и жёсткое, если не жестокое место. Место, где правит сила.

Место, где слабые – это меньшинство. Если ты не культивируешь свою силу и не можешь постоять за себя, то тебе самое место в поле или трактире. Будешь поить и кормить «господинов» с «хозяинами».