Понимание того простого факта, что «добро» является оборотной стороной «зла» и наоборот, есть у каждого из нас и мы прилагаем громадные усилия для того, чтобы не видеть ОЧЕВИДНОГО. То есть сознательно ограничиваем возможность воспринимать реальность, утрачивая способность видеть либо будущее, либо настоящее. Иногда эти процессы оказываются завершенными и приводят к полному переходу на правую или левую сторону, но гораздо чаще мы просто расщепляемся изнутри так, что «добро» одной половины нашего «я» становится «злом» для другой его половины и наоборот.
Само расщепление происходит раньше, на этапе формирования тела Пола и связанного с ним разделения ЖИЗНЕННОСТИ на Мужественность и Женственность. Но эти две половины изначально могут сосуществовать друг с другом, обеспечивая возможность свободного перехода из одной формы в другую, являющегося, в частности, основой формирования всех механизмов ИЕРАРХИИ. Иерархия, в своей чистой форме, предполагает беспрекословное подчинение тем, кто выше и безграничную власть над всеми, кто ниже. По отношению к «вожаку» любой член стаи становится воплощением ЖЕНСТВЕННОСТИ, а по отношению к аутсайдерам — воплощением МУЖЕСТВЕННОСТИ и этот переход из формы в форму является постоянным и почти безболезненным. Но равновесие между этими формами нарушается уже здесь — МУЖЕСТВЕННОСТЬ становится «больше», оказывается воплощением «восхождения в иерархии», чем-то, к чему нужно стремиться. А ЖЕНСТВЕННОСТЬ, ее проявления в иерархии, становятся признаком «нисхождения», перехода на все более слабые позиции. В конечном счете, форма МУЖЕСТВЕННОСТИ полностью соединяется с местом «вожака», который вынужден пребывать в этой форме постоянно, а форма ЖЕНСТВЕННОСТИ становится единственно возможной для аутсайдеров, которым в принципе не разрешено принимать никакую другую форму. А поскольку правилом иерархии является стремление к движению вверх, то МУЖЕСТВЕННОСТЬ становится воплощением этих правил, а ЖЕНСТВЕННОСТЬ — отступлением от них.
В действительности все обстоит прямо противоположным образом — если речь идет о «столкновении» ЖЕНСТВЕННОСТИ и МУЖЕСТВЕННОСТИ, то «естественным» результатом является «модель паука», когда самка после «соприкосновения» поедает своего партнера. Только форма ЖЕНСТВЕННОСТИ позволяет стать больше — включить что-то новое в свою структуру, а потом соединить это новое со старым, восполнить себя и стать совершенней. Пока мы стараемся ПОДЧИНИТЬ себе мир, мы остаемся такими же как и раньше, более того — в нас есть запрет на изменение своей формы, в том числе — на обретение нового ЗНАНИЯ. Для МУЖЕСТВЕННОСТИ измениться — значит проиграть, эта форма в принципе не способна к обучению и росту. То есть она может расти только за счет расширения границ своей территории, в результате оказываясь все более и более зависимой от подчиненных объектов, а значит — от всего внешнего мира. МУЖЕСТВЕННОСТЬ — это инструмент воплощения в реальности каких-то заложенных в нас правил, форма, в которой мы становимся механизмом расширения матриц и узоров. А этот механизм эффективен до тех пор, пока в нас есть ТАБУ на внутреннее изменение.
Возьмем отношения между людьми. Их основой всегда является стремление к сохранению устойчивости «образа». А этот образ на определенном уровне представляет собой набор «правил», отличающих нас от другого человека. Например, он любит ходить по магазинам и смотреть сериалы, а мы терпеть не можем ни того, ни другого. Зато нам нравятся фильмы «ужасов», а У него эти фильмы вызывают отторжение. И так далее, пока весь мир не оказывается поделен на две части, одна из которых принадлежит нам, а другая — ему. И это не просто «части» — это как бы наше воплощение, тот единственно возможный «образ», который мы осознаем и с которым мы имеем дело. Другой для нас — это не «фотография», а набор правил и предпочтений, и в первую очередь тех, с которыми мы не согласны. То есть это противоположная нам часть мира — не больше и не меньше. Именно так мы воспринимаем себя и других, поэтому, например, стремление «ходить по магазинам» оказывается для нас настолько же персонифицированным и индивидуальным, как цвет глаз или контуры лица, и любая попытка убедить нас в неразумности такого времяпрепровождения воспринимается так же болезненно, как и критика наших «внешних данных».
Любое качество, которое мы считаем воплощением своей индивидуальности, на самом деле не существует. Вернее, слово, которым оно выражается, просто непонятно нам, мы можем видеть только конкретные проявления этого качества. И только в том случае, если есть противоположное ему качество — тогда мы можем наложить эту пару на весь мир и наблюдать за их конкретными проявлениями.
Например «серьезность» и «легкомысленность» — по отношению к нам эти слова лишены всякого смысла. Эти качества могут проявляться только во взаимодействии с другими людьми и со внешним миром. Более того, это своего рода граница, делящая мир на две части, в каждой из которых одно из этих качеств оказывается «уместнее» другого. Например, в танцах, флирте, сексе и тому подобных формах общения «серьезность» выглядит довольно глупо, а вот при реализации планов и проектов, требующих предельного напряжения сил, «легкомысленность» может испортить все дело.
Поэтому когда мы приписываем себе одно из качеств, объявляем его воплощением своей индивидуальности, мы закрываем для себя половину мира. Потом добавляем еще одно качество, закрывая половину половины и так далее, пока не останемся на крошечном участке отведенной нам территории. И именно этот участок становится воплощением нашего «образа», который мы готовы отстаивать до последнего.
Разумеется, остальной мир продолжает существовать, и чтобы как-то взаимодействовать с ним, мы делим его на множество противоположных ячеек, каждая из которых занята конкретным человеком или группой людей. В действительности все эти люди, вернее — их образы существуют внутри нас, являясь такой же нашей частью, как и наше маленькое «я». Единственное, что отгораживает нас от них, превращая их в противостоящую нам часть — это ТАБУ на изменение своей собственной формы.
В том случае, когда главной для нас является форма МУЖЕСТВЕННОСТИ, мы стремимся изменить «образы» других, навязать им собственные правила. Например, ЗАСТАВИТЬ отказаться от «бесцельных» походов по магазинам или «бессмысленных» просмотров сериалов и так далее, до тех пор, пока «образ другого» не станет нашей точной копией. Разумеется, здесь мы всегда сталкиваемся с сопротивлением, но даже если нам удастся «сломить» его, то наша победа оказывается «мнимой» — та часть мира, которую воплощал в себе наш партнер, по прежнему продолжает существовать, просто он теряет возможность быть нашим проводником по этой части мира. А это значит, что очень скоро мы полностью утратим к нему интерес и заменим его кем-то, с кем можно продолжать сражаться — и так до бесконечности.
Если в данный момент времени основной для нас является форма ЖЕНСТВЕННОСТИ, то ТАБУ на внутренние изменения проявляется по другому. Мы стремимся полностью отобразить другого, отказавшись при этом от своего прежнего «я», то есть просто переходим на другую сторону мира, отказавшись от своей собственной половины. Стараемся полюбить «футбол», пиво и все, что с этим связано или наоборот — начинаем получать удовольствие от походов по магазинам, обсуждения фасонов одежды и просмотра сериалов. В принципе, это шаг в правильном направлении, проблема только в том, что он всегда оказывается незавершенным. Женщина на стадионе или мужчина в дамской лавке всегда оказываются «чужаками» — их могут принимать в компанию, относится к ним с интересом, но никогда не будут относиться к ним как к «своим». Дело как раз в тех КАЧЕСТВАХ, о которых мы говорили и которые являются основой разделения мира на множество противостоящих друг другу миров. Можно выучить правила противоположной половины и научиться жить по ним, но нельзя воплотить в себе стоящее за ними качество, не изменив полностью свою глубинную структуру. А это сделать почти невозможно.
