— Заткнись! — Рафаэль вскочил на ноги и отпустил наконец ее порядком онемевшее плечо. — Убирайся!

«Ну вот я и выиграла», — вяло подумала она, с трудом поднимаясь на ноги. Как всегда, от долгого сидения в неудобной позе больную ногу свело судорогой, и ей пришлось ухватиться за ручку двери, чтобы не упасть. Но Рафаэль ничего не заметил. Он отвернулся, причем ей казалось, что даже его спина выражает презрение.

Вздохнув, Виктория вошла в свою комнату. Она не закрыла дверь на ключ. Теперь в этом не было необходимости.

Еще не рассвело, а она была уже на ногах. Выглянув в коридор и убедившись, что все спят, Виктория неслышно выскользнула из комнаты со своим неизменным саквояжем в руках.

«Он не стал тяжелее, — с грустной улыбкой подумала она, — чем был, когда Рафаэль спас меня от контрабандистов». Господи, как давно это было! Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Помедлив еще немного, она тихонько тронулась в путь, мысленно молясь, чтобы Том спал в доме, а не на конюшне.

Распахнув входную дверь, она вышла в прохладное туманное утро. Поплотнее закутавшись в плащ, она твердыми шагами направилась в сторону конюшни. Она возьмет его жеребца Гэдфли.

Виктория собралась в Лондон к поверенному Эбенеру Вестоверу. Рафаэль наверняка соврал относительно наследства. Несколько слов, произнесенных епископом Бергли, не могли сделать ее нищей! Конечно, жизнь вопиюще несправедлива, но ведь не настолько же! Виктория не спала всю ночь и всесторонне обдумала свой план. Теперь она знала, что ее нога позволяет ей ехать верхом не более трех часов в день. Значит, путь до Лондона займет дня четыре. А у нее всего пятнадцать фунтов… Здесь было над чем подумать. Уже в конюшне, осторожно поглаживая Гэдфли, она взглянула на свое кольцо и довольно улыбнулась. Не о чем думать. У нее значительно больше пятнадцати фунтов. Она заложит кольцо.

Гэдфли беспокойно фыркал и проявлял явные признаки тревоги, не желая, чтобы его седлал кто-то посторонний, а не его законный хозяин.

— Спокойно, спокойно, мальчик, — успокаивающе прошептала Виктория, — сейчас поедем.

— Я в этом очень сомневаюсь, Виктория.

Дернувшись, как от удара, Виктория резко обернулась. В нескольких шагах от нее стоял Рафаэль. На нем были только панталоны и полурасстегнутая рубашка. Обуться он не успел.

На мгновение Виктория потеряла дар речи. Она же была так осторожна! Она прислонилась щекой к гладкой коже седла и начала молиться. Господи, пусть он исчезнет, это не может быть живой, реальный Рафаэль. Это просто дурной сон, ужасный ночной кошмар.

Увы, Рафаэль никуда не делся. Он неподвижно стоял, скрестив на груди свои сильные руки, и казался совершенно безучастным. Ни один мускул не дрогнул на его бледном лице.

— Как ты узнал!

— Видишь ли, дорогая, мне пришло в голову, что ты немного не в себе. Только дура или сумасшедшая решится сбежать, имея в кармане всего пятнадцать фунтов. Этим поступком ты только подтвердила мое и без того невысокое мнение о твоих умственных способностях.

— Но у меня есть значительно больше жалких пятнадцати фунтов! — выпалила она, тут же пожалев о сказанном. Не зная, что предпринять, она растерянно оглянулась на уже оседланного жеребца, прикидывая, не сумеет ли она вскочить на него и прорваться мимо Рафаэля к выходу.

Создавалось впечатление, что он читает ее мысли.

— Даже и не пытайся, Виктория. Что же касается твоих денежных средств, я уже все проверил. Ты не пыталась украсть мои деньги. Если бы ты проникла в мою спальню, я бы наверняка проснулся, и остаток ночи ты бы провела в моей постели.

Их разделяло около двадцати футов, и это обстоятельство придало Виктории силы. Она храбро посмотрела ему прямо в глаза:

— Зачем ты это делаешь, Рафаэль? Почему ты не разрешаешь мне уехать, исчезнуть из твоей жизни?

Он пожал плечами и вместо ответа в свою очередь задал вопрос:

— Ты собиралась приехать в Лондон и продать там моего жеребца?

— Нет! — воскликнула она, сразу же сообразив, что скорее всего рано или поздно додумалась бы до такого простого выхода.

— Конечно, если бы ты сумела добраться до Лондона, в чем лично я очень сомневаюсь, — продолжил Рафаэль. — Здесь нет контрабандистов, но зато полно бандитов, которые были бы в полном восторге, поймав такую милашку.

— Тебе-то что до этого?

— Они наверняка изнасиловали бы тебя, а потом убили.

— А тебе какое дело? Ты бы от этого только выиграл. Все мои деньги оказались бы в твоем кармане.

— А они и так мои. Зачем же подвергать твою жизнь опасности?

— Я тебе не верю! Это слишком несправедливо! Ты мне лжешь!

— У меня замерзли ноги, — оборвал он гневные восклицания Виктории, — пойдем скорее в дом.

— Я никуда не пойду с тобой!

Что-то в ее голосе заставило Рафаэля вновь почувствовать свою вину. В его жизни никогда не было сложностей с женщинами, и вот пожалуйста. Он никак не мог постичь эту маленькую упрямую воинственную девочку, казавшуюся одновременно и шлюхой, и святой.

— Пойдем, Виктория, — повторил он, уже смягчившись.

— Ни за что. А если тебя так интересует моя наличность, могу сообщить, что я хотела заложить кольцо. Кстати, ты меня очень обяжешь, если скажешь, сколько ты за него заплатил.

— Около тысячи фунтов.

— Бедный Рафаэль, — криво усмехнулась Виктория, — теперь у тебя осталось только сорок девять тысяч.

— Скоро останется еще меньше, — невозмутимо сообщил он, — потому что я собираюсь отдать половину твоего наследства в управление мистеру Вестоверу для наших детей.

Виктория уставилась на него с нескрываемым удивлением и подозрением.

— Я тебе не верю! Дамьен никогда бы не стал…

— Не сравнивай меня с братом, Виктория, еще раз тебя прошу.

— Все равно я тебе не верю.

Рафаэль медленно двинулся к ней. Внезапно Виктория почувствовала, как что-то внутри у нее оборвалось. С громким криком она рванулась назад и попыталась закинуть ногу в стремя и вскочить на жеребца. Ненавистные руки крепко обхватили ее талию и поставили на землю.

Напуганный непонятным поведением людей Гэдфли издал какой-то жалобный звук и резко дернулся в сторону. В следующую минуту Виктория обнаружила себя лежащей на грязном полу конюшни.

Успокоив несколькими ласковыми словами жеребца, Рафаэль расседлал его, отвел в стойло, поднял многострадальный саквояж и только потом повернулся к Виктории:

— Поднимайся, мне не хотелось бы нести тебя. С тревожным чувством Рафаэль наблюдал, как Виктория тяжело встает со своего неудобного ложа. Очень бледная, с развалившейся прической и запутавшимися в волосах соломинками, она была такой красивой и желанной, что он почувствовал боль в паху.

— Пойдем.

«И снова неудача», — подумала она и поплелась следом за своим суровым супругом. Увидев, как он поморщился, наступив босой ногой на острый камушек, она злорадно прошептала:

— Чтоб у тебя вообще все пальцы отвалились! Если Рафаэль и услышал это сердечное пожелание, то не подал виду и продолжал спокойно идти вперед. Виктория поймала себя на том, что исподтишка рассматривает его красивое стройное тело. Длинные мускулистые ноги, сильная прямая спина, шелковистые черные волосы. Она до боли отчетливо вспомнила, какие ей довелось пережить восхитительные ощущения, когда он был рядом, целовал и ласкал ее в их первую брачную ночь. Она и не подозревала, что такое бывает. И какой же она оказалась дурой! Надо было продемонстрировать больше сомнений, девической стыдливости, испуга… Но ведь ей просто в голову не пришло, что с ним нельзя вести себя естественно. Почему мужчины не уважают честность? Очень странные создания.

Когда Рафаэль и Виктория вошли в дом, миссис Рипл, к счастью, оказалась на кухне и не явилась свидетельницей насильственного возвращения беглянки. Виктория не смогла сдержать улыбку, подумав о возможном объяснении своего поведения для миссис Рипл.

«Я сбежала от мужа, потому что излишне свободно вела себя с ним в первую брачную ночь и он поверил своему брату, что я шлюха».