За столом сидел начальник склада, его голова упала на грудь, будто он спал.

– Наверное, надо будет все ему показать, – неуверенно спросил Иво.

– Я дала ему снотворное, – ответила Афра. – Или вы пошутили?

Иво не знал, что на это сказать и поэтому промолчал. Слишком много таинственного происходит вокруг.

Афра повернулась к Гротону.

– Я все свяжу и повезу на подъемнике. А вы собирайте ваше личное барахло. Желательно, чтобы все влезло в одну коробку.

– Что вам необходимо? – спросил Гротона Иво.

Так много вопросов без ответа, а его все дергают...

– Если вы имеете в виду, что я должен взять, если покину станцию, то я отвечу – ничего. Флейта со мной.

– Я и забыла, вы уже в скафандре, – сказала Афра. – Я соберу для вас кое-какую одежду – так будет быстрей. – Она повернулась к Гротону. – А вы давайте на Джозеф.

Иво вздрогнул:

– Джозеф? Это та самая суперракета?

– Точно, – ответил Гротон. – Пошли.

Они двинулись к гигантской ракете точно так же, как когда-то он и Брад добирались к макроскопу, только на этот раз им пришлось изменить курс. Струя газа из цилиндра с перекисью водорода служила им двигателем.

Джозеф казался большим, чем на самом деле, так как рядом не было предметов для сравнения. Иво удачно приземлился на ноги, памятуя о своем опыте, и магниты в подошвах ботинок прижали его к корпусу, так что можно было ходить. Они подошли к люку шлюза и постучали.

Места внутри оказалось намного больше, чем в шаттле. Джозеф был перестроен и модернизирован, конструкция была невиданной доселе. По всей видимости, ядерное оборудование занимало меньше места, чем химическое топливо и двигатели, появилась возможность использовать один из топливных баков монстра под жилье. Создавалось ощущение, что находишься в футуристической субмарине. В некотором роде это и была футуристическая субмарина.

– Коррекция курса, – сказал Гротон дежурному. – Вы можете прицепить скоп к этому малышу?

– Разумеется, дня за два, – охотно ответил тот.

– Дело срочное. Два часа.

– Я могу подвести его туда. Но укрепить скоп на ракете – это требует времени. Нужна бригада человек в двадцать, причем квалифицированных.

Гротон закатил глаза:

– Черт! Хорошо, подведите ракету, а я сделаю все, что смогу. Иво, давайте назад, на станцию, и расскажите все Афре, а я поговорю пока с Ковоновым. Будет нелегко.

Дежурный поднял руку:

– Я, конечно, понятия не имею, о чем вы говорите, но не лучше ли будет, если вы поговорите с мисс Саммерфилд?

– Нет. Иво не знает, – он запнулся. – Черт возьми. Конечно. Так и должно быть. Иво, идите к Ковонову и скажите, что нам нужно. Не теряйте времени.

Терпение Иво лопнуло.

– Что, конкретно, вы замышляете? Зачем нужно цеплять макроскоп к Джозефу?

– Я же сказал, для коррекции курса.

– А чем плох нынешний курс? Макроскоп прикреплен к станции, в конце концов.

– Мы считаем, что он скоро упадет на Солнце.

– Это же смешно! Он на орбите! И станция...

Дежурный улыбнулся:

– Она тоже может упасть. Все равно ООН все взорвет.

– Теперь понятно, зачем нужна бригада? Объясните это Ковонову.

Иво понял, что более внятного объяснения ему не добиться. Он сердито защелкнул шлем и вышел в тамбур шлюза.

Жилищем Ковонова была комната на уровне с высокой гравитацией, – Иво нашел, что это хороший способ отваживать надоедливых визитеров, любой кто находится здесь слишком долго, быстро утомлялся. Недолгое увеличение веса легко переносимо, но длительная доза должна быть малоприятна. Интересно, как переносит этот сам хозяин?

Ковонов поднял глаза от книжки, напечатанной незнакомым шрифтом, Иво решил, что она на русском.

Ковонов ничего не сказал. Языковый барьер!

– Гротон говорит, что нам нужна бригада из двадцати человек, иначе макроскоп упадет на Солнце, – изложил просьбу Иво, отметив про себя, что русский не понял ни слова.

Ковонов серьезно выслушал его, затем нажал два тумблера. Иво услышал собственную речь – это была запись. Другой голос протараторил нечто невразумительное – перевод.

Ковонов кивнул.

– Вы мне можете объяснить, в чем дело? Я не понимаю...

Ковонов жестом заставил его замолчать. Он выключил аппарат, даже не выслушав перевод и достал маленькую доску и два цветных мелка. Затем поставил на доске три синие точки.

Что за спраут-мания? Создавалось впечатление, что для ученых на станции игра значила больше, чем жизнь. Неужели Ковонов решил уйти от вопроса и заодно взять реванш?

Но на этот раз на турнир было не похоже. Ковонов соединил точки сам, не предлагая мелок Иво. Он проиграл не очень сложную трехточечную партию. Всего было семь ходов: 

В результате получилось нечто вроде лопаты.

– Но игра не закончена, – сказал Иво. – Есть еще две свободные точки на концах.

Ковонов перевернул доску, не вытирая рисунок, и поставил три точки, но уже ближе друг к другу, и красным мелком. И на этот раз игра тоже была остановлена за один ход до конца, и рисунок напоминал телескоп. 

Он протянул доску Иво. Очевидно, рисунки были важнее, чем сама игра, породившая их. На одной стороне лопата, на другой телескоп. Интуиция подсказала Иво, что они топологически идентичны, один образ можно деформировать в другой, не стирая и не пересекая линии. Это была, по сути, одна и та же игра, одинаково сыгранная. Трехточечный этюд спраута, один ход до завершения.

Ковонов пытался что-то сообщить ему.

Он понял и это. Лопата и скоп, оба связаны спраутом. Или, обобщая, паровой экскаватор и макроскоп. Он участвовал в турнире и – выиграл макроскоп!

Смерть сенатора Борланда положила конец проекту, как ты тут не крути. Это был исход, которого не желали ни научные сотрудники, ни персонал станции. Так думали все, вне зависимости от национальности. Казалось, ничто уже не остановит ООН от осуществления принятого им политически выверенного решения.