– И Шену будет наплевать на Афру?

– Наплевать. Шен может заинтересоваться кем-то только на своем уровне, а Афра для него...

– Дебил. Теперь я понимаю, почему ему в пять лет надоела жизнь. Подумать только, никого в мире, с кем бы... постойте! «Моя пешка связана», – не о вас ли это и Афре? Вы не хотите его выпустить из боязни потерять ее?

Иво задумался.

– Может быть. Но, полагаю, это случайное совпадение. Любовь для Шена ничего не значит.

– И, думаю, не много значит для Брада. Это самая отвратительная интрига, которую я когда-либо встречал в своей жизни. Использовать свою невесту...

– Брад не пользовался этим словом, когда говорил об их отношениях, – сухо ответил Иво. – Но есть другая причина, по которой я не очень стремился выпустить Шена. Он полностью беспринципен. Может быть, он и решит нашу проблему с разрушителем, но...

– Но вы не уверены, какого цвета ферзем он окажется? Я все больше ценю вашу осторожность.

Иво тоже ценил понимание Гротона, ведь он так долго хранил свою тайну. Его первое впечатление от Гротона было столь же негативно, сколь и ложно. Он видел только белого толстяка, хотя ему нужно было видеть собственные предрассудки. А сейчас этот человек – вовсе не толстый – был его ближайшим союзником. Точно так же он впоследствии оценил личные качества Беатрикс, которая показала ему ясно, что красота и интеллект, которыми обладала Афра, еще не все. Афра...

Афра ровно дышала, то ли спала, то ли просто отдыхала.

– Думаю, мы не очень-то опоздали. Нам, наверное, придется сменяться, пока что-либо не произойдет.

– Хорошая идея. Я вздремну пару часиков, а затем и вы поспите.

Гротон оттолкнулся и повис, расслабившись, в воздухе, будто прилег на матрасик.

Иво осмотрел лабораторию. Его грызла совесть за то, что он подглядывал, но боялся не делать этого. Он боялся, что с ней что-нибудь случится. Замысел Брада оказался очевидным, но и потрясающе эффективным. Афра действительно заполнила все мысли Иво, и его наполняла радость каждый раз, когда он смотрел на нее. Она была впечатляющей женщиной, и она была из Джорджии, – и это значило больше, чем все ее недостатки. Называйте это глупостью, называйте предвзятостью: он был приговорен навсегда. Любил ли ее Брад, или просто, как он выражался, «был без ума»? Сейчас Иво сомневался. Ведь он позволил себе забыть, насколько цинично судил Брад о человеческих взаимоотношениях. Многие дети проекта были такими. Как правило, они были сильны разумом и слабы совестью, особенно в отношениях с внешним миром – Шен лишь логическая крайность этого. Они были независимы интеллектуально, материально и морально. Для Брада дело всегда было важнее человека. Афра могла быть просто самым доступным развлечением во время перерывов на станции, к тому же, неплохая уздечка для пешки Шена. Девочка из Джорджии для историка Джорджии.

Если ей удастся оживить Брада в том виде, в котором она его знала, это само по себе будет бедой. Несомненно, эта ее активность вызвана чувством вины за свои предрассудки, стремлением искупить ее. Ведь Брад, как и Иво, был цветным. У него была негритянская кровь и меланин в коже. Но если она потеряет его, она убедит себя в том, что причиной стало ее предвзятое отношение к расовым корням Брада.

И все же блаженна она в вине своей! Не в этом ли совесть человека? Поступки нормального человека определяются чувствами гордости и вины, а нормальные люди лишены этих чувств и поэтому опасны для общества. Даже подсознательный расизм образованных белых южан имел свои границы и законы, он не был абсолютным злом.

Но у Шена нет ни интеллектуальных, ни этических ограничений. У него нет ни стыда, ни совести. Он будет настоящим кошмаром.

Афра пошевелилась. Она потянулась так, как никогда не потянулась бы на людях, и прошла в ванную комнату. Это уже было вне поля зрения, и Иво не стал следовать за ней. Благодаря чувству вины, он, слава Богу, не был вуайеристом.

Через несколько минут она вновь появилась и подошла к стойке. На стойке было установлено какое-то электронное оборудование, Иво заметил, что она настраивает экран макроскопа, чтобы он был направлен прямо вниз с высоты человеческого роста. Несколько секунд она рассматривала прозрачную колбу с протоплазмой, затем нагнулась и вытащила ванну из нижнего отделения стойки.

Сомнений не оставалось – начиналось...

– Гарольд.

Гротон проснулся, замахал спросонья руками, прежде чем приспособился к невесомости. Афра открыла кран, и густая жидкость побежала в ванну. Она отошла, глядя на струю. Иво попытался представить, о чем она думает, и не смог. В ванну вытекал Брадли Карпентер, ее возлюбленный.

– Я не вижу инструментов, – сказал Гротон. – Если она собирается делать операцию, то...

Действительно, специального оборудования не было. Но если она отказалась от операции, то в чем же был ее план? Не собиралась же она до конца дней своих нянчиться с ним.

Протоплазма тут же отреагировала на свободу. По ней прошла дрожь, она заискрилась.

Афра налила колбу воды, прополоскала ее и выплеснула в ванну. И тут включился луч.

Они сидели здесь, работали с макроскопом и шпионили за ней, в то же время галактический сигнал проходил на ее дополнительный экран. Все происходило одновременно, об этом свойстве макроскопа Иво раньше не знал.

И вновь образовалось ядрышко, пульсирующий зародыш, развивалось позвоночное существо.

– Знаете, – сказал Гротон. – Есть одно простое решение, вот только не известно, сработает ли. Что, если процесс остановить на мгновение раньше? Всего лишь маленький кусочек жизни...

– И разрушителя никогда не было? – Это было просто, слишком просто. – Почему же галактические программы этого не советовали?

– Она может пропускать его и раз, и два, чтобы найти это место. Засечь его. А когда найдет... – ну, думаю, у нее уже что-то заготовлено. Может, у него будут провалы в памяти о недавних событиях. Но она их быстро восстановит.

Существо все росло, уже образовался легочный аппарат.

– Или, например, – продолжал Гротон, – она может провести эксперименты с изменением состава жидкости. Если бы было возможно выловить поврежденные клетки и заменить их на здоровые...