Но представление еще не окончилось. Из этой капсулы начало распространяться силовое поле III уровня технологии, сначала оно охватило планету и спутник, теперь уже навсегда сплавленные вместе, вскоре оно заполнило сферу диаметром в двадцать тысяч миль, проникая в каждую частичку пыли, в каждую молекулу газа, в каждый атом. Это поле надежно зафиксировало положение всех атомов по отношению к целому.

Затем включилось другое поле, начался процесс сжатия всего объема, охваченного первым полем. Подпитываемый энергией, высвобождающейся при дефляции, процесс ускорялся.

Нептун сжался, его бурная атмосфера замерла. Все начало быстро уменьшаться. Стороннему наблюдателю показалось бы, что он удаляется от планеты со скоростью сто тысяч миль в час.

Нептун был уже как Земля, затем стал размером с Луну, затем – как астероид Церера. Вот он уже не больше мили в диаметре – но масса планеты и ее спутника сохранялась все той же. Пройден гравитационный радиус. Планета сжалась так быстро, что, казалось, она просто исчезла. Пройден горизонт событий. Через долю секунды планеты уже не было.

В пяти миллионах милях крошечная Нереида – второй спутник Нептуна – стал самостоятельной планетой и получил в наследство орбиту гиганта. Но он находился в противофазе и у него не хватило скорости лечь на новую орбиту, вместо этого он потерял устойчивость и, в конце концов, обрел свой новый дом на орбите Урана.

Началось освоение Вселенной человеком.

Болота Глинна: сейчас они пересечены автострадами, огромным полукругом на них наступает богатый город, впившийся в них щупальцами индустриальной плоти. Брансвик – основан в 1771 году, сейчас в нем население больше, чем во всем штате Джорджия на момент основания города. Знаменитый хлопок ушел из этих мест, также орехи-пеканы и персики, по-видимому вняв совету поэта, который, воспев красоту этого края сделал его знаменитым. Вместо них здесь сейчас судостроительные заводы, которые строят корабли не обязательно для земного Океана, и машиностроительные заводы, создающие машины, которым не обязательно суждено стать слугами человека. Старые мельницы, после того как исчезли леса, поставлявшие им целлюлозу, были заменены современными химическими заводами, цехами по производству концентрированных протеиновых стимуляторов. Сегодня о химии в Брансвике можно узнать больше, чем знает любой человек, живущий на Земле.

– Вы уже выбрали позицию, Иво? Скоро мы будем проходить над колонной с нулевой гравитацией и начнем терять устойчивость.

– Почти, Гарольд.

Все же болота остались, их защитил закон штата Джорджия, так что виргинский дуб и, вероятно, роза Чероки смогли сохранить дом своих предков.

Он летел к городу, бестелесный, всевидящий, проходящий через любые преграды даже не моргая. Казалось, он дышал вольным воздухом природы. Вот промелькнули темные английские воробьи, за ними порхнул краснокрылый дрозд, за ним пестрый зимородок. Безобразная ворона спряталась в кроне дерева, пролетела изящная стрекоза, пробежала серая домашняя крыса, шмыгнул робкий кролик, серая белка юркнула перед блестящей головкой черной гадюки.

– Вы уже закончили, Иво? Мы спускаемся к гравитационной яме.

Болота: неужели водяные гадюки, аллигаторы, пресноводные черепахи не так прекрасны или более опасны, чем откормленный и неуклюжий домашний скот? Из окон чистой воды поднимались голые стволы кипарисов, нижняя часть их ствола величественна, хотя кто-то мог бы сказать – гротескно, раздута, толстые отростки корней почти смыкаются в воде. Чуть дальше виден редкий американский вяз, несколько грациозных магнолий с лоснящимися листьями, маленькие сассафрасы, огромные платаны, небольшое тюльпановое дерево – и, наконец, южный аристократ, знаменитый виргинский дуб, увешанный гирляндами испанского мха.

Он остановился под ним, в этом темном соборе из листвы, в котором его охватило чувство уединения и непоколебимого постоянства. 

Темнота дубравы, расшитая парчой

Замысловатые тени лозы с мириадами переплетений.

Лоза взбирается по дубовым ветвям. 

– Что вы сказали, Иво?

– Это поэма, которую я знаю, Беатрикс. Извините, я не хотел говорить это вслух.

– Это Сиднея Ланье? Но неужели поэзия не предназначена для того, чтобы ее читали вслух? Пожалуйста, продолжайте.

Он продолжил, нисколько не удивившись ее просьбе: 

Робкий свет изумрудных сумерек,

В нем листья шепчут клятвы любви,

Когда влюбленные проходят незримо

Через зеленую колоннаду... 

Он прервался и, задумавшись, засмотрелся на раскидистый дуб. Из этой поэмы Шен взял свое первое послание, которое и привело их к мысли о побеге. Если бы его действительно должна была прочесть и понять Афра...

Он успокоил себя. В конце концов, это была всего лишь поэма, в ней лишь косвенно упоминался его секрет. Почему тогда он должен скрывать это? Хотя все равно, Афра, скорее всего уже знает правду. Неудивительно, что она прекратила донимать его расспросами о Шене.

– Дальше поэма звучит так. Я смотрел на это дерево, и оно мне напомнило об этих стихах.

– Оно прекрасно, согласилась Беатрикс.

Он выбрал позицию: могучий виргинский дуб в болотах Глинна. Он записал координаты в компьютер как исходную точку. Все было готово для первого прыжка.

Он готов пронзить недра Тритона, быть погребенным там, в то время, как спутник замедляется, плавиться... превращается в пар... столкновение с Нептуном... сжатие... и...

На экране появилась картина в месте установленной позиции: все тот же могучий виргинский дуб распростер свои толстые ветви, будто хотел обнять ими весь мир. Дерево мало изменилось, хотя – да, оно стало меньше, крона гуще. Все та же борода из испанского мха, но это скорее молодой человек, нежели патриарх. Овальные зеленые листья блестели ярче, а желуди казались полнее в своих чешуйчатых шапочках. 

И, о чудо, здесь были влюбленные! Молодой человек, одетый, насколько понял Иво, в комбинезон фермера, и довольно симпатичная девушка. Правда, для Иво впечатление смазывалось несколько устаревшим покроем платья. Они как раз покидали этот зеленый будуар, вероятно, завершив свои ласки на сегодня.