У г-жи де Люксембург заспорили о стихе аббата Делиля:

Руины славные друг друга утешали.

В эту минуту доложили о бальи де Бретейле и г-же де Ла Реньер. оА стих-то оказался к меступ, - заметила супруга маршала.

Когда М* изложил мне свои взгляды на общество и государство, на людей и явления, я не скрыл от него, что нахожу их удручающе мрачными, и предположил, что он, видимо, очень из-за этого несчастлив. М* ответил, что так оно долгое время и было, но что теперь он свыкся с этими взглядами и не видит в них ничего страшного. оЯ, - добавил он, - уподобился спартанцам: их заставляли спать на исстроганных досках, которые они выравнивали собственной спиной, после чего постель уже казалась им вполне сноснойп.

Некий знатный человек, женившийся без любви, сходится с девицей из оперы, которую вскоре бросает, говоря: оОна совсем как моя женап. Затем, для разнообразия, он сближается с порядочной женщиной, но покидает и ее, заявляя: оОна совсем как та певичкап, и т. д.

У г-на де Конфлана ужинало несколько молодых придворных. Вскоре они затянули песню - вольную, но не слишком непристойную. Не успели они ее кончить, как г-н де Фронсак запел куплеты настолько мерзкие, что смутились даже эти кутилы. Произошло всеобщее замешательство, которое прервал де Конфлан: оТы что, Фронсак, спятил? Чтобы такое и петь, и слушать, нужно по крайней мере еще десять бутылок шампанскогоп.

Г-жа дю Деффан еще ребенком проповедовала безбожие своим маленьким товаркам, которые воспитывались вместе с нею в монастыре. Настоятельница пригласила к ней Массильона. Он выслушал доводы девочки, нашел, что она очаровательна, и уехал. Настоятельница, которая отнеслась к делу весьма серьезно, обратилась к местному епископу, чтобы тот научил ее, какую книгу следует дать прочесть этому ребенку. Епископ подумал и ответил: оКатехизис за пять суп. Больше он так ничего и не присоветовал.

Аббат Бодо говорил о г-не Тюрго, что это инструмент отличной закалки, только без ручки.

Когда у Претендента, на старости лет поселившегося в Риме, начинались приступы подагры, он стонал: оБедный король! Бедный ко

роль!п. Некий путешественник француз, который частенько навещал его, удивился однажды, почему к нему не заглядывают англичане. оЯ понимаю их, - отозвался Претендент.-Они думают, что я все еще не забыл прошлого. А жаль! Мне приятно было бы повидать их: я ведь люблю своих подданныхп.

У г-на де Барбансона, в молодости отличавшегося редкой красотой, был прелестный сад, и герцогиня де Ла Вальер пожелала однажды осмотреть его. Хозяин, тогда уже глубокий старик, страдавший подагрой, признался ей, что в свое время был влюблен в нее до безумия. оБоже мой!-воскликнула г-жа де Ла Вальер.-Вам стоило только сказать об этом, и вы обладали бы мною, как всеми остальнымип.

Аббат Фрагье проиграл тяжбу, тянувшуюся двадцать лет. Его спросили, стоило ли ему столько хлопотать из-за дела, которое в конце концов завершилось неудачей. оРазумеется, стоило,-ответил он. - Ведь я двадцать лет подряд каждый вечер мысленно выигрывал егоп. Это подлинно философское утверждение-его легко применить к чему угодно. Оно объясняет, например, почему не так уж плохо любить кокетку: она дарит вам надежду на успех целых полгода, а отнимает ее у вас всего за какой-нибудь день.

Г-же Дюбарри, жившей у себя в Люсьенне, вздумалось как-то осмотреть Валь, имение г-на де Бово. Она осведомилась у него, не вызовет ли ее визит неудовольствия г-жи де Бово, однако последняя охотно согласилась самолично принять посетительницу. Разговор зашел о событиях царствования Людовика XV. Г-жа Дюбарри стала сетовать на различные обстоятельства, в которых она усматривала проявление ненависти к своей особе. оВы заблуждаетесь, - возразила г-жа де Бово. Мы ненавидели не вас, а роль, которую вы игралип. После этого простодушного признания она поинтересовалась у гостьи, не слишком ли дурно отзывался Людовик XV о ней (г-же де Бово) и г-же де Грамон. оО да, очень дурноп. - оЧто же худого он говорил, например, обо мне?п. - оО вас, сударыня? Да то, что вы чванная интриганка и вдобавок водите мужа за носп. Поскольку при беседе присутствовал сам г-н де Бово, хозяйке пришлось переменить предмет разговора.

Господа де Морена и де Сен-Флорантен оба были министрами во времена г-жи де Помпадур; однажды шутки ради они прорепетировали

речь с выражением признательности, положенную произносить при отставке, в которую, как они понимали, один из них рано или поздно вы' нудит другого уйти. Недели через две после этой выходки де Морена является к де Сен-Флорантену, напускает на себя важный и печальный вид н возвещает хозяину об отставке. Де Сен-Флорантен легко дается в обман, но хохот де Морена тут же рассеивает его огорчение. Три недели спустя пришел черед де Морена, но уже всерьез. Де Сен-Флорантен приезжает к нему и, припомнив начало той речи, которую из озорства составил де Морена, повторяет слова последнего. Де Морена решает сначала, что это шутка, но, убедившись, что гость и не думает шутить, говорит: оДовольно. Я вижу, что вы порядочный человек - вы не морочите мне голову. Сейчас я вручу вам прошение об отставкеп.

Однажды аббат Мори пытался вызвать на разговор аббата Буамона, добиваясь, чтобы тот, тогда уже параличный старик, подробно поведал о своей молодости и зрелых годах. оАббат,-ответил больной, - вы, кажется, снимаете с меня мерку для гробап. Этим он хотел сказать, что Мори слишком рано начал собирать материалы для похвального слова ему в Академии.

Даламбер встретился у Вольтера с одним известным женевским профессором права. Юрист, восхищенный универсальными познаниями хозяина, сказал Даламберу: оОн несколько слаб только в законоведениип. - оА на мой взгляд,-отозвался Даламбер,-он несколько слаб только в геометриип.

Г-жа де Морена была в большой дружбе с графом Ловендалем (сыном маршала); поэтому однажды, возвратясь с Сан-Доминго и весьма утомленный путешествием, он остановился прямо у нее. оА, вот и вы, дорогой граф!-обрадовалась хозяйка. - Вы поспели как раз вовремя: у нас не хватает партнера для танцев, и нам без вас не обойтисьп. Граф наспех привел себя в порядок и пустился в пляс.

В день своей отставки г-н де Калонн узнал, что его место предложено г-ну де Фурке, но тот колеблется. оБуду рад, если он согласится, - сказал бывший министр. - Он был другом господина Тюрго и сумеет оценить мои замыслып. - оВерно!п, - подхватил Дюпон,

большой друг Фурке, и тут же вызвался его уговорить. Он расстался с Каленном, но уже через час вернулся, крича: оПобеда! Победа! Он согласенп. Калонн едва не лопнул со смеху.

Архиепископ Тулузский за услуги, оказанные его провинции г-ном де Кадиньяном, исхлопотал тому пожалование в сорок тысяч ливров. Главная из этих услуг состояла в том, что де Кадиньян был любовником его матери, старой и уродливой г-жи де Ломени.

Граф де Сен-При, назначенный послом в Голландию, не доехав до места назначения, застрял в Антверпене на неделю-другую, затем вернулся в Париж и был пожалоаан восьмьюдесятью тысячами ливров. Произошло это как раз в то время, когда правительство усиленно сокращало должности, пенсионы и пр.

Виконт де Сен-При, пробыв некоторое время интендантом Лангедока, решил выйти в отставку и потребовал у г-на де Калонна пенсион в десять тысяч ливров. оЧто для вас десять тысяч?п,-ответил тот и удвоил названную сумму. Пенсион де Сен-При-один из немногих, и? урезанных архиепископом Тулуэским, который в то время занимался сокращением расходов казны: почтенный прелат не раз проводи.* время с веселыми девицами в обществе виконта.

М* говорил о г-же де*: оЯ думал, что она ждет от меня безумств, и готов был их наделать; но она потребовала от меня глупостей, и я наотрез отказал ейп.

Он же говорил о смехотворных глупостях, творимых нашими министрами: оНе будь у нас правительства, Франция разучилась бы смеятьсяп.

оЧеловеку, рожденному во Франции,-утверждал М*, - следует в первую очередь отучить себя от склонности к меланхолии и от чрезмерного патриотизма. В стране, расположенной между Рейном и Пирн