О приговоре военного суда в Лориане по делу г-на Грасса у нас острили так: оФлот оправдан, адмирал невиновен, министр неподсуден, издержки с короляп. Не следует только забывать, что вся эта история обошлась казне в четыре миллиона и что после нее уже можно было предвидеть скорое падение г-на де Кастри.

Эту остроту кто-то повторил в компании молодых придворных. Одного из них она привела в такой восторг, что он помолчал, затем воздел руки горе и изрек: оМожно ли не радоваться великим событиям, пусть даже прискорбным, если они дают повод для таких приятных шуток?п. Слова его всем понравились, и присутствующие принялись припоминать острые словца и песенки, сложенные по случаю различных поражений Франции. Песенка о битве при Гохштедте была сочтена неудачной, и многие объявили: оЖаль, что мы проиграли это сражение: песенка никуда не годитсяп.

Когда Людовик XV был еще совсем ребенком, он повадился рвать кружевные манжеты у придворных. Отучить его от этой привычки взялся г-н де Морена. В один прекрасный день он является к королю в на редкость красивых манжетах. Людовик XV тут же подходит к нему и разрывает одну из них. Г-н де Морена невозмутимо рвет другую и замечает: оСтранно! Мне это не доставило никакого удовольствияп. Король смешался, покраснел и с тех пор не трогал чужих манжет.

Как известно, Бомарше не пожелал драться с герцогом де Шоном, когда тот грубо обошелся с ним. Вот почему, получив однажды вызов от г-на де Ла Блаша, он ответил ему: оЯ и не таким отказывалп.

Пытаясь одной фразой выразить, как редко встречаются в свете порядочные люди, М*-я сам это слышал-сказал, что порядочный человек-это редчайшая разновидность человеческой породы.

Придя к мысли, что дух нации следует обновить, Людовик XV осведомился у маленького Вертепа (министра), какими, по его мнению, путями следует идти к столь великой цели. Министр с важным видом попросил дать ему время поразмыслить. В результате этих размышлении. а вернее сказать, мечтаний, он нашел желательным привить нации тот же дух, каким проникнут Китай. Именно этому глубокомысленному умозаключаю мы обязаны выходом в свет серии книг под общим названием *История Китая, или Китайские анналып. "

Однажды г-н Де Сурш, уродливый фат, маленький, темнолицый и похожим на филина, объявил, уезжая из гостей: оНынче я впервые за два года ночую домап. При этих словах епископ Агдский обернулся увидел лицо говорящего и, глядя ему прямо в глаза, сказал: оПонимаю сударь, - обычно вы спите на насестеп.

Г-н де Р* прочел в одном обществе несколько эпиграмм на людей которые все бед исключения уже почили вечным сном. После этого присут

ствующие обернулись к г-ну де*, словно спрашивая его, не позабавит ли он их тоже какой-нибудь эпиграммой. оНет, - с наивным видом ответил де*-мне нечего вам прочесть: все мои знакомые живып.

В свете порою можно встретить женщин, занимающих положение более высокое, чем им полагается no рангу. У них ужинают вельможи и знатные дамы, бывают принцы и принцессы, и всем этим вниманием к себе они обязаны только тому, что стяжали известность любовными похождениями. Они-своего рода девки, заслужившие признание у порядочных людей, которые как бы по молчаливому уговору ездят к ним с визитами, поскольку такие визиты никем не принимаются всерьез и никого ни к чему не обязывают. К числу таких женщин, на нашей памяти, относились г-жа Бризар, г-жа Каз и многие другие.

Однажды г-н де Фонтенель, которому было в то время девяносто семь лет, наговорил кучу любезностей г-же Гельвеций, юной, прелестной и только что вышедшей замуж. Затем, направляясь к столу и проходя мимо этой молодой особы, он не заметил ее. оВот видите, как мало можно верить вашим комплиментам,-упрекнула его она. - Вы идете мимо о ·даже не смотрите в мою сторонуп.-оСударыням-возразил он,-глянув в вашу сторону, я уже не прошел бы мимоп.

Однажды, в последние годы своего царствования, Людовик XV, 6удучи на охоте, плохо отозвался о женщинах-его, вероятно, чем-нибудь рассердила г-жа Дюбарри. Вторя ему, маршал де Ноайль тоже стал поносить женщин и заявил, что, употребив их по прямому назначению, с ними следует немедленно расставаться. После охоты хозяин и слуга оказались у г-жи Дюбарри и г-н де Ноайль наговорил ей кучу любезностей. оНе верьте ему!п,-воскликнул король и повторил все, сказанное маршалом на охоте. Г-жа Дюбарри разгневалась, и тут де Ноаиль заявил: оСударыня, я действительно сказал это королю, но имел при этом в виду не версальских, а сен-жерменских дамп. В Сен-Жермене жили тогда его собственная жена, г-жа де Тессе, г-жа де Дюрас и т. д. Анекдот этот я слышал от очевидца, маршала де Дюраса.

Герцог де Лозой говаривал: оМы с господином де Каленном часто и довольно горячо спорим. Но так как оба мы люди бесхарактерные, то

каждый торопится покончить дело миром; первым обычно сдается тот, кто быстрее находит благовидный предлог к отступлениюп.

Когда король Станислав назначил пенсионы нескольким бывшим иезуитам, г-н де Трессан осведомился: оНе соблаговолит ли ваше величество сделать что-нибудь и для семьи Дамьена*''-она прозябает в самой безысходной нужде?п.

Однажды Фонтенель-ему было тогда уже восемьдесят лет-любезно подал некой молодой и красивой, но дурно воспитанной даме оброненный ею веер, который она приняла с крайне высокомерным видом. оАх, сударыня!-воскликнул Фонтенель.-Как вы расточительны в своей суровости)п.

Г-н де Бриссак, одурев от сословной спеси, частенько именовал господа бога овсевышним дворяниномп.

Кто хочет кого-нибудь обязать, кому-нибудь оказать услугу, но не умеет сделать это со всей возможной деликатностью, говаривал М*, тот почти всегда старается понапрасну: он не найдет пути к сердцу человека, а сердце-то и нужно завоевать. Такой горе-благодетель похож на генерала, который, взяв город, дал бы вражескому гарнизону укрыться в цитадели и тем самым свел бы на нет свою победу.

Г-н Лорри, врач, рассказывал, что однажды его вызвала к себе прихворнувшая г-жа де Сюлли и рассказала ему о дерзкой выходке Бордо. Тот якобы объявил ей: оВы здоровы, но вам нужен мужчина - и он перед вамип - и тут же предстал ей в не слишком пристойном виде. Лорри постарался оправдать собрата и наговорил г-же де Сюлли множество почтительных комплиментов. оДальнейшее мне неизвестно, - добавлял он. - Знаю только, что она пригласила меня еще раз, а потом вновь прибегла к услугам Бардеп.

Аббат Арно когда-то качал на коленях маленькую девочку, ставшую потом г-жой Дюбарри. Однажды последняя сказала ему, что хотела бы

оказать ему какую-нибудь услугу, и прибавила: оТолько представьте мне памятную запискуп.-оПамятную записку?-подхватил он. - Вот она, извольте: ?Я - аббат Арно"п.

Брейский кюре несколько раз переходил из католичества в протестантизм и обратно. Когда его друзья удивились такому непостоянству, он воскликнул: оЭто я-то непостоянен? Я склонен к измене? Ничего подобного. Мои убеждения всегда неизменны: я хочу оставаться брейским кюреп.

'КАк известно, король прусский позволял кое-кому из приближенных 'быть с ним на короткой ноге. Особенно злоупотреблял этим генерал Квинт Ицилий. Накануне битвы при Россбахе король заметил ему, что в случае поражения уедет в Венецию и сделается врачом. оВот прирожденный человекоубийца!п,-отозвался Квинт Ицилий.

Шевалье де Монбаре довольно долго жил в каком-то провинциальном городе. Когда он вернулся, друзья стали его жалеть - ему ведь, надворно, пришлось там вращаться бог знает среди кого. оОшибаетесь, возразил он: - хорошее общество в этом городе такое же, как повсюду; зато дурное - просто превосходноп.

Некий крестьянин поделил все свое убогое достояние между четырьмя .сыновьями, а сам стал жить то у одного, то у другого из них. Однажды, когда он вернулся, погостив у очередного сына, его спросили: оНу, как тебя там приняли? Как с тобой обходились?п.-оКак со мной обходи.лись? - отозвался он. - Как с родным сыномп. Не правда ли, изумительный ответ в устах такого отца!