Но, с другой стороны, как без этого? Как совершить что-либо, если ты не веришь в то, что ты можешь это совершить?! В моей голове снова, как молотом по наковальне, прозвучали твои слова: «Я напоминаю человека, который думает, что не может ходить и поэтому не встает с постели».

— Господи, но ведь и я делаю такую же ошибку! Я думаю: «Данила — Избранный». Но ведь и я в каком-то смысле избранный... И что значит — «в каком-то»? В самом непосредственном! А иначе, что я делаю здесь, с тобой в России?! Что я делаю в этой, мчащейся в ночи, машине?!

«Кем можно манипулировать?» — я заново услышал твой вопрос. Мною! Это сейчас и происходит! И все потому, что я не уверен в себе. Во мне червь сомнения, ложной стыдливости, а за этим сомнением, за этим смущением — страх. Один только страх — ничего больше! То, с чем мы боремся! Мы боремся с тем, что у нас с тобой внутри!

Правда, правда о себе! Мы должны признаться себе, и только тогда сможем сделать то, что должны.

— И ведь это не все, Анхель! — продолжал ты. — Не все! Я понял и еще одну очень важную вещь. Дело не в том, что я — Избранный, а кто-то другой — не Избранный. Это каждого касается!

— В каком смысле? — не понял я.

— В прямом, Анхель! Это ведь каждый человек в глубине души думает: «Я, на самом деле, лучше, чем кажусь. Я могу добиться большего, нежели добился. У меня есть таланты, о которых никто не подозревает. Во мне — Свет, Добро, Любовь». Каждый так думает! И это правильно — Свет, Добро и Любовь есть в каждом!

Но когда человеку предстоит совершить поступок, в нем как будто что-то ломается. И он говорит: «Нет, у меня не получится. Нет, я недостаточно хорош для этого. Нет, у меня нет таких способностей. Нет, я так любить не смогу. Да и что я знаю о Смыслах, о Целях, о Истинах...» Мы сами себя предаем, каждую секунду!

Данила, ты сказал очень важную вещь: человек должен верить в себя, полагаться на самого себя, доверять самому себе. А иначе, что он может сделать? Ничего. И кто поверит в него, если он сам в себя не верит? Кто будет доверять ему, если он сам себе не доверяет? Никто.

Поэтому первый шаг — это поверить в себя. Не искать помощи на стороне, не ждать, что другие тебя одобрят и поддержат, а самому это сделать. Переступить через свой страх, через свое стеснение, сомнение, и сказать: «Да, я могу! И у меня обязательно все получится, потому что я верю в себя!»

Первый человек, с которым мы должны найти подлинное примирение, первый человек, с которым мы должны быть честны до предела, до абсолюта — это мы сами. Если вокруг тебя нет мира, это значит, что внутри тебя нет мира. И только мир с самим собой, мир и согласие в себе — преобразят действительность вокруг тебя.

— И знаешь, Анхель, — продолжил ты. — Я понял, что имел в виду тот человек из Совета, который говорил: «Если не противится слабый, что с того? Если не противится сильный, он становится еще сильнее».

Я удивился:

— И что же он имел в виду, Данила?

— Многие люди пытаются следовать заповедям, не обретя прежде в своей душе подлинной силы, не найдя самих себя. Конечно, у них ничего не получается! И они разочаровываются. «Что-то не так с этой заповедью...», — думают они. А дело-то не в заповеди, дело в самом человеке. Он думал, его спасет заповедь, а это он должен был дать ей новую жизнь.

Важно ведь не то, что делать, а важно — кто делает. Если человек нашел мир внутри себя, если он нашел свою силу, если он доверился ей, чтобы он ни делал дальше, все будет хорошо. Какая разница, что снаружи? Ценно то, что внутри. А внутри у любого дела — человек, который его делает. Каков человек, таково и его дело.

Я чуть повернул голову и случайно заметил в зеркале заднего вида сияющие глаза Гаптена. Он вел машину и все это время заворожено слушал наш разговор. Мне показалось, он согласовывал собственные мысли и чувства с твоими словами. Данила, он слушал не просто умного человека. Он слышал Избранного.

А вокруг спал огромный город. И в нем люди, которым так важно знать то, что ты думаешь. Как донести до них эти мысли?..

Удар по тормозам. Гаптен быстро уводит машину в небольшой переулок и выключает фары.

*******

— Приехали, — шепотом говорит Гаптен. Мы, стараясь быть тише воды, ниже травы, покидаем машину и следим за тем, что происходит дальше. Мужчина и Кассандра говорят о чем-то перед центральным входом небольшого, судя по всему, старинного здания. Потом поднимаются по ступенькам и входят внутрь.

— Что будем делать? — от напряжения я чувствую слабость в коленях.

— Гаптен, мы можем как-то отозвать оттуда Кассандру? — спрашиваешь ты.

Гаптен раздумывает секунду-другую, кивает головой и набирает номер на своем мобильном телефоне.

— Охрана? — говорит он в трубку. — Это Гаптен. Вы бы не хотели, случаем, проверить наших постояльцев?..

Это все. Он нажимает на сброс и пожимает плечами: «Должно подействовать».

И правда, Кассандра выбежала на улицу уже через пару минут.

— Как они могли уйти?! Куда вы смотрели?! Я с вас семь шкур спущу!!! — кричала она в телефонную трубку.

Сейчас позвонит... — говорит Гаптен и делает нам знак.

Мы прячемся в ближайшем подъезде. Темно, сыро, гнилостный запах. Через мгновение телефон Гаптена вибровызовом сообщает о звонке.

— Я слушаю тебя, Кассандра.

В трубке раздается отчаянный ор.

— Я не буду разговаривать в таком тоне, — говорит Гаптен и нажимает сброс.

Мы с тобой удивленно переглядываемся. Но Гаптен спокоен, он уверен, что Кассандра сейчас же перезвонит. Она, и вправду, перезванивает.

— Гаптен, не бросай трубку! — кричит она.

— Ты хочешь видеть Анхеля и Данилу?

В ответ звучит срывающееся «ДА!», которое мы слышим и в самой трубке, и на улице.

— Тогда вы знаете, где меня искать... Данила, тут ты выхватываешь у Гаптена

трубку и выключаешь ее. Ты понял, что Кассандра уже под дверью, у подъезда, в котором мы спряталась. Вне себя от ярости, она металась вдоль этой улочки. И вот дошла как раз до этой двери. Мы замерли, увидев ее, испещренный магическими знаками платок в щели между косяком и покосившейся дверью.

— Алло! Антон! Да, это я, — Кассандра набрала чей-то номер. — Слушай меня внимательно, Антон! Ты должен взять еще двоих и выехать по тому адресу, который ты знаешь.

Родители предупреждены. Девочку забрать. Под любым предлогом, силой. Обстоятельства меня не интересуют.

Федора с остальными пошлешь в монастырь, где за Гаптеном следили. Помнишь?! Хорошо. Я сейчас туда. Будут раньше, пусть обождут. Если что, предупреди — этого щенка могут кончать, я его все равно сожгу, как и того дурака. А те двое, что с ним, Анхелем и Данилой зовут, они мне живыми нужны. У меня до них дело есть.

Все понял?! Действуй!

Кассандра отключила свой телефон, обернулась и уставилась на дверь. Она смотрела на нее, словно знала, что мы там! А мы — все трое — боясь вдохнуть или шелохнуться, считали секунды, каждая из которых казалась нам сейчас вечностью! Я был почти уверен, что она нас учуяла. Но, простояв так с полминуты или даже чуть больше, она вдруг выругалась и пошла к своей машине.

Мы выйти с площади и оказались на улице. Люди в

сером шли следом за нами. Я попытался их сосчитать, но тщетно. Может быть, пятнадцать, может, двадцать человек.

— Я так больше не могу, — грозно прошипел Данила. — С этим нужно покончить.

—Данила, что ты задумал? Пожалуйста... — я попытался отговорить его, но тщетно.

— А ну подойди сюда! — крикнул Данила и пошел за одним из них.

— Данила! — я запаниковал. — Что ты делаешь?!

— Иди сюда, я тебе говорю! — кричал Данила, не обращая на мои просьбы никакого внимания.

— Смотри, они от меня бегут! — воскликнул Данила.

И правда, они бросились врассыпную.

— Господи, Данила, а чему ты радуешься? Какое это имеет значение? То ли мы от них убегаем, то ли они от нас — какая разница?