Она кричала нечленораздельно и колотила труп затылком об пол.

Потом оказалось, что коридор полон вопящими и плачущими женщинами, а самого Серёгина обнимает и целует зарёванная Крошка Ру…

На ловца и зверь бежит, думал он, слушая Крошку и матушку Чирр, но хорошо бы этот зверь оказался по размеру ловушки… Три бандита покалечены, связаны и засунуты в подвал, один – главарь – убит. Это, мягко говоря, весомый повод для того, чтобы братки выжгли весь квартал вместе с обитателями…

С другой стороны, бандиты пришли обижать и калечить курьерш, которые тайно возили деньги и ценности для вдовы Ракхаллы – главы, можете себе представить, цветочной империи, заодно, по слухам, перебивающейся и всякого рода нелегальной торговлишкой. В цветах легко прятать всякую там контрабанду, понимаете ли.

Это Серёгин знал – ну, совершенно случайно. Именно через «цветочников» Легион получал гранаты с циркониевой оболочкой и ещё кой-какие полезные мелочи…

Менее избитая курьерша убежала – сообщить хозяевам о происшествии. Так что Серёгину, по большому счёту, выбор предстоял не по этой части, а – как бы выжать из ситуации максимальную пользу.

Он уже пытался разговорить связанных бандюков, разъяснить им, во что они влипли, но ничего связного в ответ не получил, только угрозы и подробные описания всякого рода усложнённых способов отъёма жизни. С одной стороны, он не был следователем, а всего-навсего войсковым разведчиком, с другой – не хватало времени. Будь у него хотя бы ночь в запасе, он бы из них вынул всю необходимую информацию, а так…

Крошка Ру, щебеча, тёрлась справа и слева – и страшно расстраивалась, что от неё ну никакой помощи. Угостить хотя бы Серёгина его любимыми крабами… но за крабами нужно бежать на базар, а это значит – отойти от Серёгина больше чем на шаг…

(– Ты шёл ко мне? – спросила она шёпотом.

– Я шёл к тебе, – подтвердил Серёгин.

– Ты шёл ко мне! Ты шёл ко мне! Ты шёл ко мне! – шептала она ликующе и кружилась.)

Наконец приехали от вдовы. Два автомобиля, грохоча, заполнили собой узкую улочку, разогнав торговцев. Вышли шестеро, двое остались караулить у двери, четверо вошли в дом.

Пожалуй, это уже не дурацкий сброд, с которым схлестнулся Серёгин. Ребятки были как на подбор, жилистые и поджарые: видно, что гоняют их не хуже, чем солдат в Легионе. Главный (постарше остальных и поосанистее) вошёл в каморку матушки Чирр последним, снисходительно огляделся. Матушка вскочила, поклонилась. Серёгин остался сидеть, но улыбнулся и приветливо помахал рукой.

– Счастливый день, – сказал главный.

– Счастливый, – подтвердил Серёгин на чапском.

– Меня зовут Аакхен, – сказал главный. – А вас?

– Серёгин, – и привстал, как положено по этикету. – Бывший солдат, ныне – в поисках пристанища.

– Вы были один? – спросил Аакхен.

– Да, – кивнул Серёгин. – Это было не слишком трудно. Дикие люди.

– Покажите их мне, – распорядился Аакхен.

Матушка Чирр (ноги – палочки, руки – палочки, волосы – всё ещё метла какая-то с вдёрнутой ленточкой) побежала отпирать подвал, Серёгин пригнулся, чтобы успеть среагировать, если какая тварь развязалась и бросится, Аакхен же якобы беспечно встал напротив двери, засунув руки в карманы. Впрочем, Серёгин видел, что спереди к нему сможет подойти только очень хороший рукопашный боец – в Легионе были тренеры из местных, и они показывали, на что нужно обращать внимание в подобных случаях…

Когда дверь открылась, Аакхен жестом предложил Серёгину держаться сзади и стал спускаться по лестнице.

Бандюки не освободились. Серёгин держал фонарь, пока Аакхен осматривал убитого, потом – всматривался в лица живых. Похоже, что те его узнали или хотя бы поняли, кто он, потому что попытались вжаться в стенку…

Аакхен свистнул, его ребятки сбежали вниз и выволокли бандюков – пока только живых. Потом Аакхен повернулся к Серёгину:

– Надо поговорить.

– Аналогично, – сказал Серёгин по-русски.

– Что?

– Шучу.

– Поднимемся к старухе?

– Лучше к одной девушке, этажом выше.

– Хорошо…

Они расположились в тесноватой гостиной Крошки – в плетёных очень удобных стареньких креслах, по обе стороны такого же плетёного и такого же старенького столика, на который Крошка стремительно наставила рюмочек, бутылочек с крепкими настойками и соусами, розеток с закусками – пучками ароматных травок, кусочками твёрдой прокопчённой рыбы, ломтиками голубого сыра… Потом Крошка, поклонившись, опустила на стол колокольчик – и неслышно удалилась.

– Хорошая девушка, – одобрительно сказал Аакхен. – Твоя?

– Да, – не стал вдаваться в подробности Серёгин.

– Расскажи, как было дело, – предложил Аакхен.

– Ну… – Серёгин пожал плечами. – Всё получилось как-то само собой…

Он стал рассказывать с самого начала: как подошёл к дому, как на него налетела матушка Чирр, как дальше покатилось… Рассказывал Серёгин подробно, возвращался к каким-то деталям, когда Аакхен просил об этом, останавливался и вспоминал что-то, выпавшее из рассказа. Аакхен очень умело вёл расспрос, Серёгин даже не предполагал, что запомнил так много.

– А вы умеете вытащить из человека всё, – с улыбкой сказал он, и Аакхен кивнул:

– Очень большой опыт.

– Как по-вашему, дому этому угрожает опасность?

– Всем всегда угрожает та или иная опасность, – пожал плечами Аакхен, наливая себе острой семитравной настойки и заправляя её маленькой ложечкой чёрного соуса. – Но эти бараны из мелкой банды, которая вряд ли решится на террор.

– Мелкие твари часто кусаются больнее, чем крупные, – сказал Серёгин. – Как они вообще решились поднять руку на людей вдовы?

– Предстоит выяснить, – сказал Аакхен. – Сейчас их готовят к беседе…

– Ясно, – усмехнулся Серёгин. – Так что вы всё-таки посоветуете нам относительно этого дома? Нанять охрану?

Аакхен помолчал секунды две.

– Думаю, угрозы для дома и для девушек не будет. Но о себе вам придётся позаботиться самому.

– Без проблем. Особенно если вы меня предупредите, с какой стороны ждать удара.

Аакхен согласно кивнул:

– Без проблем… – и улыбнулся. – Ещё, мой друг, один нескромный вопрос. Вы были солдатом – а чем занимаетесь сейчас?

– Ну… У меня и у моих нескольких друзей свой маленький бизнес, – пожал плечами Серёгин. – Малотоннажные перевозки на короткие дистанции, я бы так это определил.

– И что вы перевозите? Или это нескромный вопрос?

– Да почему же нескромный? Запечатанные пакеты. С объявленной стоимостью. Мы берём восемь процентов от неё. К сожалению, у нас нет конторы…

– И как далеко вы можете отвезти пакет?

– Обычно – до Стоячей Звезды. Если нужно дальше, начинаются другие расценки.

Стоячей Звездой в обиходе называли большую и очень старую космическую станцию на стационарной орбите, через которую происходило легальное сообщение с Тироном, режимной планетой-заказником.

– Так у вас… катер? – с интересом спросил Аакхен.

– Да. Очень маленький, но зато свой, – засмеялся Серёгин. – Мы считаем его трофеем.

Вечер выдался на редкость свежим, от такого в это лето успели отвыкнуть, и Лопухинский садик, где Вита и Кеша уже имели свои излюбленные места, оказался перенаселённым. Бабушки с внуками и молодые мамаши с чадами, просто парочки и парочки с собаками, ребятня на роликах и миниглайдерах, кадеты и гардемарины…

Воздушные шарики, пиво и мороженое, над головой выписывает восьмёрки и петли игрушечный самолётик. И духовой оркестр для полноты ощущений.

– Мам! – Кеша дёрнул её за руку. – Может, просто покатаемся?

– А давай, – согласилась Вита.

У причала как раз стоял, набирая пассажиров, викинговский драккар (но с мотором). Рулевой был в шкурах и рогатом шлеме.

– Ма, а почему у дяди рога?

– Наверное, редко бывает дома… – рассеянно сказала Вита, вглядываясь в толпу: ей показалось, что там мелькнуло что-то неприятно-знакомое. Кто-то, разумеется. А может быть, она ощутила угрозу или недоброжелательность, исходящую от случайного зеваки. Хотя, как она знала, каждый год число всякого рода сумасшедших и маньяков снижается процентов на десять (необъяснимый, но несомненно существующий феномен; один из многих), тем не менее они в природе остаются, и несколько раз с какими-то невнятными выходками, направленными против Кеши, она сталкивалась; к счастью, рядом был Адам, другие мужчины, Кеша ничего не заподозрил…