– Понятно, – кивнул Серёгин, изо всех сил стараясь изобразить обычную деловую заинтересованность. Только заинтересованность, ничего кроме. – И какова минимальная партия?

Штурмуем небо, мрачно думал Стриженов, когда за очередным поворотом дороги возникал новый крутой каменистый подъём. Время от времени становился виден мост – всё ещё высоко. Недаром он назывался Таштау-хох – «Заоблачный мост».

Шансы перехватить Дьявола Чихо и его людей теоретически оставались. Если Давид прав во всём и если Чихо не обладает какими-то совсем уж сверхъестественными способностями к перемещению в пространстве…

Если же в расчёты вкралась ошибка, то мы о ней узнаем совсем скоро – или просто не успеем узнать.

Стриженов вынужден был прибегнуть к последней и крайней мере, настрого запрещённой ему доком Урванцевым: он укололся «треем». В распоряжении Легиона было три вида боевых стимуляторов: противосонные таблетки, которыми можно было пользоваться постоянно, они были у каждого и практически не имели побочных эффектов; «бузуг», выдаваемый иногда перед боем, он значительно повышал силу и реакцию, снижал чувство страха и болевой порог, но потом человеку требовался нормальный полноценный отдых; и «трей» – он позволял вычерпывать резервы организма до дна – хорошо хоть, под контролем сознания…

Нужны ещё сутки, подумал Стриженов. За сутки решится всё. А там…

Тело было лёгким и упругим.

Когда после очередного поворота нового подъёма не оказалось, он не поверил. Через двести метров начался спуск. Потом подбежал запыхавшийся разведчик, имени которого Стриженов вспомнить не смог.

– Товарищ полковник! Там… вроде как наш… ноги у него перебитые…

– Боец Васюта, – (язык помнил, оказывается, это голова сбоила), – спокойно и поподробнее: что за наш? Легионер?

– Никак нет, товарищ полковник. С Земли… личный порученец Императора Бэра…

– О господи, – сказал Стриженов. – Этого нам не хватало…

Всё предмостье, широкая каменистая поляна с редкими кустами и цветочками, просто усеяно было какими-то мешками, ящиками и просто тряпьём. Среди хлама лежали несколько тел. Впрочем, на убитых лежащие похожи не были – скорее, просто спящие… на пронизывающем ветерке и под беспощадно-белым солнышком…

Личного порученца императора отволокли в тень. Он полулежал, опершись плечами о камень; под спину ему подсунули пару сложенных накидок, в руки дали фляжку. Поодаль младший сержант Пистухов обстругивал какую-то жердь: то ли делал носилки, то ли готовил лубки.

– Приветствую вас, – лежащий отсалютовал фляжкой. – Если не ошибаюсь, генерал-полковник Стриженов Игорь Николаевич? Ни с кем не спутать… Капитан первого ранга Сергеев. Личный представитель Императора Бэра… надеюсь, слышали о таком? Исполняю спецзадание Императора и прошу срочно доставить меня на Землю.

Стриженов молча смотрел на него сверху вниз. Сергеев… и морда самая что ни есть располагающая, разве что в глазах какая-то опасная сумасшедшинка…

– Где я вас мог видеть? – спросил он наконец.

– Скорее всего, на плёнках из лагеря Чихо, – сказал Сергеев. – Там я в таком балахоне…

– Точно, – сказал Стриженов. – И где теперь наш друг Чихо?

Сергеев что-то сказал, но Стриженов не разобрал сразу и переспросил.

– В отчаянии! – повторил Сергеев. – Наш друг Чихо в отчаянии! Его заклятие больше не действует, его люди разбрелись, а сам он не может ни черта! Хотите – поймайте его и засушите на память, но больше от него никакого толку…

Грузно хромая, подошёл Давид. Он пыхтел и отдувался.

– О, чёрт! – сказал он, увидев Сергеева. – Некрон! Как это понимать?

– Пришлось задержаться, – сквозь зубы процедил Сергеев.

– Вы меня обманули!

– Не только вас… а что прикажете делать, когда абсолютно точно понятно, что есть утечка, и никто не знает, где? Trust no one – так, кажется?

– Ладно, потом объяснимся. Что с ногами?

– Попал под лошадь… Да бросьте вы, Давид. Чихо вашего больше нет и не будет, так что – можно перевести дух. Как ваша-то фигня? Нашли?

– Вроде бы да, – неохотно сказал Давид. – Если всё верно посчитано, то отсюда – километров пять.

– Ну так пойдёмте посмотрим. По сравнению с этим какой-то там Чихо…

– Сколько с ним старой братвы?

– Человек восемь.

– То есть при желании кровей они нам могут пустить… В общем, не расслабляемся, друг полковник.

– Объясните наконец, что за хрень вы несёте? – рассвирепел Стриженов.

Давид посмотрел на Сергеева. Тот молчал, хмурился и кусал губу. Потом кивнул. Потом сказал:

– Нет, я сам.

…Это он, каперанг Сергеев Нестор Кронидович, Некрон, бывший начальник контрразведки Флота, теперь исполняющий подобные же функции при Бэре, создал из малоизвестного партизанского командира (да какой он, на хрен, партизан, простой бандит, крышевавший контрабандистов) Чихо-малахольного – великого и ужасного Дьявола Чихо, гениального стратега и завоевателя, Атиллу, Александра Великого и Аксак-Темира в одном флаконе, духовного лидера многих миров – и прочая, и прочая… Самому Чихо было внушено, что это он самолично обладает сверхъестественным даром завораживать людей, по хитрым каналам запущен был слух вовне, что всё дело в таинственном аппарате, обслуживаемом таинственными же людьми – а на самом деле причина заключалась в специально для этой операции созданном нановирусе, превращающем людей в энтузиастических рабов. Иммунитета, разумеется, не было… За полгода под знамёна Чихо встали около миллиона человек, а ещё около десяти миллионов оказались неактивированными носителями вируса. Те, кто под знамёнами, поспособствовали расшатыванию государственной власти – и, соответственно, тому, что имперцы, воспользовавшись беспределом, по-быстрому нахапали более семидесяти тысяч тех, инфицированных. Теперь, когда возникла прямая угроза проникновения Чихо в туннель и через него на Землю, на Тироне сработала программа дезинтеграции вируса. Через несколько дней здесь не останется и следов от него – в отличие от миров Империи, куда развезли заражённых тиронцев. Из-за большей скученности населения на планетах Империи число заражённых можно оценить на сегодняшний день в пятьдесят-семьдесят миллионов, и число их удваивается каждые два месяца. А там уже есть наши агенты, готовые поднять и развернуть знамёна, выкрикнуть лозунги и раздать оружие…

Потом Некрону стали накладывать шины, шевельнули сломанные кости – он вскрикнул и отключился. Его положили на носилки и понесли.

Стриженов трус`Ил по старой дороге во главе основных сил, метрах в ста за авангардом, которому предписало было как бы ротозейничать, а на самом деле особо бдить. А интересно, думал он, что я на самом деле чувствую – не что должен чувствовать по роли и не что получается чувствовать, поскольку разум затуманен, – а там, в глубине… ведь есть же у меня ещё глубина? Или уже нет? Нас использовали, да, но на войне всегда кого-то используют… в смысле «тратят». Отчитаться в использованных средствах… около пятисот землян и сколько-то туземцев, кто их считает, туземцев… Как странно складывались линии судьбы – не на ладони, а в пространстве, времени… Мы не рабы! Но кто тогда рабы? И кто тавро нам выжигал на темени? Есть рифмы, от которых не уйти: мессия или миссия народа ведут всегда по крестному пути и превращают в кровь святую воду – ни выпить, ни умыться, ни – свернуть. Где пастырь – там и кнут, и чувство стада. И кто-то пал на жёсткую стерню, а кто-то шёл – по трупам, вдоль ограды, под нож, на крест иль на святой костер… Не всё ль равно – как умирать за веру? И в позвонки врезается топор, горячей кровью окропив химеру… Это он сам переводил и страшно гордился этим переводом, но всё равно… написано было на сакральном тиронском, на языке священных книг – там не было, конечно, про крест, крестный путь и мессию, но ведь на то и перевод, чтобы стало понятно другим! – а главное, не подписано. У тиронцев нет великих писателей и поэтов, потому что всё, что запечатлено пером на бумаге, навсегда остаётся анонимным. Это творил народ…