Из строя оркестра вперёд шагнул маленький горнист. Сейчас будут играть гимн, понял Стриженов, это надо вытерпеть. Горнист был не человек, а маленький полукот. Он поднял свой инструмент, и первая фраза чисто зазвенела под сводами. Вступил оркестр. Стриженов вдруг почувствовал, что его бьёт дрожь. Он не мог понять, что они такое играют. Это – гимн? Да, это был гимн. Зал встал. Зал пел, и все пели, и он тоже пел, он почти молился: горит и кружится планета, над нашей Родиною дым…

Потом был банкет, играл тот же оркестр, и они с Мышей танцевали. Вернее, танцевала Мыша, он неумело топтался. Наместник кружился с невысокой рыжей дамой, и по тому, как они друг на друга смотрели, можно было понять: не чужие. Потом они подошли знакомиться, держа за руку того котёнка-горниста. Он смотрел на Стриженова ошалелыми глазами поклонника.

– Вита, – представилась рыжая. – Наш сын Кеша, а с мужем вы уже, наверное…

– Не успели, – сказал Стриженов. – Мыш… Марина. Я, собственно, Игорь… просто.

– Мужчины, – презрительно сказал Вита Мыше. – Ни дня без протокола. Его зовут Адам. С ударением на первом слоге. Покурим? – предложила она Мыше, и обе умчались.

– Кеша вот… попросил его представить… – сказал Адам. – Ну… вот. Не помешали?

– Всё хорошо, – сказал Стриженов. Он наклонился к Кеше. – Ты прекрасно играл. Мурашки по спине.

– Честно? – испуганно спросил Кеша.

– Абсолютно.

– Я хотел сказать… когда папа мне о вас рассказал… что… что для меня большая часть… и я хотел…

Он замолчал.

– Спасибо, – сказал Стриженов. – Знаешь, что я тебе скажу? Не мечтай попасть на войну. Мечты имеют свойство сбываться… Честное слово, мир лучше. Но всё равно, хотим мы того или нет…

Он положил руку на плечо мальчугана и легонько пожал его.

– Не отчаивайся, братишка. Нам ещё понадобится всё наше мужество…