Дакс зашипел на него.

Хэвиланд Таф моргнул и аккуратно сложил руки на животе.

— Может ли быть, что вы передумали бы, если бы я воззвал к вашему миролюбию, к вашему ужасу перед войной и разрушением, к вашей гуманности?

Рэч Норрен презрительно фыркнул. Остальные члены делегации, один за другим, протестующе отвернулись от Тафа.

— В таком случае, — сказал Таф, — вы не оставляете мне другого выбора.

Он встал.

Вандинец нахмурился.

— Эй, ты куда?

Таф задумчиво пожал плечами:

— Сейчас в гигиенический блок, — ответил он, — а потом в зал управления. Пожалуйста, примите мои заверения, что лично я не питаю ни к кому из вас никакой вражды. Но, к сожалению, обстоятельства таковы, что сейчас я должен вылететь и уничтожить ваши миры, все по очереди. Может быть, вы хотите бросить жребий — с кого мне лучше начать?

Женщина с Джазбо поперхнулась и злобно выругалась.

Глубоко внутри своего облака из туманных голограмм посол Лазурной Троицы откашлялся — звук был такой сухой и тихий, словно какое-то насекомое ползло по листу бумаги.

— Вы не посмеете, — прогудел роггандорский киборг.

Скраймирец в ледяном молчании скрестил на груди руки.

— Ага! — воскликнул Рэч Норрен. — Ты! Ага! Вот! Ты этого не сделаешь. Нет, конечно.

Толли Мьюн рассмеялась.

— Он не шутит, — сказала она, хотя и была поражена не меньше, чем все остальные. — И он может это сделать. Или, скорее, «Ковчег» может. А командующий Обер обеспечит ему эскорт.

— Не надо торопиться, — спокойно, размеренно сказала женщина с Мира Генри. — Возможно, мы передумаем.

— Отлично, — ответил Хэвиланд Таф. Он снова сел в кресло. — Тогда, как я предложил, вступит в силу перемирие на год, и я немедленно засею С'атлэм манной.

— Не так быстро, — вмешалась Толли Мьюн. Она почувствовала, что от радости у нее закружилась голова. Так или иначе, война только что закончилась — Таф этого добился, С'атлэму еще по меньшей мере год ничего не грозит. Но эта радость не заставила ее потерять рассудок. — Все это прекрасно на первый взгляд, но прежде чем вы начнете сеять споры, мы должны провести кое-какие исследования. Наши биотехнологи и экологи изучат эту чертову манну, а Высший Совет составит прогнозы. Месяца на это хватит. И конечно, Таф, все, что я говорила раньше, остается в силе — вы не можете просто высыпать на нас свою манну и уехать. На этот раз вы останетесь на весь срок перемирия, а может быть, и дольше, пока мы не увидим, что выйдет из этого вашего нового чуда.

— Увы, — сказал Таф, — к сожалению, у меня есть неотложные дела в других местах галактики. Остаться здесь на целый стандарт-год или даже больше было бы неудобно и недопустимо, впрочем, как и задерживать на месяц выполнение моей программы.

— Черт возьми, подождите секунду, — начала Толли Мьюн. — Вы не можете просто так…

— Могу, — перебил ее Таф. Он многозначно посмотрел на послов, потом опять на нее. — Первый Советник Мьюн, позвольте мне обратить ваше внимание на одну очевидную вещь. Сейчас между С'атлэмом и его противниками существует примерное равновесие сил. Мой «Ковчег» — грозное орудие разрушения, способное разорять целые миры. И если я могу присоединиться к вашему флоту и уничтожить любую из планет союзников, то я могу сделать и наоборот.

Толли Мьюн вдруг почувствовала, словно на нее напали. Рот у нее широко открылся.

— Вы… Таф, вы нам угрожаете? Я не верю. Вы угрожаете применить «Ковчег» против С'атлэма?

— Я всего лишь обращаю ваше внимание на возможные варианты, — как всегда бесстрастно ответил Таф.

Дакс, должно быть, почувствовал ее ярость. Он зашипел. Толли Мьюн, совершенно сбитая с толку, беспомощно встала. Руки ее сжалась в кулаки.

— Я не возьму гонорара за свои труды посредника и инженера— эколога, — объявил Таф. — Но все же я потребую определенных гарантий и уступок от обеих сторон. Союзники обеспечат меня, так сказать, телохранителем — небольшим флотом боевых кораблей, достаточным для того, чтобы отразить любую атаку на «Ковчег» флотилии планетарной обороны и проводить меня из системы, когда моя задача здесь будет выполнена. С'атлэмцы, со своей стороны, разрешат этому флоту находиться в их системе, чтобы я мог работать спокойно. Если в период перемирия какая-либо из сторон вдруг начнет боевые действия, пусть она знает, что это обязательно повергнет меня в ужасный гнев. Меня трудно вывести из себя, но если я действительно разозлюсь, я иногда бываю страшен сам себе. По истечении стандарт-года я улечу, а вы можете возобновить свое кровопролитие, если захотите. Но все же я надеюсь и даже предсказываю, что к тому времени предложенные мной меры окажутся настолько эффективными, что никому из вас не захочется продолжать войну.

Он погладил Дакса по густой черной шерсти: кот осмотрел каждого по очереди своими золотистыми, все понимающими глазами.

Толли Мьюн похолодела.

— Вы навязываете нам мир, — сказала она.

— Правда, временно, — ответил Таф.

— И вы навязываете нам свое решение, хотим мы этого или нет.

Таф взглянул на нее, но ничего не сказал.

— Да кто вы такой, черт возьми, и что вы себе позволяете?! — закричала она, давая выход скопившейся внутри ярости.

— Я Хэвиланд Таф, — спокойно сказал он, — и я потерял терпение с С'атлэмом и с'атлэмцами.

Когда заседание закончилось, Таф повез послов к их челноку, но Толли Мьюн с ним не поехала.

Несколько долгих часов она бродила по «Ковчегу» одна, замерзшая, усталая, но упрямая. Она искала своего кота.

— Черныш! — кричала она, перегибаясь через перила движущихся лестниц.

— Сюда, Чернявчик, ко мне, — звала она, проходя по коридорам.

— Ныш! — вскрикивала она, услышав шум за углом, но это был всего лишь звук закрывающейся или открывающейся двери, жужжание машины, ремонтирующей саму себя или, может быть, шаги какой— нибудь из кошек Тафа.

— Чеееерныыыыш! — кричала она на перекрестках, где сходилось с десяток коридоров. Ее голос гудел, отражался от дальних стен и возвращался к ней эхом.

Но кота она не нашла.

Бродя так по всему кораблю, она поднялась на несколько палуб вверх и вошла в слабоосвещенную центральную шахту, которая проходила через весь гигантский биозвездолета — необъятный гулкий тоннель длиной тридцать километров. Потолок терялся во мраке, вдоль стен рядами стояли чаны для клонирования, большие и маленькие. Она наугад выбрала направление и пошла вперед, окликая Черныша.

Вдруг где-то впереди она услышала тихое мяуканье.

— Черныш! — закричала она. — Ты где?

Она опять услышала мяуканье. Туда, вперед. Она побежала.

Из тени, падавшей от двадцатиметрового пластико-стального чана, выступил Хэвиланд Таф. Черныш сидел у него на руках и мурлыкал.

Толли Мьюн остановилась как вкопанная.

— Я нашел вашего кота, — сказал Таф.

— Я вижу, — холодно ответила она.

Таф осторожно передал ей огромного серого Черныша, коснувшись ее руками.

— Его похождения нисколько ему не повредили, — сказал Таф. — Я позволил себе провести его медицинский осмотр — убедиться, что с ним не произошло никаких неприятных недоразумений — и нашел его в полном здравии. Представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что все бионические штучки, о которых вы мне говорили, куда-то загадочным образом исчезли. Я затрудняюсь это объяснить.

Толли Мьюн прижала кота к груди.

— Это я приврала, — сказала она. — Он телепат, как Дакс. Может быть, не такой хороший. Но это все. Я не могла позволить ему драться с Даксом. Может быть, он бы и победил, а может и нет. Я не хотела, чтобы его запугали, — она криво улыбнулась. — А вместо этого вы его просто убрали. Где он был?

— Преследуя свой предмет страсти, он вышел из зала с манной через запасной выход, а потом обнаружил, что дверь запрограммирована так, что обратно она его не впустит. Так что все эти часы он провел, бродя по «Ковчегу» и знакомясь с другими представителями кошачьего племени на моем корабле.