Меня подмывало обернуться и проследить за его взглядом, но я сдержался. Не верил я в своей жизни никому, а таймстеблям в особенности. Знаю эту уловку – так смотрят во время драки, чтобы отвлечь внимание собеседника перед ударом. Впрочем, и в то, что он задумал со мной драться, я не верил.

– Дался вам мой копчик, – отрезал я, подразумевая, что имею в виду не только лично Воронцова, но и сэра Джефри. Однако надежда, что таймстебль проговорится и выдаст свою связь с сэром Джефри, была призрачной.

– Ваш копчик мне ни к чему… – равнодушно согласился он. В неподвижных глазах что-то мигнуло, будто Воронцов увидел за моей спиной то, что давно ожидал, и он наконец перевел взгляд на меня. – Все, что вы делаете во время своей акции, ваше личное дело, если после этого не возникает флуктуация.

– Ну?

Я изобразил на лице крайнюю степень удивления.

– Что ну?

– Вы полагаете, я не знаю азбучных истин?

Воронцов фыркнул и насмешливо посмотрел мне в глаза. Непонятная двойственность, когда он говорил со мной, а сам чего-то ждал, исчезла.

– Жаль, Егор Николаевич, что вы не настроены на доверительный разговор, – покачал он головой. – Хотелось с вами поболтать на отвлеченные темы, но вы… Увы! Что ж, в таком случае не смею задерживать. Всего вам доброго.

Он кивнул, развернулся и медленно двинулся к пандусу на второй этаж.

Я недоуменно уставился вслед таймстеблю. Странное предложение, странный разговор… Чего он хотел? Обернувшись, я прикинул направление его взгляда и увидел стеклянные входные двери в здание аэропорта. Люди входили, выходили, и ничего необычного я не увидел.

Возможно, он увидел там ожидаемое событие, возможно, кто-то из коллег подал ему какой-то знак, скажем, начала операции, к которой я не имел никакого отношения. А Воронцов, мирно беседуя со мной и вымучивая из себя необязательные вопросы, отвлекал чье-то внимание… Либо же ничего такого не было и в помине, а Воронцов осуществлял свое обещание плотной опеки. И его вежливый тон, показушное незнание, о чем со мной говорить, красноречивые взгляды за спину – всего лишь хитроумная игра, чтобы сбить меня с толку и заставить нервничать. Если так, то он еще тот тип.

Я взял себя в руки. Нечего душу травить по пустякам, не доставлю Воронцову такого удовольствия.

Развернувшись, я медленно побрел к выходу из здания аэропорта, таща на себе тяжеленный скафандр межвременной тени. Неужели со стороны я действительно выгляжу так, будто кто-то поддал мне ногой под зад?

Как только я вышел из ярко освещенного зала аэропорта на площадь, тень соскользнула с меня и растаяла в темноте. Ночь – время теней, и она, видимо, решила порезвиться, как в самолете во время рейса. О том, чтобы тень не вернулась, я уже не мечтал, а чьи коленки она будет тискать, было безразлично. Спасибо и на том, что сняла непомерный груз с тела.

По варианту отхода из аэропорта меня должен был везти на «тойоте» молодой таксист-балагур, который всю дорогу рассказывал бы анекдоты. Но из-за встречи со злопамятным таймстеблем к стоянке такси я подошел на пару минут позже и увидел лишь сигнальные огни уходящей «тойоты», а на ее месте стояла видавшая виды «Волга».

– Едем?

Из такси высунулся круглолицый лысый шофер с вислыми хохляцкими усами, отчего вид у него был такой же унылый и непрезентабельный, как и у машины.

Я нерешительно потоптался на месте. Опять я выпал из графика и ступил на тропинку временной неопределенности.

– А доедем? – с сомнением поинтересовался я, оглядывая машину.

– Возьму только по счетчику, – уклончиво заверил таксист.

– Разве что по счетчику… – криво усмехнулся я, забрался на заднее сиденье и назвал адрес.

Как только такси тронулось с места, мои сомнения и обтекаемый ответ таксиста полностью подтвердились. Мотор машины глухо, с перебоями, заворчал, будто астматик на смертном ложе.

– Ничего, сейчас на трассу выедем и все будет нормально. С ветерком довезу! – многообещающе заверил таксист, оборачиваясь ко мне.

Я ничего не ответил и отвернулся к окну, не разделяя его оптимизм. Все в акции пошло наперекос, даже обратная дорога, и я мечтал только об одном; быстрее добраться домой. Не родной дом, но иного у меня не было. Таксист понял мое настроение и больше с разговорами не приставал.

Когда мы выехали на Ленинградское шоссе и набрали скорость, мотор заработал более ровно, но зато начали дребезжать дверцы. За окном в блеклом свете фонарей мельтешил частокол деревьев, мимо с шорохом проносились тени встречных автомобилей.

В салоне было темно, и тени я не видел. Наверное, лежит у ног, как в такси в Нью-Йорке, либо все еще бродит в окрестностях аэропорта… Я глянул в окно и увидел, что не собиралась тень ни покидать меня, ни спокойно лежать у ног. Осваиваясь в новом для нее пространстве, тень резвилась, и резвилась напропалую. Изобразив из себя черную гоночную автомашину, она неслась рядом с такси, заходя то с одной стороны, то с другой, но не обгоняя.

Заметил тень и таксист, поглядывая в зеркало заднего вида.

– Чего ты там нудишься? – бурчал он в вислые усы. – Обгоняй!

Он сторонился то влево, то вправо, давая машине сзади возможность для обгона, но тень тут же уходила назад.

– Хоть бы подфарники включил… – бурчал таксист. – Едет как привидение…

Наконец тень рывком обошла такси слева, ушла вперед, а затем, трансформировавшись в кошмарное чудище с раскинутыми в стороны клешнями, стремительно бросилась в лобовую атаку на старенькую «Волгу».

Таксист даже не успел затормозить, как тень прошила салон насквозь и исчезла.

– Ап! – икнул таксист, резко сбрасывая скорость.

Меня качнуло вперед, кейс слетел с сиденья на пол.

– В чем дело? – недовольно поинтересовался я, делая вид, что не имею ни малейшего понятия о происходящем.

– Вы… Вы видели? – прохрипел таксист, бросив взгляд на меня в зеркальце. Лицо у него было серым, глаза – как плошки, вислые усы мелко подрагивали.

– Что видел?

– Машину… Черную…

– Тут много машин.

Таксист покрутил головой, расстегнул ворот рубашки и, бросив на меня недоверчивый взгляд в зеркальце, еще больше сбросил скорость. Мотор снова стал чихать и фыркать.