В подтверждение слов распахиваю пиджак среднего Медведя.
Мама-медведица опускает глаза и не сдерживает улыбку.
Следую за ее взглядом и вижу на своих грудях красные отметины от пальцев Михаила и огромный алый засос. Будь он неладен!
- Извин-ните, т-так н-неловко п-получилось, - снова заикаюсь, запахиваю полы пиджака, не зная куда от стыда деть свои глаза.
Настасья Петровна смотрит на меня взглядом женщины, которая все прекрасно понимает и без моих тупых объяснений.
- Ничего страшного, Машенька. Мы, когда с Михаилом Иванычем были молоды, еще и не так шалили. Ну, ты иди, детка… Работай... А я пойду медвежаток своих проверю…
После встречи с мамой-медведицей в кулинарный цех мчусь в припрыжку окольными путями.
Совершенно не хочется, чтобы хоть кто-то из сотрудников увидел меня в пиджаке хозяина.
Слава Богу, все заняты своими делами.
До подсобки добегаю незамеченной.
Ну или мне так кажется.
Заскочив в помещение, снимаю пиджак Михайло, но не кидаю на стул, а как самую большую ценность вешаю на плечики.
Прохожусь мягко пальцами по лацканам, словно глажу не материю, а кожу “топтыгина”.
Убираю невидимую пыль.
Утыкаюсь носом. Нюхаю.
Втягиваю в себя хищный мужской запах, смешанный с густыми древесными нотками парфюма.
Повесив плечики с пиджаком на вешало, осматриваю свою грудь.
Со стоном отмечаю, что красных горошин-отметин на полушариях, что изюму в тесте.
Да и засос ни один, а целых три.
Смотря на себя в зеркало, стону и расстроенно корчусь.
- Вот поросенок, - ругаю вслух МихМиха. - И когда только этот “топтыжка” успел так на паскудничать. И все же хорошо, что зашел Иван. Иначе даже страшно и представить… Ой, нет! Этого, вообще, не может и не должно случиться! Ну, не с Михало точно. Он же мой начальник. Сын людей, поверивших мне! Господи, а если бы Настасья Петровна зашла бы в самый тот- не тот пикантный момент. Мне сейчас стыдно…А тогда бы…
От мыслей пошло-порочных меня прошибает озноб. Тело мое покрывается гусиной кожей и испариной.
Понимание, что совсем недавно я находилась всего в нескольких мгновения от падения в пучину разврата, заставляет меня поежиться.
Делаю “быр”, “быр”! Мотаю головой, словно стряхивая с себя наваждение.
Быстро меняю дурацкий халат-китель на свободную робу.
Убираю распатланные кудри под колпачок и выхожу в цех.
До самого вечера работаю вместе с другими поварами-кондитерами, практически не присаживаясь.
В голове моей все время свербят две мысли.
Первая - только бы Иван Михайлович, надумав всякого разного, не пришел и не устроил бы мне взбучку при людях. А что еще хуже, не выставил бы меня прямо сразу за дверь со словами: “Поди прочь порочная, распущенная девка!”
Вторая - лишь бы Михаил Михайлович не нафантазировал себе чего лишнего. Ну, и тоже бы не пришел…
Я настолько занята своими мыслями, что об окончании рабочего дня узнаю тогда, когда сотрудники по очереди начинают со мной прощаться.
Всем желаю хороших выходных, и каждому вручаю по презенту - небольшому пирогу с малиной и мягким сыром по бабушкиному рецепту.
Объясняю, что это дегустационный вариант.
Прошу в понедельник поделиться своим мнением.
Проводив последнего человека, чтобы отвлечь себя от разъедающих мою душу мыслей, сама убираю и намываю кондитерский цех.
Совершенно обессилев, прихожу в подсобку.
Сажусь на диван, прикрываю глаза и уплываю в царство морфея.
Сначала ничего не вижу. Но…
После ко мне приходит приятный сон. В нем я и Михайло. Он гладит меня по голове.
Снимает белую шапочку. Перебирает пальцами рассыпавшиеся кудри. Нюхает их. А после…
Берет меня на руки и словно ребенка куда-тот несет.
Я плыву в его объятиях.
И мне так так хорошо. И хочется, чтобы этот сон никогда не заканчивался. Но…
Мой неугомонный мозг начинает свою игру под названием “Правда или вымысел”.
“Я обо всем подумаю завтра. А сейчас во сне пусть это будет правдой..,” - думаю, вдыхая приятный для меня мускусный аромат хищника.
Глава 10
Чувствую - проснулась. Только…
Не могу понять, почему нет запаха теста и выпечки.
Втягиваю воздух носом и ощущаю свежесть утреннего воздуха и еще чуть уловимый аромат древесного парфюма.
Глаза открывать лень. Но…
Шевельнувшись, ощущаю на себе что-то тяжелое. Пытаюсь дернуться и повернуться. Но…
Что-то большое не дает мне этого сделать.
Распахиваю глаза. Вижу белый потолок.
Слева боковым зрением различаю огромное окно.
Перевожу глаза вправо…
- О, Боже! Нет! - тихо сипло пищу.
- Да! Я - он и есть! Спи! - рычит средний “топтыгин”.
На автомате закрываю ладонями лицо.
Про “я в домике” вспоминаю, но вслух не произношу.
- Ты, как белый медвежонок, - хмыкает Михайло, прижимая меня своей лапищей, которая лежит поперек моего тела.
- Вы..Мы…Я…О, Боже! - снова пищу и дергаюсь в желании встать.
- Я тебя слушаю, дитя мое! - тут же отвечает Медведь, улыбаясь одним уголком рта.
- Ну, это…Мы тут делаем? Вернее, я…
- Спали. Пока одна непоседливая Маша не проснулась.
- А где мы? Точнее я…
- В спальне. Спи. Рано еще.
- В спальне? А Вы что делаете в этой спальне?
- Сплю так же как и ты, - хмыкает Михаил. - Вернее, спал.
- А почему здесь? - задаю очередной умнейший вопрос и сама себя называю: “Глупендра!”
- Потому что…это моя спальня. Спи, Маш…
Услышав ответ, все же прекращаю пялиться в потолок.
Поворачиваю голову в сторону “топтыгина”.
Вижу мощную грудь усыпанную рыжими волосами и веснушками, массивные плечи и руки объемом с мою ногу в районе бедра.
Лица рассмотреть не могу, потому что моя голова находится под его подбородком.
- Мне на работу надо? - шепчу очень тихо, в надежде встать.
- Нет. Сегодня у тебя выходной, - Михаил в ответ рычит, но мягко.
Трогаю себя рукой под одеялом и тихо ужасаюсь отсутствию одежды.
Утешает хотя бы наличие трусов.
По голой груди “топтыгина” понимаю, он тоже не в пижаме.
- Маня, не коблись! Не буди во мне зверя! - рычит Михаил и хватает меня своей лапищей за голое бедро.
- Ой, не надо! У меня и так вся грудь в синяках. А еще…Ну, ладно, - шепчу тоном заговорщика.
Помогает. Но…
Не так как я надеюсь.
С бедра Медведь лапищу убирает.
И тут же поднимает голову и бесцеремонно тянет вниз покрывало на моей груди.
- Ой, перестаньте! Пожалуйста! Я без пижамы, - снова пищу и пытаюсь удержать ткань на своей груди.
- Ну, допустим, грудь твою я уже видел вчера и даже попробовал на вкус. Мне понравилось. Пышная, мягкая, нежная, вкусная…
- Может не надо? Ну, еще раз смотреть?! Пожа-а-алуйста, - произношу умоляюще.
- Мда, интересно девки пляшут, - хмыкает Медведь. - Почему не надо?
- Так Вы же уже все видели, - смотрю на Михаила, как мышь, соображающая, как ей сбежать.
- Тыкс… Люблю быть честным. У меня на тебя обширные планы, Мария. И я посмотрю все части твоего тела, - пфыкает “топтыгин”. Но…
Покрывало уже с груди не тянет.
Просто переворачивает меня на бок и, поглаживая спину и попу, еще крепче прижимает мое тело к своему.
Я не сопротивляюсь. Лежу тихо.
Думаю, как мне выкрутиться из этой щекотливой ситуации.
Зная, что мужчины не любят разговорчивых, начинаю операцию “Болтушка”.
- Михаил, извините, подскажите, пожалуйста, как я оказалась в вашей спальне?
- Я тебя принес.
- Откуда?
- Из подсобки. Где ты спала.
- А зачем Вы меня забрали? - место опускаю, потому что озвучит это не слишком приятно.
- А почему ты не сказала, что тебе жить негде?
- Что значит, мне негде жить? Мне есть где? Я живу у тети Зины…
- Серьезно? - “топтыгин” поднимает мое лицо за подбородок вверх, и наши взгляды скрещиваются.
Я начинаю непроизвольно дрожать и облизывать губы.