– Привет. Вот только с работы пришел.
– Поговори со мной. Что-то мне херово сегодня.
– Что-то случилось?
– Все сразу и ничего. Просто херово. Не спрашивай. Поверь.
– Хорошо. Верю.
– У тебя-то все в порядке?
Вполне. Все как обычно. Один заказчик не понял сценария, который я написал, и после долгих дурацких разговоров о целевых группах попросил сократить и упростить. Другой заказчик не заплатил. Третий отменил мероприятие, которое мы должны были снимать за наличку. В остальном все в порядке. Я возвращаюсь домой тихими переулками Замоскворечья, слыша звон трамваев и аромат халвы, это снимает любые стрессы.
– Можешь снова на улицу выйти?
– Хм… Могу, а зачем?
– Мне плохо. Я хочу увидеться. Вживую. Сможешь?
– Хорошо. Где?
– Через час у метро «Новокузнецкая», сейчас пришлю, как кафе называется…
– Ладно… договорились… Только ты не кисни, все же наладится…
– Не уверена…
Я пошел в душ, находясь в некоем заинтересованном недоумении. Впрочем, если Вике нужна помощь – я, конечно, ей помогу. Почти все женские просьбы вполне осуществимы после применения к ним спокойствия и чувства юмора, хотя однажды одна моя «просто знакомая» со слезами в голосе убедила меня приехать к ней в ночь с воскресенья на понедельник, чтобы там я попросил срочно на ней жениться, ибо ей нужно было российское гражданство. Почему это оказалось нужно так срочно, я так и не понял, но в слезах и в драматизме образа она была очень убедительна. Утром мы пошли в ЗАГС. Он не работал. Я решил, что это знак, и уехал в командировку. Знакомая больше не звонила. Видимо, в ночь с понедельника на вторник она поплакала еще более убедительно и успешно вышла замуж. Не знаю. Мне все равно.
…– Напротив выхода из метро и чуть левее по Пятницкой, рядом с обувным магазином. Знаешь это кафе?
– Да, знаю… Там?
– Да… извини, что я тебя дергаю… просто мне кажется, что у меня сейчас сердце и мозг взорвутся…
– И то, и другое на самом деле удивительно крепкое… а женщины вообще выносливей мужчин…
– Мне совсем не до шуток…
– А я вот хочу тебя предупредить, что при нашей встрече намерен шутить и корчить рожи, чтобы поднять тебе настроение…
– Да-а-а… привычная тактика современных мужчин… примерно так я и думала… но выхода у меня все равно нет…
– Ну, ладно тебе… выход найдем… не соверши глупостей в ближайшие сорок минут, а спустя это время я все поправлю, договорились?
– Очень на это надеюсь…
– Отлично, я пошел одеваться…
Пешком до кафе встречи мне было идти минут двадцать пять. На трамвае – семь. Почему я в тот вечер хотел оказаться на месте раньше назначенного срока? Не знаю. Просто хотел. Одевшись, я уже из прихожей вернулся к компьютеру, чтобы взглянуть на нашу с Викой переписку, и увидел новое сообщение:
– Не сочти меня окончательно свихнувшийся, но у меня просьба… Можешь купить мне цветов? Вернее, цветок… бордовую розу… и еще… закажи текилы, пожалуйста… с ней как-то легче…
Отвечать я не стал. Конечно, я куплю бордовую розу и закажу текилу. По этим приметам она меня и узнает в кафе. Мы ведь никогда раньше не встречались. Хотя… стоп. На моей страничке мои фотографии есть, а у нее только красивые картинки из фотобанка. Но в кафе всего десять столиков: пять на первом этаже и пять в подвальном помещении. Как-нибудь узнаю девушку с бедой в голове и в сердце. В азартно-веселом настроении я вышел из дома и сел в трамвай. Его звон прозвучал подтверждением моего оптимистического настроя, и я отправился на встречу в состоянии, которое ненавистное мне племя менеджеров называет «на позитиве».
Я выбрал крупную бордовую розу. В ней был зрелый, чувственный секс женщины за сорок. Прямых ассоциаций с Викой у розы точно не имелось, Вика была явно моложе. Впрочем, это неважно. Войдя в кафе на пятнадцать минут раньше срока, я оглядел столики первого, наземного этажа. Их заполняли вывалившиеся из офисов имитаторы маркетинга и менеджмента, создатели бесконечных и бесполезных презентаций и отчетов. Менеджеры всегда очень хорошо знают кафе и рестораны города вместе с нюансами их атмосферности и меню. Это часть их реабилитационной игры «мы еще люди». В кафе и в ресторанах менеджеры имитируют гуманитарность восприятия мира, кулинарные знания, правильное понимание терминов: «гастрономический», «молекулярный», «фермерский». Те, кого сильно подавляют и неприлично часто насилуют на работе, становятся здесь высокомерными знатоками и получают свой суррогат счастья, докучая официантам. Подлые монстры подковерных интриг и карьерные локомотивы играют в кафе утонченных интеллигентов, разговаривая тихо и мягко, удивляясь сами себе. Часы стали проще, расцветки ярче, улыбки фальшивее.
Все столики первого этажа были ярмаркой тщеславия, и я проследовал к лестнице на подземный этаж кафе.
Удивительно, но он был абсолютно пуст. Дальний столик размещался у левой стены, почти под лестницей, которая вела наверх, а остальные четыре вдоль правой стены. Иногда меня посещают смутные отголоски службы Родине, и поэтому я выбрал столик под лестницей. Я видел всех, меня почти никто. Официант узнал о моем присутствии только после окрика – и вот на моем столе появилась ваза с бордово-сексуальной розой, мой чай сенча и стопка золотой текилы. Посмотрел на часы: 19.52. Вечер обещал быть весьма увлекательным. Что может быть интересней людей и их явных и скрытых «тараканов»? Я услышал шаги на лестнице и замер, но через мгновение увидел официанта и с легким разочарованием опустил взгляд в чашку с чаем. Шаги не смолкли, официант был не один. То, что я увидел спустя мгновение, было очень забавным и весьма неожиданным. Вслед за официантом в нижний зал кафе на Пятницкой спустился мужчина лет сорока, который чуть нервничал и держал в руке розу. Темно-бордовую розу. Он уселся спиной ко мне за два столика от моей позиции и немного звенящим голосом попросил вазу для розы и две стопки золотой текилы. Я улыбнулся и посмотрел на часы: 19.54.
Спустя три минуты официант с вазой и текилой обошел гостя, остановившегося на входе в нижний зал, и поставил вазу и стопки перед нервным мужчиной. Нервный опрокинул одну из стопок в рот и только после этого посмотрел на третьего гостя нашего зала. Это был стройный парень чуть меньше тридцати лет, такой айтишный задрот и революционер в одном теле. Таких в Замоскворечье тоже много, ибо есть тут пяток институтов, куча офисов, и старая Москва таким парням ближе Сити. Задрот и Нервный встретились глазами. Что было на лице Нервного, я в силу своего угла зрения мог только предполагать, а вот у Задрота губы искривились в странной усмешке, и он еще раз посмотрел на то, что держал в руках. А в руках он аккуратно держал нежно-бордовую розу. В итоге Задрот прошел в зал и сел за спиной у Нервного. Когда его сутулая спина уже прижалась к спинке стула, он, видимо, почувствовав мой взгляд, обернулся. Стул скрипнул, нервный обернулся тоже, и все трое мужчин, пришедшие в кафе на Пятницкой с бордовыми розами, встретились взглядами. Задрот улыбнулся и довольно дружелюбно произнес:
– О-о-о-о, да тут целый флэшмоб. Теперь я должен заказать золотую текилу, правильно?
Я с одобрением кивнул, а Нервный вскочил со своего места и ринулся к нам:
– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – Нервный был на грани срыва.
– Точно никто не знает, – объяснил я. – Вернее, скорее всего, тот, кто знает, сегодня на встречу не придет. А в историю интернет-развлечений это событие войдет под названием «victory day»!
– Да не знаю я английского, – взъярился Нервный. – Я хочу спросить: почему вы приперлись сюда с бордовыми розами?
– А что, это запрещено? Вы не похожи на человека, который в состоянии выкупить эксклюзив. – Я старался улыбнуться Нервному как можно добрее.
– Я? – еще активнее взвился он. – Я сейчас похож на человека, которого одурачили, так?
– Что-то типа этого, – улыбнулся я. – Но посмотрите, вы же не одиноки. Нас тро…
Договорить я не успел. На лестнице раздались шаги. Это был не официант. Это был человек с бордовой розой. Четвертый участник флэшмоба в Замоскворечье. Нервный смотрел на новенького с выпученными глазами и почти заорал:
