"После тяжелейших сражений, дальних переходов, тянувшихся больше года, рыцарям – участникам первого крестового похода – удалось отвоевать у неверных Никею и Антиохию. Весь христианский мир еще хорошо помнил призыв папы Урбана II на Клермонском соборе в 1095 году к возвращению силой оружия Святой Земли.

Папа по происхождению был французом, в недалеком прошлом являлся приором аббатства Клюни, а затем кардиналом-епископом Остии. Кардинальская коллегия собралась в 1088 году в Террачине и избрала Оддона де Лажери папой, дав ему новое – "престольное" имя – Урбан II. Папе сходу пришлось включиться в борьбу с антипапой Климентом III, заседавшим в Риме. Урбан II, как и его предшественник Григорий VII, обратился за помощью к норманну Роже I, и тот протянул руку помощи: папе удалось войти в Рим и поселиться на одном из островов на Тибре. Население Рима приняло папу-француза без особого восторга, но военная сила – это серьезный аргумент даже в религиозных симпатиях. Климент III тогда уже не мог рассчитывать на поддержку императора Генриха IV, основательно завязшего во внутренних распрях. Антипапе пришлось покинуть Рим, и Урбан II занял трон в Храме Святого Петра.

Византийский император Алексей I из рода Комнинов в 1081 году вступил в переписку с папой, подвигая его к более решительной поддержке восточного христианства в борьбе с набирающим силы исламом. Тогда-то папа и проникся идеей осуществить великий военный поход христианского рыцарства для освобождения из-под владычества сарацинов Иерусалима и других мест прошлого пребывания Христа. С этой целью Урбан II лично отправился в 1095 году во Францию в Клермон – столицу Оверни – дабы провозгласить на Соборе начало первого крестового похода. Папа обещал силою, полученной им от Святого Петра, отпустить грехи (indulgentia) всем участникам похода, и в формируемое войско хлынул поток не только святых людей, но и отпетых уголовников. Всех манил "запах" легкой наживы!..

Первый крестовый поход начался под стенами столицы православия – Константинополя: здесь слились четыре армии крестоносцев. Армией Северной Франции и Лотарингии командовал Готфрид Бульонский и его брат Балдуин Булонский. Армией французов из междуречья Сены и Луары, а также воинством из Северной Италии руководили несколько полководцев – Гуго, граф Вермандуа, являвшийся братом французского короля Филиппа I, Стефан, граф Блуа и Роберт Коротконогий (сын Вильгельма Завоевателя). Армию Южной Франции возглавлял Раймунд Сен-Жилльский, граф Тулузы. Армию сицилийских нормандцев вели в бой Боэмунд Тарентский и его племянник Танкред. Боэмунд был сыном нормандца Роберта Гвискара, захватившего в свое время Сицилию и часть Южной Италии.

Сравнительно легко крестоносцы одержали победу над турками 1июля 1097 года при Дориле, а затем и достигли стен Антиохии. Но разгрызть этот орешек рыцарям удалось только после восьми месяцев изнурительной осады, длившейся с 20 октября 1097 по 28 июня 1098 года. Боэмунд, в категорической форме напомнил собратьям по оружию свои заслуги при взятии города, добился того, чтобы остальные вожди крестового похода уступили ему покоренную Антиохию. Основанная им династия антиохских князей просуществовала до 1268 года. Балдуин, благодаря несложной интриге, вылившейся в отказ помочь армянскому князю Торосу подавить бунт в войсках, оттяпал у него Эдессу. Графство Эдесское в Киликии под предводительством наследников Балдуина продержалось только до 1144 года, когда его захватил атабек Мосула Зенги.

Разделавшись со "шкурными делами", 7 июня 1099 года измотанные жарой, болезнями, отвратительным питанием, последствиями ранений рыцари и их свиты добрели до стен Иерусалима. Египетский правитель крепости приказал засыпать и отравить все колодцы вокруг города, всех лишних овец отогнать подальше в пустыню. Христиан выпроводили из города навстречу крестоносцам, дабы еще больше осложнить их жизнь дополнительными заботами о населении.

Но среди изгнанных нашелся очень полезный человек. Им оказался местный христианин по имени Жерар. Когда-то он был хозяином приюта для паломников в Амалфи. Он явился к руководителям рыцарского воинства и поведал тайны Иерусалима, облегчающие его возможный штурм. Вскоре один монах, сопровождающий крестоносцев, получил во сне видение того, как можно победить неверных. Бог потребовал, чтобы войско прекратило все ссоры и распри, отказалось от грехов, три дня постилось, босыми смиренно обошло Святой город и только тогда принялось штурмовать крепостные стены. Обстановка осложнялась тем, что на помощь египетскому военачальнику шло большое войско из Каира. Надо было поспешать выполнять видение…

Тесное общение с Божьим промыслом вдохнуло новые силы в рыцарей. Они уже не так трагически принимали муки жары, калившей железные доспехи воинов, вынужденных еще и носить под тяжелой броней толстые шерстяные блузы, смягчающие удары. Засыпав ров, окаймлявший стены, воины подтащили три штурмовые башни и начали осаду крепости. На девятый день сражений, как и предупреждало Святое видение, Иерусалим был взят.

Заряженные ненавистью, как правило возникшей в страшном сражении, в борьбе с невзгодами, рыцари влились бушующим потоком в улицы города и принялись убивать и старого, и младого. Кто-то пустил слух о том, что неверные загодя заглатывали драгоценности, и тогда рыцари стали вспарывать всем живым и мертвым животы, чтобы извлечь золото и брильянты.

В донесении папе римскому сообщалось, что кони рыцарей у врат Соломоновых и в Храме ходят по колено в крови бывших покорителей Иерусалима, горы трупов со вспоротыми животами разлагаются повсюду…

Евреи собирались в синагогах и молились, дабы отделить себя перед лицом правоверных фанатиков от мусульман. Но завоеватели выгоняли их из синагог и тут же убивали, преследуя ту же цель – поиск драгоценностей. Крестовые походы требовали больших средств, и рыцари собирали их, впадая в греховную наивность. Однако папа римский свободно отпускал своему воинствующему авангарду такие грехи. Присутствие смерти в Святых местах трактовалось, как великая победа. Раймунд Агилерский цитировал псалом 117: "Сей день сотворил Господь; возрадуемся и возвеселимся в оный".

Маленькая монашеская обитель Амалфи, содержащая приют для паломников, была награждена: ее осыпали богатыми дарами, а монастырь расширили. В 1118 году новый настоятель обители – французский аристократ – добился нового названия для нее: "Госпиталь Святого Иоанна Иерусалимского". Затем цитадель нового рыцарского ордена была переименована в Орден Иоанна Крестителя. Ловкий настоятель ведал всеми приютами, больницами. Так было положено начало жизни нового монашеского ордена – "госпитальеров". Вскоре у него появился конкурент – воинский орден "Бедные воины Христа и Храма Соломонова", то была цитадель ордена тамплиеров. Главным заветом таких орденов было: пребывание в нищете, целомудрии и послушании"…

В дверь моей квартиры застучал кулак Олега, потом башмак с правой ноги, его сменил левый башмак. Это сильно отвлекало меня от чтения рукописи моей новой книги – я проводил, так называемую, редакторскую правку, и мне требовалось сосредоточение над материалом сложной исторической работы. Все дело в том, что я, как автор "эпохальных трудов", страдаю еще и "философской маниакальностью". Я не могу обходиться без того, чтобы не потолковать о "вещем", "высоком", "экзистенциальном"… Потому я не спешил откликаться на стук в дверь – выжидал, диагностировал силу нетерпения и личностного порока просителя, "стучальника", алкающего дружеской поддержки, "внешней помощи". Мне казалось, что поздний гость – это рыцарь, прибывший с эстафетой аж от самого папы римского. Он стучит в ворота замка тамплиеров. Я-то был уверен, что каждый человек прежде всего обязан искать помощь в самом себе, а потом уже просить ее у окружающих и, тем более, у Бога. Внешнее сострадание – это чаще всего пустой звук, вера в миф, поскольку все повороты нашей судьбы уже предопределены Всевышним…