Диалог Сета и Роба продолжался, Роб постепенно привык к голосу и наслаждался происходящим. Сейчас он уже не сомневался в том, что Сет — это Сет, совершенно отдельная и независимая личность.

Представление, которое сложилось у Роба о Сете, таково: Сет — энергичный образованный джентльмен «старой школы», лет шестидесяти, необычайно интеллигентный, прекрасно знающий свои слабости, с хорошо развитым, хотя и несколько старомодным, чувством юмора. Сет прикоснулся моей рукой к бегонии (одно из моих любимых растений) и сказал:

— Мне нравится цветок Джейн. Зелень — это критерий нашего существования. Ты обратил внимание, что я использую термин «план», а не «планета»? Потому что вам принадлежит не весь котел...

Боюсь, что новый голос Джейн кажется довольно резким. Я, конечно, не обладаю ангельским голосом, но и на бесполого евнуха не похож, а сегодня я смог заставить ее голос звучать только так... и, Рубурт, если ты хочешь курить, возьми сигарету. Она последние десять минут ходит со спичкой в руке.

Я этого не помню, но, по словам мужа, я взяла сигарету и сделала глоток вина из бокала.

— Если бы я мог посидеть с вами и выпить вина, мне было бы приятно это сделать. Если ты хочешь поговорить, не делая записей, — давай так и поступим. Я уж точно продержусь не меньше, чем Рубурт, а то и дольше. И кстати, если черты лица твоей жены когда-нибудь изменятся во время разговора, я советую тебе не говорить об этом ей до окончания сеанса.

Общение затянулось за полночь. Замечание про изменение черт лица, конечно, вошло в записи, но было забыто, пока через год нам не напомнили о нем. Когда все закончилось, мой голос был свежим и сильным. Я даже не устала.

И снова, перечитав записи, мы заинтересовались услышанным, особенно с учетом того, что Сет пообещал подробней рассказать о внутренних чувствах и научить нас их использовать. И он сдержал слово. Как вы вскоре увидите сами, он стал давать нам рекомендации, и, следуя им, мы получили массу новых впечатлений. Тогда мы еще не знали, что Сет адаптирует информацию к нашему уровню восприятия и рассказывает только о том, что мы в состоянии понять.

Мы также не осознавали, что, как только Сет начал говорить «своим» голосом, закончилось построение энергетической структуры, через которую мы можем получать Материалы Сета и с помощью которой личность Сета проявляет себя. На всех последующих сеансах в моем голосе всегда наблюдались определенные изменения, но в течение какого-то времени низкий раскатистый голос был скорее исключением, чем правилом. Время от времени за ним ощущалась огромная сила. Я сама никогда не чувствовала напряжения голосовых связок. Много позже Сет объяснил нам, что духовную энергию можно переводить в звук, а также использовать для других целей. Теперь, когда Сет, к примеру, пророчествует, он редко говорит громко. Эта энергия нужна нам для получения информации (позднее мы поговорим также о том, что она может стать трамплином в другие измерения).

Когда голос становится низким и раскатистым, я чувствую себя очень маленькой, окруженной ужасными силами. Из полученной нами информации вытекает, что голос в каком-то смысле показывает объем доступной энергии. Он помогал нам во многом, не только в проявлениях личности Сета.

Вот вам и экстрасенсорные сенсации! Наш первый сеанс с «доской Оуйя» произошел 2 декабря 1963 года. К концу января мы провели уже двадцать сеансов и набрали двести тридцать печатных страниц информации. Конечно, мы и тогда понимали, что изменение голоса имеет большое значение, но не знали, что стоящая за ним энергия гораздо важнее. Мы видели, что сеансы обладают некой структурой, но ее смысл от нас ускользал. Эта структура, собственно, обеспечивала связность и стабильность общения, а также была достаточно гибкой, чем способствовала проявлению латентных талантов, которые мы тогда еще не осознавали, и развитию моих собственных способностей медиума.

На тот момент для нас было открыто несколько путей. Мы могли никому не рассказывать о том, что происходит; мы могли связаться со спиритуалистической группой или поговорить с парапсихологами. Мы твердо решили ничего не говорить друзьям или родственникам, по крайней мере — в ближайшее время. Спиритуалистические (религиозные) группы в любом случае отпадали из-за моего тогдашнего отношения к религии в целом. Но все книги по экстрасенсорике, которые нам попадались, советовали человеку, столкнувшемуся с подобными явлениями, связаться с опытным психологом или парапсихологом.

Благодаря рекомендациям Сета мы с мужем начали понемногу работать с ясновидением и решили написать кому-то, кто знал о таких вещах больше, чем мы. Кроме того, нас преследовал вопрос о том, является ли Сет частью моего подсознания. Могли ли психологи ответить на него? Мы решили связаться с парапсихологом, который обладал знаниями и в области экстрасенсорики, и в области психологии.

Думаю, что если бы мне снова пришлось принимать подобное решение, я сделала бы то же самое. Хотя я не уверена.

Следующие несколько глав посвящены нашим попыткам быть «учеными» и «проверить» экстрасенсорные способности Сета. В целом, мы так и не пришли ни к какому решению, но я думаю, что меня подгоняла потребность сделать происходящее реальным с интеллектуальной или академической точки зрения. Конечно, так оно и было — мне еще многому предстояло научиться.

Глава пятая

Неприятное письмо

В начале февраля Роб написал доктору Яну Стивенсону, работавшему в департаменте неврологии и психологии в Университете Виржинии. Доктор Стивенсон занимался, в частности, вопросами реинкарнации, и мы недавно прочитали о его работе. Роб отправил ему записи нескольких сеансов, где содержалась информация о наших прошлых жизнях. По словам Сета, мы с Робом, в частности, жили три века назад в Дании и были отцом и сыном, а Сет — нашим общим другом. Последний раз мы жили в Бостоне в XIX веке.

Информация о прошлых жизнях меня расстраивала, я просто все еще не желала примириться с этой идеей — она казалась слишком далекой от реальности. Я не очень хотела, чтобы Роб расспрашивал Сета о подробностях. Однако она была неотъемлемой частью материалов Сета — этого я отрицать не могла.

Доктор Стивенсон написал нам в ответ письмо — вероятно, примерно то же самое я сама написала бы сейчас в подобной ситуации. Он предполагал, что связность информации свидетельствует о ее подсознательном происхождении, но подчеркивал, что на данном этапе точно утверждать что-либо невозможно. Он также писал, что любительские попытки выполнять роль медиума могут в определенных обстоятельствах вызвать симптомы психического расстройства.

— Просто чудесно, — заметила я Робу. — Веду ли я себя более безумно, чем обычно?

Муж торжественно заверил меня, что мое поведение не изменилось. На самом деле, он, как и я сама, внимательно наблюдал за тем, не появятся ли такие признаки. Но благожелательное предупреждение доктора Стивенсона почему-то произвело на меня серьезное впечатление, хотя подобные предостережения и раньше встречались нам в некоторых книгах по экстрасенсорике.

Кроме того, письмо доктора Стивенсона пришло, так сказать, в неудачный момент. Мы не могли все время сохранять сеансы в секрете. Рано или поздно кто-нибудь из наших друзей мог решить заглянуть к нам в гости вечером в понедельник или в среду и услышать из-за двери странный голос — как раз перед тем, как мы написали доктору Стивенсону, это случилось с Филиппом. В результате Фил стал время от времени приходить на сеансы. Здесь я использую имя сущности, которое дал ему Сет, поскольку его семья не понимает его интереса к сверхъестественным явлениям — с такой ситуацией нам пришлось столкнуться не однажды. Фил живет в другом штате, но каждые шесть недель приезжает в Эльмиру по делам.

За несколько дней до того, как пришел ответ от доктора Стивенсона, мы проводили незапланированный сеанс в присутствии Фила. Мы дали ему бумагу и ручку, чтобы он мог записывать вопросы, если они у него возникнут, но ему не представился шанс ими воспользоваться. По словам Фила, Сет отвечал на все его вопросы, как только они формулировались у него в голове. Фил собственноручно написал и подписал соответствующее заявление.