Сенатор узнает длинного усатого эрандиперпата, с которым подробно обговаривал прием. Даже здесь, перед самой завесой, где одни только персидские страти-ги и богородственники, они не смешиваются. Эрандипер-пат стоит на одной линии с распределителем денег -- эранамаркером марзпан Армении -- с хирским царем. Первыми от завесы стоят главный стратиг -эранспахбед Зармихр Каренид и главный вазирг Шапур из Михранов. Это они лишили зрения бесхарактерного Валарша, освободив трон этому царю. Бык и леопард на их родовых кулонах. Куда занесет персидскую колесницу такая упряжка?..

Трубы ударяют в спину. Патриции валятся на пол, касаясь вытянутой правой рукой завесы. Так было оговорено по "Гахнамаку" -- "Книге Порядка". "Голубой" патриций с краю косит глазом. В полушаге от него гривастая голова с приподнявшими влажную губу клыками. Теплое львиное дыхание шевелит волосы ромея. Он хочет отодвинуться, но невидимая рука прижимает его к ковру...

Сенатор теперь стоит прямо перед завесой. Только львы остались с ним на одной линии: два могучих зверя на бронзовых цепях. Он снова закрывает глаза... "Хри-сар-гир!.. Прочь хри-сар-гир!" Двадцать тысяч "зеленых" совсем недавно орали это в цирке императору Зе-нону, требуя отменить городской налог. Попробовали бы здесь!.. Партия--римское слово. По-гречески означает "сторона". Императору следует думать о равновесии...

Впрочем, император Зенон так и не отменил тогда налога. Он привез шестьдесят галер дешевой египетской пшеницы и ввел новый праздник с большими призовыми заездами...

Белые руки протягиваются сзади к лицу сенатора. Прохладное полотно закрывает ему рот и нос. Ревут трубы, приоткрывается завеса, и Агафий Кратисфен падает ладонями вперед, на ту сторону. Правую руку с вытянутым пальцем выдвигает он вверх -- за милостью. И лишь когда выдыхаются трубы, поднимает глаза... Фарр -- божественное сияние там, в высоте, над головой юноши. Он светится, играя золотыми бликами, покоряя и завораживая. Непосвященному не увидеть цепи, на которой висит над троном большая корона Сасанидов. Прозрачные индийские камни отражают священный огонь. Закрытый красным покрывалом мобедан мобед, главный доверитель духа Ахурамазды, поддерживает горение в высоком жертвеннике. Никого больше нет здесь. Тихо шелестит молитва жреца жрецов Эрана...

Красивое, бронзовое от огня лицо молодого царя неподвижно. Изгиб темных бровей повторяет твердую линию подбородка. Все на месте у персов: парящая в воздухе корона, ровное пламя, шепот мага. Что же разрушает симметрию?.. Глаза царя...

Гром труб. Отрывистые, как волчий кашель, слова вспарывают багровую тишину...

ПОКЛОНЯЮЩИЙСЯ МАЗДЕ КАВАД, БОГ, ЦАРЬ ЦАРЕЙ АРИЙЦЕВ И НЕАРИЙЦЕВ, ИЗ РОДА БОГОВ, СЫН БОГА ПЕРОЗА, ЦАРЯ, ПРИНИМАЕТ ПРИВЕТСТВИЕ ЗЕНОНА, КЕСАРЯ РУМА'

Губы царя сжаты. Невидимый голос падает с неба. Только сейчас видит сенатор крылья орла на золотой короне. Тусклые железные пластины перьев в пять рядов -- древний царский знак Эрана еще со времен Ксеркса...

I

Опять перед ними завеса -- красная, в тяжелых ромбах. Они отходят спиной. Неподвижны эранспахбед и главный вазирг, ровными парами стояг паткоспаны, канаранги, шахрадары. И вдруг звякает бронза. Лев на правой стороне трясет головой, что-то ищет в своей шерсти. Голый раб пинает пяткой в желтый жилистый зад, и лев прижимает уши, укладывается. Отвратительно гудят трубы...

"В четвертом году правления Кавада, царя Эрана; в восемьсот третьем году греков; в четыреста девяносто первом году от рождения Спасителя..." Нет, сенатор Агафий Кратисфен не станет подписывать этот договор от лица императора Зенона, вечного августа и авто-кратора.

Он это понял, когда раб во дворце пнул пяткой льва. И у молодого царя были быстрые глаза. Что-то совсем неясно стало у персов...

Нисибин -- город, который на границе, -- приехал формально требовать назад сенатор. На сто двадцать лет уступил его когда-то Эрану император Иовиниан-ми-ротворец. Время отдачи минуло семь лет назад. Сенатор и ездил тогда в Нисибин, чтобы сказать это. И когда послы Эрана снова спросили о деньгах, которые по договору платила персам империя за войну с гуннами, сенатор Агафий Кратисфен лишь передал от лица императора Зенона: "Достаточно тебе подати, бог и царь, что взимаешь с нашей Нисибии".

Так остался персидский царь Валарш без денег. Когда Зармихр с Шапуром-вазиргом прокололи ему зрачки, лучники-гирканцы смеялись и говорили, что от постной еды им все равно не натянуть луки...

Так что Нисибин всегда в запасе. Главное -- гунны лезут через все кавказские перевалы. Сенатор отодвинул от себя свиток с договором, который три недели составляли два его патриция и ученые персидские чиновники -дипе-раны...

II

Остановились они в загородном дасткарте -- личном имении эрандиперпата Картира Спендиата, и возвращаться тогда из дворца сенатор решил через плебейскую часть города. Два диперана из царской канцелярии и четырнадцать персидских латников-азатов в конном строю с пиками сопровождали их. Ктесифон был пустой. Высокие стены из белого камня скрывали за собой дома и сады. Узкие, обложенные кирпичом каналы с желтой водой пропадали в закованных железными решетками нишах. Раза два или три молча проехали мимо них другие азаты. Лишь однажды приоткрылись тяжелые, с бронзовыми зверями ворота в стене, настороженно выглянул старый перс в кольчуге и сразу же притворил ворота. Уже по выезде из дворцовых кварталов увидели мертвого. Человек валялся совсем голый, и внутренности его были выедены птицами. Раньше такого не было у персов. Мертвая плоть считается у них поганой, и нельзя класть ее на чистую землю...

Они проехали каменный мост через главный царский канал. Кони замотали головами и остановились. Люди лежали в светлой пыли, прямо на дороге. Сотник-азат привстал на стременах, и они стали расползаться. Глаза их смотрели на солнце бессмысленно, не мигая. Сразу за проехавшими лошадьми люди снова укладывались в теплую пыль.

Заборы здесь были из глины. За ними висели ветки шахтута с запыленными жирными ягодами. Сенатор подумал, что в Византии и не в голод бы ободрали их до черной коры, если бы торчали так над улицей. Персы не понимают воровства...