Туризин цинично посмотрел на Марка. Трибун промолчал. Халогаи отдали честь и вышли — у них не было ни малейшего желания спорить со своим повелителем.

Трибун повернулся к слуге, который чистил его красные сапоги, и бросил ему серебряную монету.

— Довольно, Гликий. Иди потрать ее на что-нибудь.

Рассыпавшись в благодарностях, видессианин последовал за наемниками-халогаями. Когда он ушел. Император с удовольствием хмыкнул:

— Теперь здесь не осталось никого, кто упал бы в обморок, увидев, что ты все еще отказываешься от проскинезы.

Марк по-прежнему стоял молча. Ему уже приходилось видеть Туризина в таком игривом настроении. Это беспокоило Марка, он не мог читать мысли Императора.

Гавр поднял бровь:

— Если ты не собираешься ложиться на брюхо, то, по крайней мере, садись в кресло.

Трибун повиновался.

Скрестив пальцы, Туризин внимательно рассматривал его целую минуту, прежде чем заговорить снова:

— Что же мне делать с тобой, римлянин? Ты, как фальшивый медяк, всегда появляешься, когда тебя не ждут.

Марку внезапно стало не по себе от этого неопределенного начала — Гавр обычно держался куда прямее и откровеннее. Наконец трибун сказал:

— Мне кажется, возможны только два варианта. Или ты сдержишь слово, или казнишь меня.

Император тонко улыбнулся:

— Пытаешься меня уговорить? Несколько раз мне и впрямь страшно хотелось видеть твою голову на пике у Вехового Камня. Но не я буду решать сейчас твою участь.

— Не ты. Авшар. — Это не было вопросом.

— Да. — Мысль о войне снова заставила Туризина посерьезнеть. — Вот, смотри сам.

Скавр придвинул свой стул поближе. Гавр повернул карту западных территорий так, чтобы она оказалась справа от римлянина, и показал реку Рамн на восточном рубеже Васпуракана.

— Сигнальные костры донесли, что армия йездов перешла Рамн чуть севернее города Соли. Это было вчера.

Трибун мысленно прикинул расстояние. Князь-колдун передвигался быстрее, чем Марк считал возможным.

— Значит, через неделю. Возможно, плюс-минус один-два дня, не больше. На их пути лежит каменистая пересеченная местность. Или ты собираешься встретить их где-то на полпути, по дороге сюда?

— Нет. На этот раз я решил стоять в обороне.

Туризин раздраженно покривил губы; его первым порывом всегда была атака.

— После Марагхи, — продолжал Император, — после бесконечных гражданских войн, это — последняя армия, которую я сумел наскрести. Если я потеряю ее, то у Видесса не останется ничего. И это еще одна причина заботиться о твоем здоровье, засранец. Я не могу позволить себе роскошь подбить твоих головорезов на мятеж.

Марк принял командование легионом так же непринужденно и незаметно, как Туризин — обмолвился об этом в разговоре.

— Сколько солдат в армии Авшара? — спросил он.

— Я надеялся узнать об этом от тебя. Его армия больше моей, я полагаю, но ты хорошо знаешь, чего стоят донесения, переданные на такие большие расстояния. Да и йезды идут в поход со всеми своими запасными лошадьми, что заставляет людей думать, будто их в несколько раз больше. Но ведь ты только что был в Машизе… Ад Скотоса, Скавр, если верить Гуделину, ты был рядом с Вулгхашем, когда Авшар выдернул трон прямо из-под его задницы. Это была первая весть о его низвержении. О том, что происходит в Иезде, ты должен знать больше всех.

— Я могу кое-что рассказать тебе об Авшаре, если хочешь. Туризин нетерпеливо тряхнул головой:

— Я уже и так знаю больше, чем мне хотелось бы. Не имеет значения, кто сидит на троне Иезда — Авшар или Вулгхаш. Важно другое: вот уже много лет именно Авшар дергает все ниточки.

— Я встречался с Вулгхашем и не стал бы с такой уверенностью говорить, что не имеет значения, кто именно занимает престол владык Иезда, -отозвался трибун. — А сейчас я скажу тебе то, чего не мог сообщить тебе Гуделин: Вулгхаш жив, хотя Авшар считает его мертвым.

Скавр рассказал Туризину о том, как каган и римляне встретились в тоннелях под дворцом владык Машиза.

— Любопытная история, но что в ней толку? — сказал Гавр. — Живой или мертвый, Вулгхаш — беглец и изгнанник. Он больше не игрок. Я не стану тосковать по нему, даже если он вполовину такой хитроумный, как ты утверждаешь.

Марк пожал плечами:

— Что ж, я рассказал тебе все, что знал. Если хочешь узнать о йездах что-нибудь еще, поговори с Аригом. Он сражался с ними все лето и наблюдал за их приготовлениями, когда они укрепляли Машиз.

— Я поговорю с ним. Хорошо, что ты привел сюда аршаумов. — Император запнулся и взглянул на Скавра с неохотным уважением. — Чтоб тебе сгнить, шлюхино отродье! Ты оказался слишком полезным, чтобы укорачивать тебя на одну голову. Если мы уцелеем, то, возможно, в конце концов, я доведем до завершения нашу с тобой сделку.

— Как поживает Алипия? — спросил Марк тихо.

Губы Туризина сжались.

— Ты не пытаешься облегчить мне задачу, а?

— Лучше сразу узнать все самое плохое. Что толку в том, что сегодня ты случайно оказался в хорошем настроении, если завтра оно опять испортится?

— Иногда я все же думаю, что Маврикию стоило бы пресечь твою наглость с самого начала. Это избавило бы нас от многих неприятностей. — Император забарабанил пальцами по столу. Наконец он сказал: — Да, с ней все в порядке. Вокруг нее вилось полтора десятка молодых дворян (очень богатых и энергичных), которые осыпали ее комплиментами на моей свадьбе. Правда, она их не слушала.

Последняя фраза Гавра заставила Марка глупо раскрыть рот.

— На твоей… что?

— Свадьбе, — повторил Туризин. — Давно пора было мне взять законную супругу. Твои любовные шашни напомнили мне, насколько необходим наследник. А он у меня будет — четыре дня назад я узнал, что императрица в тягости.

— Прими мои поздравления, — сказал Марк от души. Если у Туризина родится наследник, он станет куда менее упрям в вопросе замужества принцессы. Трибун немного поколебался, прежде чем спросить: — И кто твоя супруга?

— Ну да, конечно, откуда тебе это знать! Ее зовут Алания Ворцеза. Ага, вижу, ты уже слыхал о ее семье. Да, это чиновники. Такой брак поможет мне приманить этих жуликов в мой лагерь. Она — тихое, кроткое создание. Еще одна причина выбрать ее после нескольких лет с этой визжащей змеюкой… О, милая Комитта! Да смилуется Фос над монастырем, куда я ее отправил. -Император криво улыбнулся. — А ты все еще немногословен, а? Ты гораздо больше услышал от меня, чем разболтал.

Трибун начал было протестовать, но Император только отмахнулся:

— Убирайся, ты. И если увидишь у палатки одного из моих эпархов, скажи, что он может войти.

Щурясь на яркое солнце после полумрака палатки, Скавр действительно встретил бюрократа, стоявшего у входа и нервно переминавшегося с ноги на ногу. Трибун придержал полог, приглашая чиновника войти. Эпарх с крайней неохотой подчинился. Марк успел еще услышать рев Туризина:

— Ты, ленивый, глупый осел! Куда ты подевал пятьдесят телег с пшеницей? Кто врал мне, что они будут здесь еще позавчера?!

— Я вижу, Туризин все такой же вспыльчивый и несдержанный, — шепнул трибун одному из халогаев. Стражник в ужасе возвел глаза к небу.

Когда Марк вернулся в римский лагерь, до него донесся страшный шум. У входа в палатку он сразу заметил Виридовикса; кельт был на голову выше всех остальных.

— Из-за чего этот тарарам? — осведомился Марк.

Солдаты расступились, пропуская его вперед. Виридовикс уже вбил в землю два кола и заострил их. На каждый он водрузил по окровавленной человеческой голове. На лице одной застыло выражение ярости и вызова, другая же была изуродована до неузнаваемости — меч срезал почти всю правую сторону лица.

— Трофеи? — сухо спросил Скавр.

Виридовикс взглянул на него:

— Привет, мой дорогой римлянин. Да, пожалуй что трофеи. Бросились на меня, несчастные олухи, так сказать, даже не поздоровавшись. Прошу прощения за беспорядок и все такое прочее, но у меня нет двери, к которой я мог бы их прибить.