– Что за пророчество?

– Не важно. Я не хочу даже повторять его лишний раз. Это надпись в книге. И книга хранится в доме моей матери Фабии. Заперта в ее таблине в сейфе.

– Гении могут завладеть книгой? – Сервилия Кар отрицательно покачала головой. – А люди? Я же сказал: гении нанимают убийц, соглядатаев, отравите-лей – на выбор. А выбор у них большой.

– Люди, как тараканы, могут добраться до чего угодно, – согласилась Сервилия.

– Я поеду туда, – предложил Вер.

Сервилия Кар села за стол, взяла лист голубоватой бумаги с золотым тисненым изображением гостиницы, долго выбирала ручку и, наконец выбрав, принялась писать матери – пусть та доверяет Веру, насколько сможет. Пока она писала, расшитая золотом палла медленно стекала с ее плеч. И наконец, соскользнув, открыла новомодную тунику с вырезом, оголявшим всю спину до самой аппетитной ямочки.

Сервилия повернулась на стуле и взглянула на гладиатора снизу вверх. Приоткрыла рот и тронула языком губы. В уголке ее рта дрожала непередаваемая злая насмешка – крупица соли, брошенная в сладкий пирог. Вер наклонился и поцеловал Сервилию в шею.

– Ты должен торопиться, – напомнила она.

– Я тороплюсь! – И он обнял ее за талию.

– Ты мог получить меня в тот первый вечер, – прошептала она на ухо бывшему гладиатору.

– Я был глуп.

– Я это заметила.

Когда она ушла, Вер оделся в черную тунику – очень удобно для путешествия в темноте, натянул черные брюки и удобные ботинки легионера. Толстый пояс из кожи, перевязь с мечом. Он помедлил и открыл окованный железом ларец. Вытащил «парабеллум» и проверил магазин. В ящике стояла шкатулка, подаренная неизвестной светлоокой госпожой. В углублении из алого шелка по-прежнему сверкало золотое яблоко. Вер достал его. Прочел надпись, хотя и так знал, что там написано, – «достойнейшему». Поколебавшись, он положил яблоко в карман.

Кассий вел фургон из рук вон плохо. Колеса и дело попадали в колдобины, дважды чудом удалось избежать столкновения с другими авто. Наконеи Кассий загнал фургон в небольшую дубовую рощу и здесь остановился. Мраморный храм, посвященный Вертумну, был украшен статуей бога полей. Венок из колосьев на голове бога еще хранил следы позолоты.

Они находились в часе езды от виллы Фабии. И в то же время они боялись туда ехать. Как убийцы могли найти их? Неужели прибор не дает больше «тени»?

– При чем здесь «тень»? – пожала плечами Ле-тиция. – Нас выследили обычные люди. Все просто: рано или поздно мы должны были появиться на этой дороге, и мы здесь появились. Никакой загадки. Это вам не интегральное уравнение, а элементарное дважды два – четыре.

Кассий не знал, что сказать. Версия Летиции выглядела правдоподобно.

«Она догадлива. Слишком догадлива…» – вновь подумал Элий.

– Надо ехать не к Фабии, а к Марку Габинию, – предложила Летти. – Марк Габиний дружен с бабушкой, но там нас не ждут.

– К тому же именно сын Марка Габиния Гай дал мне эту штуку, создающую «тень», – добавил Кассий.

– Гай любил придумывать всякие заумные игры, – вспомнила Летти, – но мы не виделись с тех пор, как он попал в лабораторию Триона. Он много старше меня.

Бабушка иногда говорила в шутку, что, когда я вырасту, она выдаст меня за Гая, —

Петиция бросила кокетливый взгляд на Элия. – Но теперь я этого не хочу.

Вот смешная. Она думала, что он начнет ревновать. А может, и в самом деле начнет? Или нет? Какое ему дело до этой девчонки? Кажется, Вер выиграл для нее жизнь. Вер хотел ее спасти. Ее жизнь – Жизнь Рима. Они все могут спастись. Или погибнуть. Ее смерть – их смерть. Как просто. Слишком просто.

Гай в лаборатории Триона… Гай дал Кассию прибор, дарующий тень, очень черную тень, сквозь которую не зрят глаза богов. А если подобная тень накроет весь мир? Элию показалось, что он опять пытается припомнить мысли Гэла. Еще немного, и он сойдет с ума.

Они поехали дальше. Элий очень устал. Раны его еще не зажили, и это путешествие окончательно его измотало. Но он должен выдержать. Он должен довести дело до конца, спасти Рим. Ради него он отказался от Марции. Должен же быть какой-то смысл в его жертве. Или все жертвы бессмысленны? Древние видели в каждом событии знамение богов. Им все казалось исполненным смысла. Курица клюет зерно – будет удача. Глупцы! Смысла нет даже в самой жизни, не то что в отдельном событии. Все чаще Элию казалось, что, когда он доберется до виллы Фа-бии и все наконец кончится, он умрет. Но смерть его не пугала. Она казалась ему бесконечным отдыхом, а он так хотел отдохнуть.

По лицу Гая расползались багровые язвы. Руки распухали все больше и все больше чернели. Молодого ученого мучили жуткие боли. Даже морфий не приносил облегчения. Пройдет еще несколько дней или даже часов, и беспощадная Парка Антропос перережет нить его жизнь. Фабия молилась, чтобы это произошло как можно быстрее. Пока Фабия находилась в спальне умирающего, Марк Габиний мог немного отдохнуть. Она все время думала о Марке и о том, что приходится тому переживать.

Его единственный сын умирал в страшных мучениях, а Марк ничем не мог ему помочь.

Он даже не мог пожелать ему спасения.

Неожиданно Гай открыл глаза и посмотрел на Фабию внимательным осмысленным взглядом.

– Скоро конец… – Гай говорил невнятно, вместе со словами выплевывал наружу лохмотья отслоившейся слизистой оболочки рта. – Когда я умру, вещи из этой комнаты вместе с моим телом заройте в глубокой шахте и залейте бетоном. Ах да… не забудьте соскоблить штукатурку со стен…

Его ровный голос и отрешенный тон поразили Фабию. Им владела уже не жизнь, а смерть… Лахесис перестала вытягивать нить. Антропос приготовила ножницы… Жизнь остановилась.