– Мы должны соблюдать величие, – разглагольствовал тем временем Вулкан. —

Мы боги – недостижимые и бессмертные. Какое нам дело до людей?! Пусть копошатся на своей земле, а гении за ними присматривают. Я правильно говорю?

– Неправильно… – отвечал Меркурий заплетающимся языком. – Люди – очень-очень опасные существа.

– Ерунда. Мелкота… – Вулкан поднял бокал с амброзией. – Любой из них за этот бокал сделает все, что угодно. Убьет, задушит или превратится в философа. Потому что в этом бокале бессмертие. Я правильно говорю?

– Неправильно, – покачал головой Меркурий. – Они выпьют амброзию, но взамен не сделают ничего. Люди постоянно обманывают своих богов. В этом их суть. Кстати, я вложил немало деньжат в прииски Республики Оранжевой Реки. Не хочешь присоединиться?

– Зачем? У меня есть моя кузня и амброзия. Что еще нужно богу? – пожал плечами Вулкан.

– Не могу пройти мимо такой сумасшедшей прибыли. Не могу, и все, – признался Меркурий.

Пошатываясь, покровитель торговцев и жуликов вышел из комнаты Вулкана.

– В следующий раз не забудь захватить с собой номерок «Девочек Субуры», – крикнул ему вслед покровитель промышленности и просвещения.

В атрии ярко разряженная рыжая красавица кинулась на шею Меркурию с воплем:

– Как я рада, что ты посетил нас, бог торговли и дорог!

Она наградила его поцелуем и скрылась за ближайшей дверью. Инстинктивно Меркурий схватился за пояс. Кошелька не было. Богиня воров Лаверна в триста сорок второй раз его обворовала.

Ночь перед поединком гладиаторы отдают сну. После ужина, составленного личным диетологом, их посещает только массажист, а затем гладиаторы беседуют с Морфеем. Все, кроме Вера. Вер никогда не следовал скучным правилам. Накануне поединка он непременно отправлялся в свою любимую таверну «Медведь» в Субуре, где вечерами собирался люд отчаянный и дерзкий – возничие Большого цирка, бестиарии, которые на арене запихивают головы в пасти львам и тиграм и заставляют слонов плясать под звуки свирели, нарядившись богом Паном.Таверна эта среди прочих выделялась тем, что бывала открыта до утра, и здесь всегда подавалось фалернское вино. Когда Вер вошел, в маленьком помещении было полно народу. В сизой пелене табачного дыма растекались желтки немногочисленных светильников. Все места были заняты. Но здоровенный возничий в красной кожаной куртке столкнул какого-то молокососа с табуретки и любезно пригласил Вера занять место рядом с собой.

– Да здравствует Юний Вер! – рявкнули посетители, почти так же дружно, как и зрители в Колизее.

Хозяин, тучный, как бочка, давно изучивший пристрастия знаменитого гладиатора, тут же наполнил серебряную чашу неразбавленным фалернским вином. Вер нe торопясь пригубил, смакуя знаменитый напиток.

– Много клейм спихнул? – поинтересовался возничий, залпом осушая кубок.

– Восемьдесят девять…

Среди посетителей прошел восторженный гул: клейма на второй день игр покупают неохотно – распорядители стараются свести в этот день на арене самых сильных противников. Угадать, кто победит, почти невозможно. Все ждали последнего дня, когда предугадать пары гладиаторов проще и когда сильные дерутся с самыми слабыми.

– «Гладиаторский вестник» утверждает, что желания, которые ты исполняешь, не сбываются, – заявил широкоплечий боксер с перебитым носом и тряхнул в воздухе обрывком бумаги. – Поэтому ты так часто побеждаешь.

Вер смерил взглядом здоровяка и не ответил. Не счел нужным. Вместо него в разговор вмешался возничий.

– Какой идиот читает «Гладиаторский вестник»?

Читай «Акту диурну», приятель. Пизон не успел ее купить.

Все захохотали.

– Вер, почему бы тебе не перекупить эту сучку вилду? Чтобы она вместо паскудных писала о тебе хвалебные статьи, – предложил возничий.

– Зачем? – спросил Вер. – Прежде она поносила Элия, теперь занялась мною.

Пизон платит – она пишет. Пусть пишет.

– Ты победишь завтра, Вер, непременно победишь! – слащаво и заискивающе проговорила крашеная в ярко-рыжий цвет красотка. Обольстительное тире, которое прочертили ее пышные груди в окаеме глубокого выреза, обещало немало сладостных минут Скоро я насобираю пять тысчонок и куплю у тебя клеймо.

– Клеопатра, душка, – загоготал возничий. – Ты скорее родишь, нежели наскребешь столько!

– Соберу, – упрямо повторила Клеопатра. – К следующим играм. Я в долг возьму. У меня и так долгов десять тысяч. Или двенадцать? А, неважно. Все равно я их никогда не отдам.

– Вер, возьмешься исполнить желание шлюхи? – поинтересовался круглолицый упитанный молодой человек в пестрой тунике, в каких любят щеголять репортеры.

Вер пожал плечами:

– Почему бы и нет. Если она заплатит, я исполню.

– А желание разбойника? Убийцы? – не унимался толстяк и в предвкушении интересного спора вытащил из нагрудного кармана блокнотик.

«Завтра нацарапает статейку на последней странице „Девочек Субуры“, – подумал Вер. – Что-нибудь омерзительное, ни капли не похожее на мои слова».

Порой Вер замечал, что некоторые люди начинали ненавидеть его с первого взгляда. В чем причина подобной антипатии, гладиатор понять не мог.

– Убийц и разбойников цензоры вносят в гладиаторские книги, – напомнил Вер. – Их желания не исполняются.